147 свиданий
Часть 18 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я ускорила шаг.
Что? Фамилию? Нет, пока не скажу. Во-первых, он здесь, он читает нас (добрый вечер).
Во-вторых, если мой это человек, ты его много раз увидишь, а пока чего компрометировать преждевременно? Успею еще.
83.
Кончились лимоны, так что придется выйти из дома. Я в Тбилиси, и я ничего здесь за четыре дня не видела, кроме того что в окно (что тоже немало), так как мир и собственная безответственность уронили меня полежать с температурой. За это время я уже воспользовалась службой доставки (но не знала, что порция на маленькую компанию — это 20 хинкали и королевский хачапури диаметром метр). Еды теперь хватит на две недели. Вчера хотела подогреть хачапури, налила сироп от кашля на сковородку вместо оливкового масла (стояли рядом, и цвет бутылки одинаковый) — и ничего, я вам скажу, можно даже заменить для разнообразия (нет). Еще в Грузии, кажется, принято стучать в дверь, так что хоть меня тут никто и не знает, в дверь часто стучат: то принесли вещи продавать, то потеряли соседей, то просто так. Еще в продуктовом магазине много мужчин в костюмах, и они не охранники, просто носят костюмы. Пойду куплю лимоны. Всем здоровья! (и секса) (второе просто так) (черт).
***
Гога ночью привез лимоны и мед (и салат оливье от жены). Я спрашиваю: «Гога, ну а как знакомятся в Грузии?» Гога говорит: «Ты на улицу ходила?» «Нет», — отвечаю. «Ну вот выйдешь, пройдешь 100 метров и узнаешь». Еще говорит: «Везде ходи, где хочешь, — ночью, одна — никто тебя не тронет. Знакомиться, конечно, постараются. Если ты не ответишь — расстроятся, но поймут. Но настойчивые, конечно, мужчины тоже есть, будут стараться всё равно познакомиться, но если ты строго им так скажешь (показывает) «Не хочу!», — тогда они расстроятся и уйдут».
***
В Тбилиси есть ЗАГС, который работает круглосуточно (мне только что сообщили).
***
Ходила на улицу. С вниманием, действительно, есть некоторый перебор, но, говорят, привыкаешь.
***
10 дней в Грузии, а вина не выпила.
***
Я никуда отсюда не поеду.
***
Слушайте. А что, если не случится больше никогда никакой любви?
84. Особенности национального флирта
Никогда не летай ночью, это ломает время.
Ну и еще вечеринки ломают время, и еще — одежда не по погоде, и еще — плохой иммунитет.
Я прилетела в Тбилиси в тот понедельник, ночью (неделю лежала с температурой, смотрела в окно и плохие сны). Если не хочешь знать, не читай следующий абзац.
Наступает ночь, Тбилиси засыпает, просыпается подсознание: давно я не видела такого кино — то я ребенка родила, которого (мама говорит) нужно убить (прости, я предупреждала), и я рыдаю, и я умоляю ее, что не надо, не надо, и как же так, ведь ты же мамочка моя, а это доченька моя, и просыпаюсь — весь рот в крови, прокусила губы. То я спасаю умирающих по очереди вокруг меня людей: искусственным дыханием и массажем сердца, и только спасла одного — другой падает замертво. То я вернулась домой (это во сне) и мне (ну как же так) нельзя подходить к человеку, от которого я отходить не хочу. И я на него смотрю — а подойти нельзя, и он смотрит, и он знает, что мне нельзя к нему подойти. Конечно, у меня есть дома такой человек, ведь все же бегаем от кого-то, или что? Только я? Да ладно!
Мне было больно уезжать из Берлина. У меня такое лицо, оно особенных эмоций не выражает (за что коллеги зовут меня тибетской лисой — погугли, она смешная), но внутри меня каждый день извергаются вулканы, распускаются пионы, трескается лед. Я переживала: думала, уезжаю навсегда, и еще потому, что я очень привыкла и я не знаю теперь, как я встроюсь обратно в любой другой мир. Я имею в виду Россию.
Я вообще не могу сказать, что где-то чувствую себя встроенной.
Никто об этом не предупреждает, а я предупреждаю: однажды ты выйдешь из дома и потеряешь его навсегда (слово, которое невозможно проверить). Я не чувствую себя своей нигде, я не чувствую места, я больше не чувствую привязанности к стране, государство которой обманывает меня через медиа: например, вы ходили по Тверской, а они говорят, что никто не пришел. А может, не в этом дело, а в том, что дом — место, которого у меня никогда не было (не будем считать 14 съемных квартир на длительный срок и больше сотни на короткий) и которое просто должно появиться — вот-вот.
Но что я хотела тебе сказать? Вот Тамрико пишет об эмиграции, и как уехала в чужую страну, и что каждому советует такой опыт. А я нет. Я не советую тебе такой опыт. Если ты чувствуешь свою Родину домом — живи и дольше двух недель не летай, а то отравишься воздухом свободы и не сможешь потом ничем другим дышать, будешь носить на спине рюкзак воспоминаний, сомнений, предположений, а если бы, а что, а вдруг, и могу ли я — и окажется, что ты можешь.
Про Ригу можно я ничего не скажу? Ну ладно, нет так нет: Рига — холодно, бедно, скучно. Я же сказала, не хочется об этом говорить (пусть меня все рижане простят, возможно, я просто болела, устала и не увидела, что хотела).
Так вот, я в Тбилиси, и я ничего здесь до вчерашнего дня не видела, кроме плохих снов и прекрасного вида на город в панорамные окна. Вчера начала жить, а тут теракт — взрыв в метро в Санкт-Петербурге. И такая беспечная девочка со мной была в таком прекрасном месте, и она сидела, закинув ноги в кроссовках в кресло, и хохотала, и травила смешные и несмешные байки про грузинских мужчин, и я думала: я сейчас скажу тебе, что случилось, — и ты перестанешь быть беспечной и веселой. И я сказала.
Гога говорит:
— Ты извини, конечно, но многие девушки из России ведь и правда приезжают сюда за сексом, — смотрит на меня и добавляет: — Ну и это хорошо! А почему нет? Если им хорошо!
Снежана говорит:
— Сначала он тебя повезет показать тебе горы.
Сандро говорит:
— Горы поедем смотреть.
Я говорю:
— Ты не понимаешь, он вообще ни на кого не похож, он другой.
Снежана говорит:
— Ха-ха-ха)) Ну конечно.
Есть два мифа о мужчинах в Грузии:
грузины прекрасно ухаживают,
грузины смотрят на женщин, приехавших из России, как на секс-туристок.
Чиновник, который ухаживает за мной, говорит:
— А я на грузин только в оптический прицел могу смотреть.
И я не знаю, как дальше разговаривать с ним; но он пришел и говорит — и может быть, я должна с ним об этом говорить? Может быть, каждый человек, который приносит мне цветы, откусывает от меня кусок, переваривает его потом и изменяется. Может быть, это высокомерно думать так, но разве я не набор (из 7 октиллионов атомов, дезоксирибонуклеиновой кислоты) ценностей, убеждений и взглядов, разве я не могу их передавать словом, прикосновением, взглядом, разве это не делится кнопкой share, температурой тела?
Снежана говорит:
— Понимаешь, русские для них просто как будто мясо. Грузинки — совсем другое, они другого качества люди — как еврейки. С нами они получают эмоции, с ними — строят жизнь. Все их жены знают, что они им изменяют.
Снежана в растянутом свитере, рваных джинсах, она переехала из Москвы и скучает только по Симачёву, ни разу не ездила за полгода домой и не хочет, думает, скоро рухнет железный занавес, ну и вообще. Снежане и здесь хорошо, она научилась правилам игры, и я смотрю на нее. Она говорит: «Ну, слушать это тоже талант», — имея в виду, конечно, меня.
И я думаю: это такая правда про грузинских мужчин — ведь ее правда, и эта правда того чиновника — ведь это его правда, и у меня своя правда, третья. И перекатывая свои правды друг об друга, становимся ли мы немножко друг другом?
Я три раза отменила и согласилась заново на встречу с Сандро, и он пришел, а я не могу пойти: я писала вчера рассылку про теракт, и вообще никак было не встать и не выйти. И я подумала: ну, я выйду на минуту, ведь он стоит там у двери, ждет меня.
Я вышла, накинув пальто, без сумки, без кошелька — просто чтобы извиниться, что не пойду с ним никуда. Я увидела Сандро. Мне захотелось его обнять. Я этого не сделала.
Мне захотелось сказать:
— Спасибо большое, что ты пришел, что ты ждешь меня тут (что ты вырос, и выжил, и сохранил в сердце уважение и любовь к людям, что ты настолько добрый, насколько можешь быть добрым, что ты прощал людей, если ты их прощал, что ты веришь им, если ты веришь, что ты можешь доверять, что ты настоящий, что ты смелый, что у тебя такое (почему и откуда) родное лицо, и еще за то, что я так счастлива прямо сейчас смотреть в твои глаза).
Я ничего этого ему не сказала. Я сказала:
— Привет, — и протянула руку, просто чтобы почувствовать тепло.
85. Три моих свидания в Грузии
Я в Грузии уже две недели.
Начну с нытья. Я очень много переезжаю, примерно всегда — это одинаково интересно (*бьет себя в грудь кулаком) и утомительно, мечта и осточертело. Всё время нужно выбирать, какую оставить одежду (и выбрасывать остальную, если что-то купила). Нигде ни к чему не привыкаешь, везде — по пути. Купила статуэтку красных человечков — выброси черное платье-мешок. Купила шелковый пижамный костюм — выброси лосины. Купила клатч — прощайте, сапоги. Конечно, если бы я смирилась и купила хотя бы чемодан, наверно, было бы легче (но тяжелее тащить чемодан).
Вчера — утро понедельника, день менеджерских совещаний в издательстве, я съезжаю из лофта, где жила две недели, — косметика не помещается, рюкзак не застегивается, не растет кокос, тетенька должна приехать за ключом с минуты на минуту, совещание уже идет, стиралка не отдает одежду, я плохая, болит голова, я повторяю мантру «просто делай всё по порядку, просто делай всё по порядку». Конечно, я бы хотела шкаф. Конечно, я бы хотела стол. Конечно, я бы хотела дом и офис. Конечно, я бы хотела работать в тишине. Но ведь я путешествую девять месяцев с одним рюкзаком — значит, вот чего я хотела на самом деле, значит, вот что я выбираю. Звучит, будто кое-кто бесится с жиру, а?
Кстати, про жир. Ем тут без остановки и готова написать тебе топ-17 мест, где мы обязательно должны побывать когда-нибудь вместе — сделаю это в день отъезда (это, разумеется, никому не известный день, открытая дата).
Теперь к делу (теоретическая часть).
Три причины предрассудков вокруг секс-туризма в Грузии:
темперамент грузинских мужчин,
темперамент грузинских женщин (я сама их боюсь, серьезно, — по крутости и строгости они где-то близко к еврейкам, что делает иностранок привлекательнее),
война (мальчики бегали с автоматами, вместо того чтобы бегать с цветами за девочками — нереализованный, так сказать, потенциал — накопилось).
Что? Фамилию? Нет, пока не скажу. Во-первых, он здесь, он читает нас (добрый вечер).
Во-вторых, если мой это человек, ты его много раз увидишь, а пока чего компрометировать преждевременно? Успею еще.
83.
Кончились лимоны, так что придется выйти из дома. Я в Тбилиси, и я ничего здесь за четыре дня не видела, кроме того что в окно (что тоже немало), так как мир и собственная безответственность уронили меня полежать с температурой. За это время я уже воспользовалась службой доставки (но не знала, что порция на маленькую компанию — это 20 хинкали и королевский хачапури диаметром метр). Еды теперь хватит на две недели. Вчера хотела подогреть хачапури, налила сироп от кашля на сковородку вместо оливкового масла (стояли рядом, и цвет бутылки одинаковый) — и ничего, я вам скажу, можно даже заменить для разнообразия (нет). Еще в Грузии, кажется, принято стучать в дверь, так что хоть меня тут никто и не знает, в дверь часто стучат: то принесли вещи продавать, то потеряли соседей, то просто так. Еще в продуктовом магазине много мужчин в костюмах, и они не охранники, просто носят костюмы. Пойду куплю лимоны. Всем здоровья! (и секса) (второе просто так) (черт).
***
Гога ночью привез лимоны и мед (и салат оливье от жены). Я спрашиваю: «Гога, ну а как знакомятся в Грузии?» Гога говорит: «Ты на улицу ходила?» «Нет», — отвечаю. «Ну вот выйдешь, пройдешь 100 метров и узнаешь». Еще говорит: «Везде ходи, где хочешь, — ночью, одна — никто тебя не тронет. Знакомиться, конечно, постараются. Если ты не ответишь — расстроятся, но поймут. Но настойчивые, конечно, мужчины тоже есть, будут стараться всё равно познакомиться, но если ты строго им так скажешь (показывает) «Не хочу!», — тогда они расстроятся и уйдут».
***
В Тбилиси есть ЗАГС, который работает круглосуточно (мне только что сообщили).
***
Ходила на улицу. С вниманием, действительно, есть некоторый перебор, но, говорят, привыкаешь.
***
10 дней в Грузии, а вина не выпила.
***
Я никуда отсюда не поеду.
***
Слушайте. А что, если не случится больше никогда никакой любви?
84. Особенности национального флирта
Никогда не летай ночью, это ломает время.
Ну и еще вечеринки ломают время, и еще — одежда не по погоде, и еще — плохой иммунитет.
Я прилетела в Тбилиси в тот понедельник, ночью (неделю лежала с температурой, смотрела в окно и плохие сны). Если не хочешь знать, не читай следующий абзац.
Наступает ночь, Тбилиси засыпает, просыпается подсознание: давно я не видела такого кино — то я ребенка родила, которого (мама говорит) нужно убить (прости, я предупреждала), и я рыдаю, и я умоляю ее, что не надо, не надо, и как же так, ведь ты же мамочка моя, а это доченька моя, и просыпаюсь — весь рот в крови, прокусила губы. То я спасаю умирающих по очереди вокруг меня людей: искусственным дыханием и массажем сердца, и только спасла одного — другой падает замертво. То я вернулась домой (это во сне) и мне (ну как же так) нельзя подходить к человеку, от которого я отходить не хочу. И я на него смотрю — а подойти нельзя, и он смотрит, и он знает, что мне нельзя к нему подойти. Конечно, у меня есть дома такой человек, ведь все же бегаем от кого-то, или что? Только я? Да ладно!
Мне было больно уезжать из Берлина. У меня такое лицо, оно особенных эмоций не выражает (за что коллеги зовут меня тибетской лисой — погугли, она смешная), но внутри меня каждый день извергаются вулканы, распускаются пионы, трескается лед. Я переживала: думала, уезжаю навсегда, и еще потому, что я очень привыкла и я не знаю теперь, как я встроюсь обратно в любой другой мир. Я имею в виду Россию.
Я вообще не могу сказать, что где-то чувствую себя встроенной.
Никто об этом не предупреждает, а я предупреждаю: однажды ты выйдешь из дома и потеряешь его навсегда (слово, которое невозможно проверить). Я не чувствую себя своей нигде, я не чувствую места, я больше не чувствую привязанности к стране, государство которой обманывает меня через медиа: например, вы ходили по Тверской, а они говорят, что никто не пришел. А может, не в этом дело, а в том, что дом — место, которого у меня никогда не было (не будем считать 14 съемных квартир на длительный срок и больше сотни на короткий) и которое просто должно появиться — вот-вот.
Но что я хотела тебе сказать? Вот Тамрико пишет об эмиграции, и как уехала в чужую страну, и что каждому советует такой опыт. А я нет. Я не советую тебе такой опыт. Если ты чувствуешь свою Родину домом — живи и дольше двух недель не летай, а то отравишься воздухом свободы и не сможешь потом ничем другим дышать, будешь носить на спине рюкзак воспоминаний, сомнений, предположений, а если бы, а что, а вдруг, и могу ли я — и окажется, что ты можешь.
Про Ригу можно я ничего не скажу? Ну ладно, нет так нет: Рига — холодно, бедно, скучно. Я же сказала, не хочется об этом говорить (пусть меня все рижане простят, возможно, я просто болела, устала и не увидела, что хотела).
Так вот, я в Тбилиси, и я ничего здесь до вчерашнего дня не видела, кроме плохих снов и прекрасного вида на город в панорамные окна. Вчера начала жить, а тут теракт — взрыв в метро в Санкт-Петербурге. И такая беспечная девочка со мной была в таком прекрасном месте, и она сидела, закинув ноги в кроссовках в кресло, и хохотала, и травила смешные и несмешные байки про грузинских мужчин, и я думала: я сейчас скажу тебе, что случилось, — и ты перестанешь быть беспечной и веселой. И я сказала.
Гога говорит:
— Ты извини, конечно, но многие девушки из России ведь и правда приезжают сюда за сексом, — смотрит на меня и добавляет: — Ну и это хорошо! А почему нет? Если им хорошо!
Снежана говорит:
— Сначала он тебя повезет показать тебе горы.
Сандро говорит:
— Горы поедем смотреть.
Я говорю:
— Ты не понимаешь, он вообще ни на кого не похож, он другой.
Снежана говорит:
— Ха-ха-ха)) Ну конечно.
Есть два мифа о мужчинах в Грузии:
грузины прекрасно ухаживают,
грузины смотрят на женщин, приехавших из России, как на секс-туристок.
Чиновник, который ухаживает за мной, говорит:
— А я на грузин только в оптический прицел могу смотреть.
И я не знаю, как дальше разговаривать с ним; но он пришел и говорит — и может быть, я должна с ним об этом говорить? Может быть, каждый человек, который приносит мне цветы, откусывает от меня кусок, переваривает его потом и изменяется. Может быть, это высокомерно думать так, но разве я не набор (из 7 октиллионов атомов, дезоксирибонуклеиновой кислоты) ценностей, убеждений и взглядов, разве я не могу их передавать словом, прикосновением, взглядом, разве это не делится кнопкой share, температурой тела?
Снежана говорит:
— Понимаешь, русские для них просто как будто мясо. Грузинки — совсем другое, они другого качества люди — как еврейки. С нами они получают эмоции, с ними — строят жизнь. Все их жены знают, что они им изменяют.
Снежана в растянутом свитере, рваных джинсах, она переехала из Москвы и скучает только по Симачёву, ни разу не ездила за полгода домой и не хочет, думает, скоро рухнет железный занавес, ну и вообще. Снежане и здесь хорошо, она научилась правилам игры, и я смотрю на нее. Она говорит: «Ну, слушать это тоже талант», — имея в виду, конечно, меня.
И я думаю: это такая правда про грузинских мужчин — ведь ее правда, и эта правда того чиновника — ведь это его правда, и у меня своя правда, третья. И перекатывая свои правды друг об друга, становимся ли мы немножко друг другом?
Я три раза отменила и согласилась заново на встречу с Сандро, и он пришел, а я не могу пойти: я писала вчера рассылку про теракт, и вообще никак было не встать и не выйти. И я подумала: ну, я выйду на минуту, ведь он стоит там у двери, ждет меня.
Я вышла, накинув пальто, без сумки, без кошелька — просто чтобы извиниться, что не пойду с ним никуда. Я увидела Сандро. Мне захотелось его обнять. Я этого не сделала.
Мне захотелось сказать:
— Спасибо большое, что ты пришел, что ты ждешь меня тут (что ты вырос, и выжил, и сохранил в сердце уважение и любовь к людям, что ты настолько добрый, насколько можешь быть добрым, что ты прощал людей, если ты их прощал, что ты веришь им, если ты веришь, что ты можешь доверять, что ты настоящий, что ты смелый, что у тебя такое (почему и откуда) родное лицо, и еще за то, что я так счастлива прямо сейчас смотреть в твои глаза).
Я ничего этого ему не сказала. Я сказала:
— Привет, — и протянула руку, просто чтобы почувствовать тепло.
85. Три моих свидания в Грузии
Я в Грузии уже две недели.
Начну с нытья. Я очень много переезжаю, примерно всегда — это одинаково интересно (*бьет себя в грудь кулаком) и утомительно, мечта и осточертело. Всё время нужно выбирать, какую оставить одежду (и выбрасывать остальную, если что-то купила). Нигде ни к чему не привыкаешь, везде — по пути. Купила статуэтку красных человечков — выброси черное платье-мешок. Купила шелковый пижамный костюм — выброси лосины. Купила клатч — прощайте, сапоги. Конечно, если бы я смирилась и купила хотя бы чемодан, наверно, было бы легче (но тяжелее тащить чемодан).
Вчера — утро понедельника, день менеджерских совещаний в издательстве, я съезжаю из лофта, где жила две недели, — косметика не помещается, рюкзак не застегивается, не растет кокос, тетенька должна приехать за ключом с минуты на минуту, совещание уже идет, стиралка не отдает одежду, я плохая, болит голова, я повторяю мантру «просто делай всё по порядку, просто делай всё по порядку». Конечно, я бы хотела шкаф. Конечно, я бы хотела стол. Конечно, я бы хотела дом и офис. Конечно, я бы хотела работать в тишине. Но ведь я путешествую девять месяцев с одним рюкзаком — значит, вот чего я хотела на самом деле, значит, вот что я выбираю. Звучит, будто кое-кто бесится с жиру, а?
Кстати, про жир. Ем тут без остановки и готова написать тебе топ-17 мест, где мы обязательно должны побывать когда-нибудь вместе — сделаю это в день отъезда (это, разумеется, никому не известный день, открытая дата).
Теперь к делу (теоретическая часть).
Три причины предрассудков вокруг секс-туризма в Грузии:
темперамент грузинских мужчин,
темперамент грузинских женщин (я сама их боюсь, серьезно, — по крутости и строгости они где-то близко к еврейкам, что делает иностранок привлекательнее),
война (мальчики бегали с автоматами, вместо того чтобы бегать с цветами за девочками — нереализованный, так сказать, потенциал — накопилось).