100 свиданий с ведьмаком
Часть 27 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Каюсь, Беляночка. Перестарался. Нрав у меня такой.
— Верю! Мне такого жениха не надобно!
— Зря ты так. Тебе же лучше, девица. В любовных делах тот мужчина умелый, кто в жизни яркий.
— И не мечтай!
— Это ты потому бесишься так? Темперамент изображаешь? — Еся говорил с завидным спокойствием, осторожно обходя Олега по кругу, заставляя того развернуться и отойти от меня. — Ах, нет, я понял. Ты привык все контролировать, чувствам воли не давать, а тут вдруг зацепило тебя? Непривычное ощущение, да?
— Ты прав, Есенька. Непривычное. Однако кровь не водица. Кровь велела найти жену, достойную моего великого рода. И я нашел. У нас с Беляной связь, — ведь-волк повел головой, выставив слегка трансформированную челюсть. — Я ее чувствую, и она меня.
Я с досадой мысленно признала его правоту. Чувствую. Но я-то чувствую его… желание, похоть звериную. Судорожно покопалась в памяти. Читала ведь в школе «Песнь об Иване, невесте его Елене и смерти Кощеевой»! Ступин не оборотень, однако если Олег — потомок Ивана, которому Правь дала способность обращаться в рыбу и птицу, и родич волку царевича, «брату названому», то что там за дикий коктейль у него в крови, можно только догадываться. Н-да, не думала не гадала, что школьные знания из области классической литературы вот так неожиданно пригодятся в жизни.
— А ты… — продолжил ведь-волк.
— Мой род не хуже твоего, — заявил Еся. — Не знаю, что ты там себе о Беляне напридумывал, но я ее первым по зову сердца нашел, среди тысяч высмотрел, и да, чувствую ее на расстоянии. Вот и сейчас на зов явился, защитить от посягательств самозванцев всяких.
Ведьмаки кружили по переулку. Под распахнутыми плащами блестели в петлях серебряные клинки. И руки парней парили в опасной от них близости.
— Ты сам самозванец, — тон ведь-волка был уже не столь уверенным. — Я за вами следил. Ты ни разу к Беляне не прикоснулся, не приласкал, к себе не прижал. Это что за любовь такая? Ты, часом, не скопец ли?
В руке Еси появился клинок. Я не успела заметить, как он его вынул. Ступин не отставал — его меч сверкнул на солнце. Над нашими головами скрипнула оконная рама, а женский голос визгливо произнес:
— Вы смотрите, что деется-то, люди добрые! Ведьмаки, зажрамшися, не с навьими, а меж собой воюют!
В переулок начали боязливо заглядывать люди. Баба в окне продолжала верещать, привлекая нежеланных зрителей. Я быстро произнесла:
— Неправда это! Я Елисея люблю! Стеснительная я и себя до свадьбы берегу! И кто тебе сказал, что мы с Есенькой должны на людях миловаться? Срам это!
— Притворство это, а не срам, — бросил Олег. — Опять врешь, девица. И не краснеешь. Влюбленные сердца себя выдают. Нежностью, взглядами. Поклянись на крови, медведь, что это не притворство! — Ступин злорадно усмехнулся, заметив замешательство Елисея. — А, не мож…!
Еся остановился и полоснул себя по руке клинком. Отчетливо проговорил, глядя Олегу в глаза и позволяя крови капать на землю:
— Клянусь, что люблю Беляну. Что она мне желанна, как никто другой прежде. Что любовь это истинная, годам неподвластная. Что костьми лягу, а замуж за себя ее уговорю.
«Остановись!» Я в ужасе прокричала это… в голове, а в Яви лишь рот разевала, как выброшенная на берег рыбина. Что он делает? Это ведь на крови клятва, ведьмачьей магией подтвержденная, при свидетелях! Свидетели не замедлили громогласно о себе заявить.
— Ишь ты! — уже намного благодушнее вякнула тетка в окне. — Как загнул-то! Любо дорого послушать. Вот и меня когда-то так ведьмак замуж звал. Да только не свезло ему, потому как…
Продолжение душераздирающей истории мы не услышали: Ступин проскрежетал зубами и махнул рукой вверх, разжав во взмахе ладонь. Тетка взвизгнула. Кажется, ее придавило хлопнувшей рамой. До нас донеслась изысканная площадная брань, поминавшая всех родичей Ступина до начала времен. Ну хоть кто-то тут подставил под сомнение родовитость ведь-волка.
— Не знаю, нет ли тут какого фокуса, — раздраженно произнес Олег. — Подозреваю, что есть.
Лицо его было растерянным. Такого поворота он явно не ожидал. Но козырь в рукаве у ведь-волка, как оказалось, был не один.
— Я пойду к драконам и выпрошу разрешение на схватку.
— Не дури! Драконы нас благословили и… — начал Еся.
— Да, верно. Ради шоу. И ради него же позволят поединку состояться. Ты помнишь племянника мэра, Армана? И он тебя помнит. Я узнавал: в драконьем кодексе есть пункт о возможности опротестовать решение Диаспоры — честным поединком. Арману идея понравилась. Это ведь так романтично: уже ДВА ведьмака по драконьим традициям сражаются за невесту. И один бой — в драконьей ипостаси. Сенсация!
— А меня кто-нибудь спросит?! — возмутилась я. — Я тебя все равно не выберу, волчара!
— А девочки мнение никому, значитца, не интересно?! Эх, мужики! Чурбаны стоеросовые! — судя по звуку, тетка орала в щель, прячась за окном.
Ступин посмотрел вверх (окно захлопнулось), но тратить магию не стал. Оглянулся на собравшихся зевак, спрятал клинок под плащ. Бросил Есе, уходя:
— Разберемся как ведьмак с ведьмаком. Явись на вызов. Не опозорь честь ведьмацкую.
… — Еся. Еся! Еся!!!
Ведьмак соизволил обернуться. Мы шли в толпе: Елисей — впереди, молча, я сзади, не замолкая ни на секунду. Ведьмак обращал на меня не больше внимания, чем на муху. Да что с ним вообще такое?!
Остановилась и топнула ногой, а Еся исчез в толпе. Заметил, видно, что не семеню следом, вернулся и, как в песенке поется, «подхватил под локоток — за собою поволок». При этом злобно шипя:
— Мало показалось? Тебе не велели предупреждать, когда уходишь? А если бы я задержался? У меня знаешь какое дежурство было — три твари сразу!
— Ты мне зубы не заговаривай! — возмутилась я. — Ты поклялся на крови! На крови! Я же знаю, что на ведьмаков такие штуки действуют, как на магов! То есть вплоть до проклятия в случае нарушения клятвы!
— Я тоже прекрасно об этом знаю, — бросил Еся, продолжая тащить меня через толпу.
— Что ты задумал?
Елисей остановился, повернулся ко мне и посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы. Сердце мое забилось судорожно… глупо. Я сама не понимала, что хотела услышать.
— Ну чего ты раскипишилась? — поморщился Еся. — Договор наш помнишь?
— Помню!
— Ну! В конце оговоренного периода ты должна будешь мне отказать, верно?
— Верно, но…
— Наш договор составлен раньше клятвы, значит, за ним приоритетное исполнение, да?
— Да. Еся, ты сказал, что костьми ляжешь, но замуж меня уговоришь!
— Именно. Но какая разница, как я там лягу, если ты все равно мне откажешь? Сечешь?
— Ничего не понимаю, — жалобно призналась я.
— А, не забивай себе голову, — Еся беспечно махнул рукой. — Все нормально. Я что, на дурачка похож — здоровьишко себе портить? Все под контролем.
Мы двинулись дальше.
— А схватка? Поединок? — встрепенулась я.
— Господин Ступин явно преувеличивал. Арман, конечно, меня люто ненавидит…
— За что это? Девушку у него увел?
— Ты, Беляна, чуть что, сразу девушек моих поминаешь, подозрительно мне как-то.
— Кто на кого учился, — пробормотала я, но это прозвучало жалко, по-детски. Еся не дурачок. Не обленившийся папенькин сынок. Он сильный, решительный и… себе на уме.
— А вот не угадала. Лапту любишь? А я с детства играю. Это вам не гольф заморский, где по лужайкам разъезжать, в лунки поплевывать. Два года назад я был капитаном команды и мои ребята в пух и прах разделали утонченных мальчиков Арманчика-красавчика. На поле стоял артефакт — блокиратор магии и способности к трансформированию, так что все было честно. А потом…
Елисей шел и болтал, а я опять чувствовала, что мне заговаривают зубы. Ох уж мне мужики эти! Возникло желание купить на рынке вина, вернуться в переулок, заявиться к бабе, что вела из окошка живую трансляцию стычки Еси и Олега, и душевно посидеть-поговорить с ней за «чурбанов стоеросовых»! Уж она-то меня бы поняла!
Возле дома опять появились репортеры. Сидели по своим машинам, позевывали, почесывались, прессу почитывали. Вот Лютому, небось, прибыль! Я подошла поздороваться с Поликарпом Семеновичем, показав Есе: иди уже, ничего со мной у самого порога не случится.
Поликарп Семенович при виде меня просиял и сунул мне в руки свежий «Вестник Мага». Там, на целый разворот, красовались моя фотография (я выхожу из дома с корзинкой и улыбаюсь) и заголовок «Тили-тили тесто, царевич Елисей и его невеста».
«… Как завоевать любовь ведьмака? Вестимо, через желудок оного. Эксклюзивный рецепт пирога с ревенем от Беляны Снеговой».
Фотография мне не очень понравилась, от статьи попахивало мужским шовинизмом. Но я искренне согласилась с тем, что это отличная реклама «Старой Лавки Немагических Чудес». Заодно поблагодарила Поликарпа Семеновича за тот вечер, когда на Хмурого напали кошаки. Репортер тогда подсказал Елисею и Изе, где меня искать. Поликарп Семенович вытаращил глаза и заверил меня, что в тот день (еще дождь шел, сильный, да?) поехал домой сразу после того, как я отдала ему рецепт, чтобы начать писать статью о благотворном влиянии вкусной пищи на ведьмацкие сердца. И никого он не предупреждал. То, наверное, другой кто-то был.
Я растерянно сослалась на ранний склероз и пошла к лавке. Еся, ты действительно меня… чувствуешь? И в хрустальном артефакте, меня, по словам Хмурого, от мира отрезавшем нашел? Оборотни не нашли — не унюхали, а ты нашел. И в переулке, где я от роду с рынка не ходила? А тот день, в клубе, случайно ли пошел ко мне, глядя глазом драконьим так, будто за меня полцарства обещано?
В лавке никого не было. Еся ушел. На прилавке лежала записка: «Сегодняшнее свидание засчитано. Завтра идем в город. Никаких камер и фотоаппаратов — дела не для чужих глаз. Форма одежды — джинсы и лицо попроще. Елисей».
Я как раз прочитала записку, когда магический колокольчик над дверью звякнул, пропуская Сонечку и Лизочку. О нет, только не они! Мне бы сейчас полежать, подумать, краснеющее лицо в подушку пряча.
— Сюрприз! — хором сообщили близняшки. Затрещали, договаривая друг за другом: — Мы узнали. Что ты кафе открываешь. Пришли. Поздравить. И вот!
В бумажном пакете у сестер была бутылка красного вина.
— Лапоньки мои, подруженьки, — ласково заулыбалась я, раскрывая объятья. — Да как же я рада вас видеть!
Глава 17
Глава 17
Кицуне пробрался в дом в облике лиса — через кошачий вход, который тролли врезали в заднюю дверь при ремонте. Лис принюхался. Пахло хорошо, безопасным логовом, уже ставшим родным. Однако к приятным запахам примешивались и неприятные: в доме шла попойка. Гостьи были кицуне знакомы. Они пахли резко и неприятно, но ничего против хозяйки не замышляли, поэтому кицуне расслабился.
Он вернулся из Поднебесья. Высшие силы приняли его дух и дали ему свободу, но затем отправили назад: исправлять плохую карму и зарабатывать на новое рождение. Кицуне вернулся прежним волшебным существом — вольным духом в лисьей шкуре, а человеческая ипостась сделалась еще ловчее и хладнокровнее и, наконец, обрела голос и дар речи.
Лис принял облик человека и размыл свой очертания, влившись в тень от двери. Гости активно спаивали Хранительницу. Кицуне фыркнул от кислого запаха вина, нелюбимого им даже в человеческой ипостаси. Помешать? Нет. Это друзья. Лис прислушался.
— Но как, КАК?! — пьяненько восклицали гостьи. — Та-а-акой парень! И никогда… ни…ничего? Не верим!
— Ни…ичего, — икнув, пожаловалась Хранительница. — Намекал… пару раз, а потом такой… — Дева вытаращила глаза и страшным голосом произнесла: — … замуж тебя выдадим! Нет, каково?!
— Изверг! — всхлипнула одна из девушек.
— А я бы … — вторая стукнула кулачком по столу, — завалила медведя́! Прицельно… в то самое место! В самое сердце, фу, пошлые вы! А потом уже в койку, в койку! Обнимать жарко, за…зацеловать!
— Верю! Мне такого жениха не надобно!
— Зря ты так. Тебе же лучше, девица. В любовных делах тот мужчина умелый, кто в жизни яркий.
— И не мечтай!
— Это ты потому бесишься так? Темперамент изображаешь? — Еся говорил с завидным спокойствием, осторожно обходя Олега по кругу, заставляя того развернуться и отойти от меня. — Ах, нет, я понял. Ты привык все контролировать, чувствам воли не давать, а тут вдруг зацепило тебя? Непривычное ощущение, да?
— Ты прав, Есенька. Непривычное. Однако кровь не водица. Кровь велела найти жену, достойную моего великого рода. И я нашел. У нас с Беляной связь, — ведь-волк повел головой, выставив слегка трансформированную челюсть. — Я ее чувствую, и она меня.
Я с досадой мысленно признала его правоту. Чувствую. Но я-то чувствую его… желание, похоть звериную. Судорожно покопалась в памяти. Читала ведь в школе «Песнь об Иване, невесте его Елене и смерти Кощеевой»! Ступин не оборотень, однако если Олег — потомок Ивана, которому Правь дала способность обращаться в рыбу и птицу, и родич волку царевича, «брату названому», то что там за дикий коктейль у него в крови, можно только догадываться. Н-да, не думала не гадала, что школьные знания из области классической литературы вот так неожиданно пригодятся в жизни.
— А ты… — продолжил ведь-волк.
— Мой род не хуже твоего, — заявил Еся. — Не знаю, что ты там себе о Беляне напридумывал, но я ее первым по зову сердца нашел, среди тысяч высмотрел, и да, чувствую ее на расстоянии. Вот и сейчас на зов явился, защитить от посягательств самозванцев всяких.
Ведьмаки кружили по переулку. Под распахнутыми плащами блестели в петлях серебряные клинки. И руки парней парили в опасной от них близости.
— Ты сам самозванец, — тон ведь-волка был уже не столь уверенным. — Я за вами следил. Ты ни разу к Беляне не прикоснулся, не приласкал, к себе не прижал. Это что за любовь такая? Ты, часом, не скопец ли?
В руке Еси появился клинок. Я не успела заметить, как он его вынул. Ступин не отставал — его меч сверкнул на солнце. Над нашими головами скрипнула оконная рама, а женский голос визгливо произнес:
— Вы смотрите, что деется-то, люди добрые! Ведьмаки, зажрамшися, не с навьими, а меж собой воюют!
В переулок начали боязливо заглядывать люди. Баба в окне продолжала верещать, привлекая нежеланных зрителей. Я быстро произнесла:
— Неправда это! Я Елисея люблю! Стеснительная я и себя до свадьбы берегу! И кто тебе сказал, что мы с Есенькой должны на людях миловаться? Срам это!
— Притворство это, а не срам, — бросил Олег. — Опять врешь, девица. И не краснеешь. Влюбленные сердца себя выдают. Нежностью, взглядами. Поклянись на крови, медведь, что это не притворство! — Ступин злорадно усмехнулся, заметив замешательство Елисея. — А, не мож…!
Еся остановился и полоснул себя по руке клинком. Отчетливо проговорил, глядя Олегу в глаза и позволяя крови капать на землю:
— Клянусь, что люблю Беляну. Что она мне желанна, как никто другой прежде. Что любовь это истинная, годам неподвластная. Что костьми лягу, а замуж за себя ее уговорю.
«Остановись!» Я в ужасе прокричала это… в голове, а в Яви лишь рот разевала, как выброшенная на берег рыбина. Что он делает? Это ведь на крови клятва, ведьмачьей магией подтвержденная, при свидетелях! Свидетели не замедлили громогласно о себе заявить.
— Ишь ты! — уже намного благодушнее вякнула тетка в окне. — Как загнул-то! Любо дорого послушать. Вот и меня когда-то так ведьмак замуж звал. Да только не свезло ему, потому как…
Продолжение душераздирающей истории мы не услышали: Ступин проскрежетал зубами и махнул рукой вверх, разжав во взмахе ладонь. Тетка взвизгнула. Кажется, ее придавило хлопнувшей рамой. До нас донеслась изысканная площадная брань, поминавшая всех родичей Ступина до начала времен. Ну хоть кто-то тут подставил под сомнение родовитость ведь-волка.
— Не знаю, нет ли тут какого фокуса, — раздраженно произнес Олег. — Подозреваю, что есть.
Лицо его было растерянным. Такого поворота он явно не ожидал. Но козырь в рукаве у ведь-волка, как оказалось, был не один.
— Я пойду к драконам и выпрошу разрешение на схватку.
— Не дури! Драконы нас благословили и… — начал Еся.
— Да, верно. Ради шоу. И ради него же позволят поединку состояться. Ты помнишь племянника мэра, Армана? И он тебя помнит. Я узнавал: в драконьем кодексе есть пункт о возможности опротестовать решение Диаспоры — честным поединком. Арману идея понравилась. Это ведь так романтично: уже ДВА ведьмака по драконьим традициям сражаются за невесту. И один бой — в драконьей ипостаси. Сенсация!
— А меня кто-нибудь спросит?! — возмутилась я. — Я тебя все равно не выберу, волчара!
— А девочки мнение никому, значитца, не интересно?! Эх, мужики! Чурбаны стоеросовые! — судя по звуку, тетка орала в щель, прячась за окном.
Ступин посмотрел вверх (окно захлопнулось), но тратить магию не стал. Оглянулся на собравшихся зевак, спрятал клинок под плащ. Бросил Есе, уходя:
— Разберемся как ведьмак с ведьмаком. Явись на вызов. Не опозорь честь ведьмацкую.
… — Еся. Еся! Еся!!!
Ведьмак соизволил обернуться. Мы шли в толпе: Елисей — впереди, молча, я сзади, не замолкая ни на секунду. Ведьмак обращал на меня не больше внимания, чем на муху. Да что с ним вообще такое?!
Остановилась и топнула ногой, а Еся исчез в толпе. Заметил, видно, что не семеню следом, вернулся и, как в песенке поется, «подхватил под локоток — за собою поволок». При этом злобно шипя:
— Мало показалось? Тебе не велели предупреждать, когда уходишь? А если бы я задержался? У меня знаешь какое дежурство было — три твари сразу!
— Ты мне зубы не заговаривай! — возмутилась я. — Ты поклялся на крови! На крови! Я же знаю, что на ведьмаков такие штуки действуют, как на магов! То есть вплоть до проклятия в случае нарушения клятвы!
— Я тоже прекрасно об этом знаю, — бросил Еся, продолжая тащить меня через толпу.
— Что ты задумал?
Елисей остановился, повернулся ко мне и посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы. Сердце мое забилось судорожно… глупо. Я сама не понимала, что хотела услышать.
— Ну чего ты раскипишилась? — поморщился Еся. — Договор наш помнишь?
— Помню!
— Ну! В конце оговоренного периода ты должна будешь мне отказать, верно?
— Верно, но…
— Наш договор составлен раньше клятвы, значит, за ним приоритетное исполнение, да?
— Да. Еся, ты сказал, что костьми ляжешь, но замуж меня уговоришь!
— Именно. Но какая разница, как я там лягу, если ты все равно мне откажешь? Сечешь?
— Ничего не понимаю, — жалобно призналась я.
— А, не забивай себе голову, — Еся беспечно махнул рукой. — Все нормально. Я что, на дурачка похож — здоровьишко себе портить? Все под контролем.
Мы двинулись дальше.
— А схватка? Поединок? — встрепенулась я.
— Господин Ступин явно преувеличивал. Арман, конечно, меня люто ненавидит…
— За что это? Девушку у него увел?
— Ты, Беляна, чуть что, сразу девушек моих поминаешь, подозрительно мне как-то.
— Кто на кого учился, — пробормотала я, но это прозвучало жалко, по-детски. Еся не дурачок. Не обленившийся папенькин сынок. Он сильный, решительный и… себе на уме.
— А вот не угадала. Лапту любишь? А я с детства играю. Это вам не гольф заморский, где по лужайкам разъезжать, в лунки поплевывать. Два года назад я был капитаном команды и мои ребята в пух и прах разделали утонченных мальчиков Арманчика-красавчика. На поле стоял артефакт — блокиратор магии и способности к трансформированию, так что все было честно. А потом…
Елисей шел и болтал, а я опять чувствовала, что мне заговаривают зубы. Ох уж мне мужики эти! Возникло желание купить на рынке вина, вернуться в переулок, заявиться к бабе, что вела из окошка живую трансляцию стычки Еси и Олега, и душевно посидеть-поговорить с ней за «чурбанов стоеросовых»! Уж она-то меня бы поняла!
Возле дома опять появились репортеры. Сидели по своим машинам, позевывали, почесывались, прессу почитывали. Вот Лютому, небось, прибыль! Я подошла поздороваться с Поликарпом Семеновичем, показав Есе: иди уже, ничего со мной у самого порога не случится.
Поликарп Семенович при виде меня просиял и сунул мне в руки свежий «Вестник Мага». Там, на целый разворот, красовались моя фотография (я выхожу из дома с корзинкой и улыбаюсь) и заголовок «Тили-тили тесто, царевич Елисей и его невеста».
«… Как завоевать любовь ведьмака? Вестимо, через желудок оного. Эксклюзивный рецепт пирога с ревенем от Беляны Снеговой».
Фотография мне не очень понравилась, от статьи попахивало мужским шовинизмом. Но я искренне согласилась с тем, что это отличная реклама «Старой Лавки Немагических Чудес». Заодно поблагодарила Поликарпа Семеновича за тот вечер, когда на Хмурого напали кошаки. Репортер тогда подсказал Елисею и Изе, где меня искать. Поликарп Семенович вытаращил глаза и заверил меня, что в тот день (еще дождь шел, сильный, да?) поехал домой сразу после того, как я отдала ему рецепт, чтобы начать писать статью о благотворном влиянии вкусной пищи на ведьмацкие сердца. И никого он не предупреждал. То, наверное, другой кто-то был.
Я растерянно сослалась на ранний склероз и пошла к лавке. Еся, ты действительно меня… чувствуешь? И в хрустальном артефакте, меня, по словам Хмурого, от мира отрезавшем нашел? Оборотни не нашли — не унюхали, а ты нашел. И в переулке, где я от роду с рынка не ходила? А тот день, в клубе, случайно ли пошел ко мне, глядя глазом драконьим так, будто за меня полцарства обещано?
В лавке никого не было. Еся ушел. На прилавке лежала записка: «Сегодняшнее свидание засчитано. Завтра идем в город. Никаких камер и фотоаппаратов — дела не для чужих глаз. Форма одежды — джинсы и лицо попроще. Елисей».
Я как раз прочитала записку, когда магический колокольчик над дверью звякнул, пропуская Сонечку и Лизочку. О нет, только не они! Мне бы сейчас полежать, подумать, краснеющее лицо в подушку пряча.
— Сюрприз! — хором сообщили близняшки. Затрещали, договаривая друг за другом: — Мы узнали. Что ты кафе открываешь. Пришли. Поздравить. И вот!
В бумажном пакете у сестер была бутылка красного вина.
— Лапоньки мои, подруженьки, — ласково заулыбалась я, раскрывая объятья. — Да как же я рада вас видеть!
Глава 17
Глава 17
Кицуне пробрался в дом в облике лиса — через кошачий вход, который тролли врезали в заднюю дверь при ремонте. Лис принюхался. Пахло хорошо, безопасным логовом, уже ставшим родным. Однако к приятным запахам примешивались и неприятные: в доме шла попойка. Гостьи были кицуне знакомы. Они пахли резко и неприятно, но ничего против хозяйки не замышляли, поэтому кицуне расслабился.
Он вернулся из Поднебесья. Высшие силы приняли его дух и дали ему свободу, но затем отправили назад: исправлять плохую карму и зарабатывать на новое рождение. Кицуне вернулся прежним волшебным существом — вольным духом в лисьей шкуре, а человеческая ипостась сделалась еще ловчее и хладнокровнее и, наконец, обрела голос и дар речи.
Лис принял облик человека и размыл свой очертания, влившись в тень от двери. Гости активно спаивали Хранительницу. Кицуне фыркнул от кислого запаха вина, нелюбимого им даже в человеческой ипостаси. Помешать? Нет. Это друзья. Лис прислушался.
— Но как, КАК?! — пьяненько восклицали гостьи. — Та-а-акой парень! И никогда… ни…ничего? Не верим!
— Ни…ичего, — икнув, пожаловалась Хранительница. — Намекал… пару раз, а потом такой… — Дева вытаращила глаза и страшным голосом произнесла: — … замуж тебя выдадим! Нет, каково?!
— Изверг! — всхлипнула одна из девушек.
— А я бы … — вторая стукнула кулачком по столу, — завалила медведя́! Прицельно… в то самое место! В самое сердце, фу, пошлые вы! А потом уже в койку, в койку! Обнимать жарко, за…зацеловать!