Зовите меня Джо

– По крайней мере, – прошептала Линдгрен, – мы останемся в галактике. Будем, словно небесное тело, вращаться вокруг ее центра.

Она перевела взгляд на перископ, и все поняли, о чем она думает: там, за занавесом незнакомых голубых звезд, черноты и межгалактических течений, их ожидало вечное изгнание.

– Хотя бы состаримся в окружении солнц. Пусть нам никогда больше не суждено ступить ни на какую планету.

Лицо Теландера покрылось сеткой морщин.

– Как же я могу сказать об этом людям? Как?

– Надежды нет, – проговорил Реймонт, и это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.

– Никакой, – отозвался Федоров.

– Но мы можем продолжать жить, и довольно-таки долго, если только не сойдем с ума, – сказал Перейра. – Биосистемы и аппараты органического синтеза в порядке. На самом деле мы можем даже повысить их производительность. Не стоит бояться ни холода, ни жажды, ни удушья. Безусловно, замкнутый экологический цикл эффективен не на сто процентов. Мало-помалу системы начнут приходить в негодность. Но очень медленно. Космический корабль – это не планета. Человек не такой гениальный конструктор, как Господь Бог. – Перейра вымученно улыбнулся. – Детей заводить я бы не рекомендовал. Им придется дышать воздухом, насыщенным ацетоном, и при этом обходиться без таких жизненно важных микроэлементов, как фосфор, да еще и задыхаться от запаха ушной серы, мучиться от пупочных грыж. Но даже в самых безнадежных обстоятельствах из наших систем мы сумеем выжать лет пятьдесят.

Линдгрен, глядя в переборку так, словно что-то видела сквозь нее, проговорила жутким голосом:

– А перед тем как последний из нас умрет, мы должны будем задействовать автоматическое отключение. После нашей смерти и кораблю незачем жить. Пусть излучение делает свое дело, пусть сила трения разорвет обшивку в клочья, и пусть эти клочья летят, куда им вздумается.

– Зачем? – спросил Реймонт.

– Разве непонятно? Мы полетим по кругу, непрерывно поглощая водород, двигаясь все быстрее и быстрее, непрерывно снижая тау… Пройдет тысяча лет, и мы будем непрерывно наращивать массу. Это может кончиться тем, что мы уничтожим галактику.

– Нет-нет, до такого не дойдет, – возразил Теландер. – Я видел расчеты. Как-то раз кто-то поинтересовался, что будет, если двигатель Буссарда выйдет из строя. Но, как отметил господин Перейра, людям тут ничего не поделать. Параметры тау должны будут составить что-то около «десять в степени минус двадцать», прежде чем масса корабля приблизится к массе небольшой звезды. А вероятность столкнуться с более массивным объектом, нежели туманность, для нас крайне невелика. Кроме того, мы знаем, что Вселенная конечна как во времени, так и в пространстве. Еще до того, как величина нашего тау уменьшится до таких показателей, Вселенная перестанет расширяться и погибнет сама по себе. Мы погибнем, это так. Но космосу мы ничем не грозим.

– Как долго мы проживем? – спросила Линдгрен и не дала Перейре даже рта раскрыть. – Я не в потенциальном смысле. Если вы говорите – пятьдесят лет, я вам верю. Но я думаю, что через год-два мы либо начнем отказываться от пищи, либо перережем себе глотки, либо все-таки решим отключить акселераторы.

– Этого не произойдет, если мне удастся помочь, – буркнул Реймонт.

Линдгрен враждебно поглядела на него.

– Неужели ты способен продолжать жить? Какой смысл? Будучи изолированными от людей, от живой Земли, от всего сущего?

Реймонт ответил ей спокойным, сдержанным взглядом. Его правая рука крепко сжимала рукоять пистолета.

– Что, нервишки сдали? – усмехнулся он.

– Пятьдесят лет внутри этого летающего гроба! – обреченно воскликнула Линдгрен. – А снаружи сколько времени пройдет?

– Успокойся, – проговорил Федоров, подошел к Линдгрен и обнял ее за талию. Она припала к его груди, тяжело дыша.

Будро так же сухо, как до него Теландер, сообщил:

– Временные соответствия теперь для нас носят чисто академический характер, не так ли? Но кое-что зависит от того, какой курс мы изберем. Если мы будем лететь прямо вперед, естественно, мы со временем окажемся в менее плотной среде. Скорость снижения тау будет пропорционально уменьшаться, когда мы войдем в межгалактическое пространство. И наоборот, если мы выберем круговую орбиту, летя по которой мы будем пересекать участки галактики с солидной концентрацией водорода, мы можем обрести высокие показатели обратного тау. Тогда мы станем свидетелями течения миллиардов лет. Наверное, это прекрасно, – сказал Будро и вяло усмехнулся в бороду. – Ну и потом, у нас есть мы. Компания отличная. Я согласен с Чарльзом. Жить можно по-разному – и лучше, и хуже.

Линдгрен крепко прижалась к Федорову. Он обнимал ее и неуклюже гладил. Наконец она оторвалась от его груди и сказала:

– Прошу простить меня. Вы правы. Действительно, у нас есть мы.

Она посмотрела на всех по очереди и остановила взгляд на Реймонте.

– Ну и как же мне сказать людям про все это? – повторил свой вопрос капитан.

– Думаю, вам этого вообще делать не стоит, – ответил Реймонт. – Пусть сообщение сделает первый помощник.

– Что? – потрясенно выдохнула Линдгрен.

– У тебя лучше получится. Ты обаятельная. Я помню.

Руки Федорова отпустили Линдгрен, она сделала шаг в сторону Реймонта.

И вдруг констебль вздрогнул. Секунду-другую он смотрел в одну точку, словно ослеп, и в момент отвернулся от Линдгрен и посмотрел на навигатора.

– Ой! – совсем по-детски воскликнул он. – У меня идея. Знаешь…

– Если ты думаешь, что я… – начала было Линдгрен.

– Потом, – отрезал Реймонт. – Опост, подойди к столу. Надо кое-что посчитать… быстро!






Глава 10




Молчание затянулось. Ингрид Линдгрен, стоя на сцене рядом с Ларсом Теландером, смотрела на товарищей, собравшихся в зале. А они смотрели на нее. И никто не мог вымолвить ни слова.

И все-таки она нашлась. И сказанная ею правда прозвучала не так жестоко, как если бы произнес ее любой другой мужчина. Но когда она добралась до кульминации и сказала: «Мы утратили Землю, утратили бету Девы, утратили человечество, к которому принадлежали. Все, что у нас осталось, – это мужество, любовь и, конечно, надежда», голос ее сорвался. Она умолкла, прикусила губу, сжала кулаки, и из глаз ее потекли медленные горькие слезы.

Теландер решил исправить положение.

– Если позволите… – пробормотал он. – Прошу вас, выслушайте меня. Существуют способы…

Но казалось, сам корабль смеется над ним.

Эмма Глассголд не выдержала. Нет, она не зарыдала, но с такой силой пыталась сдержать рыдания, что вышло еще ужаснее. М’Боту, стоявший рядом с ней, попытался ее успокоить. Сам он настолько стоически воспринял сообщение, что можно было подумать, что он не человек, а робот. Ивамото стоял в нескольких шагах от всех остальных. На лице его застыло блаженное выражение – казалось, он отгородился ото всех непроницаемой стеной, а сам пребывает в нирване. Вильямс в сердцах въехал кулаком по переборке и выругался. Послышался женский голос. Одна из женщин оттолкнула от себя мужчину, который обнимал ее, в ужасе воскликнув: «Прожить с тобой всю жизнь?!» – и отпрянула. Мужчина бросился за ней, желая удержать, наткнулся на матроса, который пообещал врезать ему как следует, если тот не извинится. Зал зашумел, заволновался.

– Выслушайте меня! – умолял Теландер. – Прошу вас, выслушайте!

Реймонт стряхнул руку Чиюань Айлинь и легко вспрыгнул на сцену из первого ряда.

– Так вы ни за какие коврижки не заставите их слушать, – уверенно заявил он sotlo voce[24]. – Вы привыкли иметь дело с профессионалами, знающими, что такое дисциплина. Дайте-ка я приведу в порядок этих гражданских сосунков. А ну, тихо! – рявкнул он, повернувшись к залу, и слова его эхом отразились от переборок. – Заткнитесь! Хоть раз в жизни ведите себя, как подобает взрослым людям. У нас тут нет нянек, чтобы менять вам подгузники!

Вильямс прорычал что-то возмущенное. М’Боту скрипнул зубами. Реймонт вынул из кобуры парализующий пистолет.

– Оставаться на местах! – скомандовал он негромко, но так, что все до единого услышали его. – Первый, кто двинется, получит пулю. А потом будем судить его по законам военного времени. Я в этой экспедиции констебль, и в мои обязанности входит поддержание порядка. А если вам кажется, – добавил он, усмехнувшись, – что я превышаю свои полномочия, воля ваша, можете отправить жалобу в установленном порядке в бюро в Стокгольме. А теперь всем слушать!

Хлесткая речь Реймонта у многих вызвала прилив адреналина. Кое-кто почувствовал себя оскорбленным. Люди разгорячились, однако подтянулись и затихли.

– Вот и хорошо, – отметил Реймонт и убрал пистолет в кобуру. – И больше об этом не будем. Я отлично понимаю, что все вы перенесли неожиданный шок. Как бы то ни было, проблема остается проблемой. И ее можно решить, если только мы будем работать над ней все вместе. Повторяю – «если».

Линдгрен сглотнула слезы и возобновила свое выступление.

– Это я должна была… – виновато пробормотала она. Реймонт кивнул ей и вернулся на свое место. – Мы не можем отремонтировать декселераторы из-за того, что не можем отключить акселераторы. Причиной тому, как вы уже слышали, то, что при высоких скоростях мы должны пользоваться силовыми полями той или иной системы, чтобы они защищали корабль, экранировали его от действия межзвездного газа. Словом, все выглядит так, будто мы законсервированы внутри корабля. Что сказать? Мне тоже не по душе такая перспектива, хотя я уверена, что мы все сумеем пережить. Средневековым монахам похуже приходилось.

Обговорив все на капитанском мостике, правда, мы кое до чего додумались. Если у нас хватит выдержки и решимости, мы сможем спастись. Главный навигатор Будро произвел предварительную проверку. А потом мы пригласили в качестве независимого эксперта профессора Нильссона.

Вид у астронома был важный и напыщенный. Но, похоже, на Джейн Седлер это большого впечатления не произвело.

– Нам может повезти, понимаете? – попытался воодушевить аудиторию Реймонт.

Казалось, по залу пронесся порыв ветра – так все разом зашептались.

– Не томите, говорите! – выкрикнул молодой женский голос.

– Отрадно видеть воодушевление, – похвалил товарищей Реймонт. – Однако и у воодушевления должны быть рамки, иначе нам всем конец. Постараюсь быть кратким. Попозже капитан Теландер и прочие специалисты расскажут вам все в подробностях. А идея такова…

Реймонт рассказывал так, словно излагал новый метод бухгалтерского учета – спокойно, даже скучновато.

– Если нам удастся обнаружить область, где газ практически отсутствует, мы сможем со спокойной совестью отключить защитные поля, и тогда бригада инженеров сумеет выбраться наружу и произвести ремонтные работы в системе декселераторов. Правда, астрономическая информация не так точна, как нам хотелось бы. К сожалению, почти по всей галактике и в прилегающих к ней межгалактических областях пространство слишком плотное. С расстоянием, конечно, разреженность нарастает, и все же, если считать по числу ударов атомов в секунду, оно все равно достаточно плотное для того, чтобы прикончить нас при отключенной системе защиты.

Теперь вот о чем. Галактики обычно образуют скопления. Одним из таких скоплений является союз нашей Галактики с Магеллановыми Облаками, Туманностью Андромеды и еще примерно с дюжиной других. Масштабы скопления таковы, что в поперечнике оно простирается на шесть миллионов световых лет. От края скопления до другого скопления галактик лежит еще большее расстояние. По счастливому совпадению, в это скопление входит созвездие Девы. Это в сорока миллионах световых лет от того места, где мы сейчас находимся.

В промежутке между скоплениями, надеемся, газ достаточно разрежен для того, чтобы мы могли без риска отключить защитные поля. – Только в зале опять попробовали зашуметь, как Реймонт поднял руки, призывая всех к тишине. Он даже не удержался и рассмеялся. – Погодите, погодите! Не торопитесь! Я знаю, что вы хотите сказать. Что сорок миллионов световых лет – это невозможно. Нам с нашим тау такого расстояния не одолеть. Соотношение в пятьдесят, сто и даже тысячу раз ничего нам не даст. Все верно. Но… – Реймонт отдышался и продолжил свою речь: – Но не забывайте, что в плане величины обратного тау у нас предела нет. К тому же мы можем набирать ускорение больше, чем при трех g, если расширим площадь ловушек водорода и продолжим курс по таким областям галактики, где плотность газа выше. Те параметры, которыми мы пользовались по сей день, были определены для нашего маршрута к бете Девы. Но у корабля есть резервы. Навигатор Будро и профессор Нильссон рассчитали, что мы можем лететь при средних показателях в десять g, но возможны и более высокие величины. Инженер Федоров почти уверен в том, что система акселераторов выдержит подобную перегрузку после произведения определенных модификаций.

Итак. Специалисты произвели прикидочные расчеты. Результаты таковы: мы можем пролететь по спирали до центра галактики и затем по прямой добраться до ее края. Менять курс мы можем только очень медленно. При нашей скорости перевернуться, наподобие монетки в десять эре, невозможно. Но это позволит нам набрать нужные параметры тау. Не забывайте, они будут постоянно снижаться. Наш перелет к бете Девы произошел бы гораздо быстрее, не планируй мы высаживаться там, для чего, естественно, было нужно торможение чуть ли не с полпути.

Навигатор Будро приблизительно определил – подчеркиваю, приблизительно, и по пути данные будут уточняться, – так вот, учитывая нашу нынешнюю скорость, он предполагает, что мы сумеем распрощаться с этой галактикой и выбраться за ее пределы примерно за год-два.

– Сколько это будет по космическому времени? – раздался чей-то вопрос.

– Какая разница? – фыркнул Реймонт. – Вы же знаете, каковы размеры галактики. Примерно сто тысяч световых лет в поперечнике. Сейчас мы находимся где-то в тридцати тысячах световых лет от ее центра. Одно-два тысячелетия в целом? Кто может сказать точно? Все зависит от того, каков будет наш курс, а он, в свою очередь, будет зависеть от результатов будущих исследований. – Реймонт добродушно прищурился и погрозил собравшимся пальцем. – Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете о том, что будет, если мы снова вляпаемся в такое же облачко, как то, что довело нас до подобной жизни. У меня на это два ответа. Во-первых, рисковать нам так или иначе придется. Но, во-вторых, чем меньше будет наше тау, тем более мы будем способны преодолевать области со все более и более высокой плотностью. Наша масса станет такой, что нам будут попросту не страшны подобные столкновения. Понимаете? Чем больше будет наша масса, тем выше наши шансы и тем скорее мы достигнем нашей цели по корабельному времени. Обратное тау к тому моменту, когда мы покинем галактику, может равняться ста миллионам. В этом случае, по нашим часам, мы покинем скопление галактик за несколько дней!

– А как мы вернемся обратно? – спросила Глассголд испуганно, но заинтересованно.

– Мы не вернемся, – честно признался Реймонт. – Мы продолжим путь к тому скоплению галактик, где расположена Дева. Добравшись дотуда, мы перейдем к полету в противоположном режиме: включим тормозные системы, полетим к одной из галактик, входящих в скопление, повысим тау до нужной величины и приступим к поискам планеты, на которой смогли бы высадиться… Да! Да! Да! – прогремел голос Реймонта, заглушая поднявшийся ропот. – Это произойдет через миллионы лет по реальному времени. Человечество к тому сроку перестанет существовать… в этой области галактики. Но что с того? Мы все начнем сначала, в другом месте, в другое время! Или вы предпочитаете томиться в металлической скорлупе, посыпая волосы пеплом и проклиная жестокую судьбу? Хотите сойти с ума от безделья и умереть, не имея потомков? Надеюсь, с мозгами у вас пока еще все в порядке. Лично я за то, чтобы лететь вперед, покуда хватит сил. А я в вас уверен и думаю, вы все согласитесь на такой вариант. Ну а если кто-то думает иначе, то пусть не мешает остальным.

Реймонт спрыгнул со сцены.

– М-м-м, – протянул Теландер. – Старший навигатор Будро, главный инженер Федоров, профессор Нильссон, прошу вас подойти ко мне. Дамы и господа, переходим к дебатам.

Чиюань прильнула к Реймонту.

– Ты был просто великолепен! – восхищенно прошептала она.