Золото рейха

— И зачем ты мне сейчас учебник истории рассказываешь?

— К тому времени немцы уже могли предположить, что будет жарко, — не обращая внимания на брюзжание напарника, продолжал Ильин. — Я читал, что они не собирались сдавать полуостров, хотели стоять до конца. Но подстраховывались и музейные экспонаты, золото и все остальное ценное — все-таки вывезли.

— У учителей сейчас зарплата хорошая, — почему-то ляпнул Рябко. — У учителей истории в том числе. А летом вообще отдыхают. По мне, так самое то для тебя.

— Да послушай же ты меня! Итак, грузовики с золотом ушли, когда наши уже прорвались в Крым. У немцев была неплохая разведка, и они не могли не знать, что перед Севастополем наши собирают силы для зачистки восточной части полуострова. К востоку от Севастополя уже было жарко — там стоял наш Черноморский флот, который с моря поддерживал наступление. Вопрос: куда могли направиться грузовики с золотом?

— Ну и куда?

— Только на север, вот куда. — Ильин ткнул пальцем в монитор бортового компьютера, где пульсирующей точкой моргала приближающаяся Калифейка. — Куда-то между Евпаторией и Севастополем. Больше некуда.

— А почему не в Евпаторию? Там порт и…

— Вот именно, потому что там порт. Как только наши зачистили центр и восток полуострова, они бросили все силы сюда. Евпаторию освободили раньше Севастополя. Эти города — ключевые точки на побережье. А вот городки и деревушки между ними — нет. Куда-то сюда они и везли золото.

Рябко скептически покачал головой и промолчал.

Впереди из воды вырастал широкий мыс, выдающийся в море шершавым и скалистым покатым пузом. Мыс величали — так говорилось на картах и в навигаторе — красивым словом Кафиреус.

— Красиво, — протянул Рябко.

Жестами согнав его с насиженного места, Ильин уселся за штурвал и чуть сбавил скорость. Лодка пошла влево, огибая мыс широкой дугой. Вскоре из-за шершавого пуза Кафиреуса показались острые скалы другого мыса — он назывался Айос. Почти отвесный, плоский на вершине, поросший деревцами, Айос выдавался вперед на добрые полсотни метров.

А между этими двумя мысами-стражами, как между двумя клешнями исполинского краба, ютилась крохотная набережная. От нее в гору уходила крутая, под 45 градусов, разбитая дорожка, а наверху виднелись домишки и здания крохотного городка.

— Калифейка, — объявил Ильин. — Мы на месте.

На набережной виднелись лишь пять-шесть построек — это были гостиницы и гостевые дома. На первых этажах кафе и ресторанчики, стилизованные под таверны, выше — номера или жилые комнаты внаем. Вдоль набережной тянулась узкая полоса песчаного пляжа, утыканного зонтиками. Даже сейчас, несмотря на время, на пляже отдыхали люди.

Справа от песчаной полосы, сразу за Кафиреусом, виднелись два деревянных, тощих и кривых, причала, обрамленные с обеих сторон импровизированными кранцами — черными автомобильными покрышками. На причале виднелись несколько рыбаков и группы слоняющихся без дела подростков.

Пока Ильин занимался швартовкой, Рябко спрыгнул на причал и отправился на разведку на набережную. Вернулся он через десять минут с неутешительной информацией — ни одного магазина, даже самого захудалого, поблизости не было. За любыми покупками, начиная хлебом и заканчивая фонариками, нужно было подниматься наверх, в городок.

Чем они и занялись, натянув футболки и заперев лодку.

Калифейка была крохотным населенным пунктом в три тянувшиеся параллельно линии моря улицы и дюжину прорезавших их переулков. Пластиковые павильоны перемежались с памятниками советской эпохи и руинами древних, греко-византийских времен, построек. По ярко освещенным улицам, на которые стремительно опускалась ночь, толпились туристы.

— Мне здесь нравится! — обрадовался Рябко, когда они зашли в первый же попавшийся продуктовый магазин. — Смотри, вино разливное почем. Почти в два раза дешевле, чем у нас! Охренеть просто. Санек, давай бизнес замутим?

— Опять ты за свое?

— Покупать винище здесь задешево, вести к нам и продавать по нашим ценам. Золотое дно, твою налево!

— И кто будет его покупать, если ты собрался продавать его за ту же цену, за которую продают и остальные?

Рябко задумался, отчего-то опечалился и чертыхнулся:

— Надо продумать это дело.

Они купили еды на пару дней и несколько литров местного разливного вина, чтобы коротать вечера на лодке. А затем неспешно двинулись назад. Хотелось есть, и Ильин с любопытством рассматривал вывески и рекламные объявления с фотографиями блюд на местных кафешках, тавернах и ресторанах, венчавших главную улицу.

Так он и заметил ее.

— Просто офонареть, — восторженно выдохнул Ильин. — Смотри!

Это был обычный ресторанчик с летней верандой, на которой умещались всего шесть столиков. Заведение было буквально пропитано морем. Столики и скамьи выглядели, как мебель в каютах старинных парусников, на стенах висели декоративные под корабельные окна-иллюминаторы и канаты, завязанные в самые различные — от простых до сложнейших — морские узлы. Довершали картину фотографии в рамках, на которых были изображены старинные пароходы и парусники. По другую сторону веранды виднелось море и даже угадывались очертания полосы причала с белым пятном замеревшего на воде «Бланко».

Но главным было не это. Больше всего Ильина заинтересовало название заведения, высеченное на вывеске над входом. Ресторанчик назывался «Черный принц».

— Дэн, зайдем?

Рябко уныло посмотрел на напарника, на вывеску и снова на напарника.

— Кто бы сомневался. Вот кто бы сомневался, а.

Пара столиков были заняты. Судя по тарелкам на столах клиентов и по общему впечатлению, заведение предлагало исключительно дары моря. Ильин не возражал. Он взгромоздился на скамью ближайшего же столика, водрузив рядом пакеты, и принялся изучать обстановку. Рябко уселся напротив, что-то недовольно ворча.

Но все его недовольство улетучилось, когда перед ними возникла официантка с меню.

— Здрасте. Что желаете?

Это была большеглазая брюнетка в костюме морячка, который не мог скрыть точеной фигуры. Ильин буквально видел, как в Рябко забурлили гормоны.

— Привет, — протянул он, скалясь и пожирая официантку глазами. — Шикарный ресторан. Вот прям шикарный. Мы сюда надолго прибыли и будем захаживать постоянно. Мы на своей яхте, знаете ли, плаваем, отдыхаем… Видите, вон там, на причале? Это наша. Называется «Бланко».


Брюнетка широкими глазами посмотрела на море, затем с недоумением на Рябко.

— Но ведь это не яхта. Яхта — это когда с парусами, правильно?

Рябко беспомощно посмотрел на Ильина.

— Даже не знаю, что сказать.

— Что будете есть?

— А что у вас есть, красавица? Это испанское слово. Красивое, правда? Почти как вы. То есть, я хотел сказать, такое же красивое. Ну, в смысле…

Рябко потерял нить повествования и, растерявшись, уткнулся в меню. Брюнетка все это время улыбалась и кивала, а ее лицо выражало незамутненную интеллектом чистоту сознания. Что-то подсказывало Ильину, что брюнетка с Рябко были бы прекрасной парой.

Они заказали морского окуня. Когда официантка удалилась, Ильин сказал:

— Калифейка известна тем, что здесь добивали остатки немцев. И это говорит в пользу моей версии. Тогда, в войну, это место было вообще глухой деревней, я историю городка прочитал на их сайте.

Рябко едва слушал, косясь на брюнетку, которая то появлялась в зале, то снова исчезала в двери кухни за барной стойкой.

— Да, сайты… А ведь этот ресторанчик по-любому есть в интернете… Может, там фотки есть? Интересно, как ее зовут?..

— Я про Калифейку говорю, — одернул его Ильин. — Понимаешь, к чему я клоню? Слишком мелкий объект, чтобы иметь какое-то значение для Красной Армии, когда она шла на Севастополь. Немцы это понимали. И вот я думаю: а что, если где-то здесь их ждал корабль? Те грузовики с золотом? И он где-то здесь потонул: сам, или его наша авиация на дно отправила? Где-то у берега?

— Корабль у берега, ага… — растерянно рассуждал Рябко. — Интересно, согласилась бы она покататься… Ну, там, ничего особенного, поплавать, понырять… Весело провести время и все такое…

Ильин вздохнул.

Поднос с греческим салатом и здоровенным запеченным в сметане морским окунем им принес здоровенный мужик с суровым видом, а вовсе не официантка, что сильно опечалило Рябко и напрочь отбило у него интерес к жизни. Мужику было лет 50 на вид, и он буквально излучал силу и мощь. На внушительном бицепсе мужика Ильин заметил татуировку в виде изогнутой барракуды.

— Ваша посудина? — буркнул мужик, кивнув вдаль, на погруженный в темноту деревянный причал у набережной. Ильин кивнул. — По делам к нам или отдыхаете?

— Ищем кое-кого, — подумав, отозвался Ильин.

— Кого-то из местных? Может, я могу помочь? Я тут многих знаю.

Ильин и Рябко переглянулись.

— Василий Гаркалин, — осторожно сказал Ильин. — Приятель наш. Поговорить хотим, вспомнить былые времена. А где он живет, точно не знаем.

Мужик подумал и покачал головой.

— Никогда не слышал.

Мужик удалился. Рябко увидел официантку, которая отправилась обслуживать дальний от них столик, и страдальчески вздохнул. Потом, решив, очевидно, начинать жизнь с чистого листа, повернулся к Ильину.

— Санек, знаешь, что я думаю?

— Весь в нетерпении.

— Те, кто его из окна выкинул. Он ведь им растрепал все?

— Мы точно не знаем.

— Ну, наверняка, правильно? А значит, мы этих парней встретить можем. А я вот не очень хочу встречать парней, которые могут взять и проломить голову человеку. Мне от этого как-то не по себе.

— Тебе не по себе, даже когда к тебе сзади подходят.

— Это случилось внезапно, — огрызнулся Рябко.

— И я не горю желанием с отморозками сталкиваться, — признался Ильин. — Но с другой стороны, а что мы вообще знаем? Может, он им не все рассказал? Или вообще соврал? Или вообще ничего не рассказал? А может, они и сами все знали, а его решили заткнуть, чтобы не болтал лишнего. Чтобы не плодить конкурентов, понимаешь?

— Нехорошее у меня предчувствие какое-то, — пожаловался Рябко.

— Расслабься. У нас есть Якорь. Если что — звоним ему, и он пришлет нам на помощь своих Д’Артаньяна и Санчо Панса.

— Санчо Панчо правильно говорить.

— Дурак ты, Рябко, и не лечишься.

Покончив с едой, они выпили по кружке ледяного пива. Направляясь вглубь ресторанчика в туалет, Ильин увидел фотографии на стене и изумленно застыл. На них были изображены фрагменты с работы по подъему со дна затонувшего судна. На каждом снимке фигурировал тот самый мужик с барракудой на бицепсе. Вот он, в акваланге, орудует лебедкой на борту какого-то судна. Вот он, сияющий, позирует с предметом в руках — вазой или амфорой, покрытой чешуей из ракушек и водорослей.

— Пять лет назад.