Золотая клетка

Затем он пошел по комнате.

Прямо к Киве.

Когда он подошел, она затаила дыхание, опасаясь издать какой-нибудь звук, который ее выдаст. Он остановился прямо перед шкафом, перегородив ей обзор. Если бы советник наклонился и открыл дверцы, он бы ее…

– Мы получили письмо от короля Мирравена, – сказал Хорет, и Кива чуть не застонала от облегчения, заслышав шорох пергамента. Он отошел обратно к своему месту вместе с посланием, и ей вновь стало видно зал.

Джарен рыкнул:

– Ну, и чем Араккис грозит на этот раз? Дайте-ка угадаю, если мы сдадим ему Эвалон, он не станет нас всех убивать? Может, когда-нибудь он проявит творческий подход.

Упала напряженная тишина. Королева Ариана повернулась к сыну и медленно проговорила:

– Араккис мертв.

Джарен заметно дернулся:

– Что?

– Я тебе писала, – сказала Ариана, надломив бровь. – Сразу после того, как ты уехал из Валлении в зимний дворец.

Джарен качал головой.

– Я получал только вести о том, что Тильду схватили в Мирравене, а ты договариваешься о том, чтобы ее отправили в Залиндов.

– Это случилось уже после гибели Араккиса. Мы договаривались с…

– Только не говори, что… – побледнев, прошептал Джарен.

– Король теперь Навок, – тихо, даже с сожалением произнесла Ариана. – Как тебе известно, по законам Мирравена любой из членов королевской семьи может вызвать на поединок правящего монарха и в случае победы предъявить права на трон. Навок вызвал Араккиса. И победил.

– Убил собственного отца, – безжизненно проговорил Джарен.

– Араккис не был святым, – напомнил глава Совета.

– Был, если сравнивать с сыном.

Резкое заявление Джарена повисло в комнате; Хорет откашлялся и указал на пергамент.

– Письмо пришло вчера вечером. Мирравен до сих пор не отвечал ни на одно из наших посланий. Как, кстати, и Карамор.

Джарен взял письмо и сразу принялся просматривать.

– Как видите, – сказал Хорет, – в отличие от отца, Навок не грозится напасть.

– Он не такой дурак, – пробормотал Джарен, с сосредоточенным видом переводя с мирравенского. В какой-то момент он прищурился и вскинул голову: – Серафина выходит за Вошелла?

– Один из первых королевских указов Навока был о помолвке его сестры с наследным принцем Карамора, – подтвердил Хорет. И горько добавил: – Можно подумать, этим двум странам не хватает близости.

– В самом деле, – Джарен нахмурился. – Они и так уже ближе некуда, женитьба не усилит этот союз, особенно если учесть, что Серафина, как известно, скорее умрет, чем выйдет замуж за Вошелла. Что за игру ведет Навок? Не вижу смысла.

– Может, убирает ее с пути, чтобы не вздумала с ним соперничать? – предположила Йисари, приглаживая темную прядь, которая выбилась из строгого пучка.

– Серафина Килдарион и мухи не обидит, – возразил Джарен. – Если б не ее внешнее сходство с братом и с отцом, я поклялся бы, что она приемная. Она совершенно другая.

– Наверное, пошла характером в мать, – задумчиво предположила Зерра.

– Остается лишь надеяться, что ее не постигнет та же судьба, – мрачно заметил Фелдор.

Кива подняла брови, раздумывая, в самом ли деле бывшая королева сбежала посреди ночи.

Или пыталась, а жестокий муж ее поймал?

– Бедная Серафина, – искренне сказал Джарен. – Для Навока, очевидно, она все равно что разменная монета. Она этого не заслужила: из них всех я лишь ее мог выносить во время наших дипломатических поездок на север. Миррин она тоже нравилась – они сразу подружились. А Кэлдон… ну, Кэлдону она точно приглянулась. Хоть ей и хватало ума отшивать его.

Джарен закатил глаза, вызвав вал смешков вокруг стола. Но все посерьезнели, когда он отложил пергамент и громко вздохнул.

– Это письмо ни о чем не говорит, верно? Навок просто вежливо ерничает и выводит нас из себя, чтобы мы беспокоились о том, что он там затеял, – Джарен побарабанил пальцами по столу. – Но все равно, пошлите Эшлин весточку. Если армии Мирравена и Карамора объединяются, наше войско тоже должно быть готово.

– Наше войско всегда готово, – с заметной гордостью произнесла Йисари. – Если эти северные варвары возомнят, что могут вот так запросто вторгнуться к нам, то они быстро поймут, почему Эвалон – самое могущественное королевство на всем Вендероле.

Джарен рассеянно кивнул, вновь проглядывая письмо.


– Тут есть кое-что странное. Он чуть ли не захлебывается от восторга, когда говорит о грядущем бракосочетании Серафины. Но почему? – Взглянув на Йисари, он спросил: – У нас есть уши в Мирравене?

– В верхах, где можно что-нибудь разузнать, – никого, – ответила она.

– Поручите это Эшлин, – велел Джарен. – Передайте, пусть отправит самого лучшего, кого-нибудь сообразительного и умеющего действовать по ситуации. У Навока есть и хитрость, и нюх – он почует шпиона еще до границы Задрии, так что разведчик должен быть настоящим мастером.

– Отправлю гонца сегодня же, – пообещала Йисари.

– Насколько я знаю Эш, у нее наверняка уже есть шпион внутри – мы просто о нем не слышали, – сказал Джарен, передавая письмо матери. – Но если нет, пусть отправит.

– А до тех пор? – спросил Хорет.

– Будем наблюдать, – ответил Джарен. – Слушать. Ждать.

– Если они сделают первый ход, мы их остановим, – твердо сказала королева Ариана. – Никто не смеет угрожать моей семье и моему королевству и избежать наказания. Никто.

Кива вздрогнула от ярости в голосе Арианы, а ее слова долго еще звенели в ушах после того, как Королевский Совет перешел к обсуждению других вопросов на повестке дня. Торговля с другими странами, обустройство города, запросы гильдий… Все это было Киве не важно. Она скоро заскучала, ей становилось все неудобнее лежать, мышцы ныли, а спина затекла.

Наконец, когда Кива решила, что ни минуты больше не вынесет в тесном пространстве, Джарен и Ариана поднялись и объявили, что собрание окончено. Она чуть не застонала от облегчения, когда советники проследовали за королевой и ее сыном в темный коридор, и дверь за ними захлопнулась.

Не желая попасться теперь, Кива выждала достаточно долго, чтобы им хватило времени вернуться на поверхность, и лишь потом открыла шкаф – и вывалилась прямо на твердый каменный пол. Она лежала, чувствуя, как в тело впиваются иголки и булавки, кусала губы и ждала, пока боль пройдет.

Она не проходила.

Кива проклинала Кэлдона и его мучительную утреннюю тренировку, хотя его едва ли можно было винить в том, что она втиснулась в шкаф и просидела там добрых полдня.

Стоило того, напомнила она себе и поднялась на ноги, стиснув зубы. Сюда даже Наари не пускали. Черт, да даже Миррин не посвящали в тайны Совета – лишь королеву и ее наследника.

А сегодня – и Киву.

Теперь нужно было лишь найти способ передать все, что она узнала, Тореллу и Зулике.

Пока Кива осторожно двигалась по коридору все дальше от комнаты, в животе поселилось неприятное чувство. Она пыталась убедить себя, что это из-за голода, а не из-за того, как тщательно она планировала предательство семьи Валлентис.

Как тщательно она планировала предательство Джарена.

«Меньше всего я хочу сейчас, чтобы она чувствовала себя запертой в другой клетке».

В голове всплыли его слова, и живот скрутило еще сильнее.

«Теперь Кива заслуживает шанса на собственную жизнь и собственные мечты».

Если бы все было так просто, подумала Кива. Если бы не последние десять лет. Если бы не оковы долга, любви, семьи.

«Могу лишь надеяться, что она окажет мне честь, позволив идти в этом путешествии рядом».

Он был бы с ней рядом. До тех пор, пока корона не скатилась бы с его головы.

Киве пришлось остановиться посреди темного тоннеля, потому что представлять такое было слишком мучительно.

А потом пошла дальше.

Потому что таков ее долг.

Но, несмотря на все попытки отвлечься, боль вгрызалась в нее всю дорогу до дворца, весь остаток дня и изрядную часть ночи – монотонная боль, которая не желала уходить.





Глава одиннадцатая




Кива горела.

Падала.

Тонула.

Вода. Так много воды. Нечем дышать.

Кожа горела. Горела. Горела.