Знак предсказателя

Бергмана он по примеру Лионеллы звал «хозяином», относился к нему с запредельным уважением и был мастером недомолвок, лишь только речь заходила о нем. Наверняка по этой причине он и оказался у меня на подозрении, точнее, его человеческая сущность. Иногда я всерьез думала: Кузьмич – пожилой вампир, удачно скрывающийся здесь от дневного света. По ночам он сидит на бергманской крыше и вместе с соседскими котами любуется городом. Временами к ним присоединяется Лионелла, перекинувшись в ворону. Вполне возможно, заглядывал на крышу и сам хозяин, этого я почему-то представляла крылатым змеем. Чушь, конечно, однако данная троица неизменно вызывала подспудное чувство тревоги, в случае с Кузьмичом вроде бы совершенно необъяснимое, потому что старикан он милейший.

– Кого ждем? – не удержавшись, кивнула я на чашки.

– Вас, Леночка. Признаться, успел соскучиться и очень надеялся, что придете.

– Потому и чашку поставили?

– Конечно. Поставил, чайку заварил и подумал: пусть заглянет к старику.

– А чашка действует как магнит?

– Что-то вроде этого.

– Ага, – кивнула я. – Хотите, подскажу вам более простой способ?

– Позвонить по телефону? – улыбнулся он. – Ну, это, пожалуй, даже слишком просто.

«Еще один чокнутый на мою голову», – мысленно усмехнулась я.

– Хозяин научил меня понимать знаки, которые посылает нам судьба. И сегодня мне был такой знак.

– Во сне меня видели?

– Нет. Шел по проходу и вдруг под ноги мне упал томик «Илиады».

– И как мы связаны?

– По-моему, это очевидно: Елена Прекрасная, из-за которой, собственно, и началась Троянская война.

– Действительно, очевидно. Странно, что я сама не догадалась.

– Большинство людей не обращают внимания на знаки.

– Надо будет взять мастер-класс. Чему еще вы научились у Максимильяна?

– О-о-о, – протянул старик, – по сути, я всем ему обязан.

Сомнительное утверждение, учитывая, что Кузьмич вдвое старше хозяина, хотя как знать.

– Давайте пить чай, – предложил он, как всегда, увиливая от разговора о Бергмане. Чай имел какой-то особенный вкус: апельсин, корица и еще нечто такое, что сразу и не распознать. – Что скажете? – спросил старик, улыбаясь.

– Божественно.

– Хозяин привез из своего путешествия.

– В чае он знает толк, – пришлось согласиться мне.

– Еще бы, – снисходительно кивнул Кузьмич.

Уверена, он не сомневался, нет ничего такого под небесами, в чем Бергман не знал бы толк. Сразу захотелось сказать какую-нибудь гадость, но я дипломатично улыбнулась. Тут взгляд мой задержался на соседнем столе, где лежали раскрытой толстенная книга, судя по виду, изданная в позапрошлом веке, очки Кузьмича и нечто вроде шкатулки со стеклянной вставкой посередине.

– А это что? – ткнула я пальцем в шкатулку, она, безусловно, появилась здесь недавно, по крайней мере в свой прошлый визит я ее не видела.

– Мощевик, – охотно ответил Кузьмич, в голосе едва сдерживаемый восторг.

– Пустой? – Должно быть, Бергману приглянулась работа мастера-краснодеревщика.

– Почему же? Тут частица мощей Николая Чудотворца. И сертификат имеется. Наш хозяин, собственно, за ними и ездил. Давно охотился за этой реликвией. Вам ведь известно, что Николай Мир-Ликийский, прозванный у нас Чудотворцем, вполне реальный персонаж?

– Я была в Турции, там на нем зарабатывают неплохие деньги.

– Что поделать. Духовное и телесное в нас нераздельно.

– Я где-то читала, Николай был человеком несдержанным и однажды ударил своего оппонента посохом. Как-то это не вяжется с обликом седобородого старца на иконах.

– Подобные детали, может, и интересны, но не по ним мы судим о святых, – засмеялся Кузьмич.

– Ясное дело… – вздохнула я. – Максимильян привез мощи из Италии?

– Не сказал. Но из Турции они в свое время перекочевали в Бари. Об этой истории вы слышали?

– А как же. Барийцы их попросту украли, опередив вездесущих венецианцев, те тоже за ними охотились. Впопыхах и в темноте из гробницы забрали не все, и тем все-таки тоже кое-что перепало.


– Вы прекрасно информированы для современной девушки.

– Чему удивляться. Вам ведь знаком глагол «погуглить»?

И вот тут произошло странное. Я попыталась вспомнить, откуда знаю эту историю. В Турции предлагали экскурсию к гробнице Николая Чудотворца, но я отказалась: жара стояла невыносимая, а море манило прохладой. В Бари я не была и не могу вспомнить, чтобы нечто подобное читала. Но историю похищения знала доподлинно. Мне о ней рассказали во всех деталях, потому что рассказывал очевидец, по крайней мере он так утверждал. Жутковато стало от того, что я в тот момент отчетливо слышала его голос.

«Чертовщина какая-то», – чуть не брякнула я, Кузьмич сидел напротив и радостно улыбался.

– Эти самые барийцы были встречены на родине как герои, – кивнул он. – Их потомкам еще пару веков город выплачивал пенсию, весьма солидную. А в Бари до сих пор Обретение мощей – большой праздник. Из собора их в этот день переносят на лодку, она отплывает в море, а потом причаливает к берегу, где ее встречает толпа народа.

«Да знаю я, – едва не отмахнулась я и вновь удивилась: откуда? Наверное, случайно наткнулась на сюжет на каком-нибудь канале и забыла».

– Один из похитителей, – продолжил Кузьмич, – залез в гробницу, чтобы достать мощи. Они мироточили, и он стоял по колено в мирре. Вот пытаюсь выяснить, как сложилась его судьба в дальнейшем.

– Вероятно, дожил до ста лет и был здоров как бык.

– Вот уж не знаю. Вдруг там решили, что это богохульство, – при слове «там» он ткнул пальцем в потолок и хихикнул.

– Да уж… Растаскивать святого по кусочкам не очень хорошо, – пожала я плечами. – Должно быть, мощевик стоит кучу денег.

– Даже не берусь предположить сколько.

«Откуда они у Джокера, интересно, – подумала я. – Зарабатываем мы неплохо, но и живет Бергман на широкую ногу. Вряд ли с доходов от магазина. Впрочем, кто ж знает, чем он еще торгует».

Я допила чай, немного послушав Кузьмича. Тут ожил мой мобильный. Звонил Максимильян, интересовался, где я, и сообщил, что уже вернулся.

– Спасибо за чай, – поднимаясь, сказала я.

– Всегда рад вас видеть, Леночка, – закивал Кузьмич.

Я направлялась к проходу между стеллажами, когда почувствовала присутствие кого-то третьего. Кузьмич, водрузив очки на нос, уже уткнулся в свою книгу, за его спиной маячила бледная тень, отчаянно жестикулируя призрачными руками. Прислушавшись, я покачала головой и поспешила убраться восвояси.



Лионелла впустила меня в дом, бросив в спину:

– Хозяин в своем кабинете.

Бергман сидел за столом, перекладывая какие-то бумаги в ящике, должно быть, что-то искал.

– Привет, – сказал он, не глядя в мою сторону, а я сказала:

– Тебя надули. Вместо Николая подсунули какого-то малоприятного типа. Ему лет тридцать на вид.

– Монах-доминиканец, прославившийся своей нетерпимостью, считал, что инквизиция ни черта мышей не ловит.

– Надо бы его еще при жизни растащить на кусочки.

– Примерно так и вышло. Свою кончину он встретил мужественно, за что и удостоился святости.

Я не стала спрашивать Бергмана, откуда ему это известно. Однако сомневалась, что все это значилось в сертификате. Я уже давно подозревала: он видит куда больше, чем я, хоть и не горит желанием признать это.

– Поддельных мощей, как поддельных долларов, – продолжил он, – тьма-тьмущая.

– Зачем тогда купил?

– Хотел сделать приятное продавцу. Он свято верил, что мощи настоящие, но вынужден был с ними расстаться ввиду финансового кризиса, обрушившегося на его древний и некогда блистательный род. В качестве бонуса я получил книгу из его библиотеки, ее истинную стоимость он не знал.

– Что-нибудь об игральных картах?

Он молча кивнул.

– Из нашей команды я одна в своем уме, да и то как сказать.

– Это точно, учитывая, что видишь средневековых монахов.

– Серьезный аргумент, – не стала я спорить.

Тут я заметила в верхнем ящике стола шкатулку. В ней Бергман держал игральные карты. Необычные. Он утверждал, что понятия не имеет, как они к нему попали. Вроде бы однажды просто оказались в магазине. Эту байку я пропустила мимо ушей, но карты неизменно тревожили. Они были старыми, это я знала абсолютно точно, чувствовала, как чувствовала и многое другое. Того самого монаха, к примеру, обретавшегося возле своих собственных мощей. Беспокойство вызывал тот факт, что в этой странной колоде были четыре карты, от которых в дрожь бросало. Бубновый Валет с лицом Димки, Король крестей – точная копия Вадима, Дама червей с моей физиономией и Джокер, в котором угадывались черты Бергмана. Данный факт не поддавался никакому объяснению, и я, дабы спать спокойно ночью и понапрасну не ломать голову днем, сочла это шуточками Максимильяна, шуточки, само собой, в кавычках. Не знаю, как он все это проделал, но как-то смог.

Карты притягивали. Точно против воли я подошла ближе к столу. Захотелось открыть шкатулку и взять в руки колоду. Максимильян молчал, наблюдая за мной.

– Хочешь взять карту? – наконец спросил он, в голосе напряжение.

– Не хочу, – ответила я.