Змееловов больше нет

— Змееловов больше нет. И к этому тебе тоже стоит привыкнуть, — спокойно возразил Аспис. — Спасибо, Витол, я оценил попытку принять участие в моей жизни и жизни парней, можешь заканчивать. Нет, в самом деле, твое беспокойство понятно, и Келю твоя помощь как специалиста пригодится. Как целитель, ты можешь помочь и остальным детям, кое у кого из них есть проблемы, пусть и не такие выраженные. Но и только. Я не хочу тебя выгонять, но прежние ошибки повторять не буду. Если ты станешь упорствовать и вести себя в том же духе, я не постесняюсь применить силу, чтобы выставить тебя прочь.

Несколько мгновений они стояли друг против друга. Молодые змеи в разборки старших не лезли, Кель вообще смотрел на них почти испуганно, не понимая происходящего. А Барес удрученно хмурился, почти в точности копируя гримасу отца, и сейчас любой сторонний наблюдатель легко заметил бы, как эти двое похожи.

— Старика на улицу выкинешь? Отца? — усмехнулся Витол.

— Нет. А вот хама, который полезет не в свое дело, — легко.

— Я тебя услышал, — хмыкнул старший змей. — Пойду найду этого… как его? Мрон, что ли? Устал что-то с дороги, отдохну. Кель, с тобой утром поговорим, хорошо?

Змееныш кивнул, напряженно следя за старшими. Когда дверь закрылась за спиной Витола, облегченно выдохнули все трое.

— Почему?.. — вопросительно уставился Кергал на отца, напряженно хмурясь. Что именно «почему», он вот так с ходу сформулировать не сумел, но этого и не требовалось.

— Витол — сложный и неуживчивый змей, — медленно, подбирая слова, проговорил Аспис. — Он все пытается сейчас наверстать то, что упустил в моем детстве. Занятый пациентами и своей работой, на меня он почти не обращал внимания, растила меня мать. Потом она умерла, и для Витола боль потери оказалась очень неожиданным и сильным ударом. А тут еще эпидемия, война… В общем, он попытался сблизиться со мной, но получилось плохо. Мне тогда было примерно как вам сейчас, только характер другой, вспыльчивый и упрямый… ну почти как отец, да, только более горячий. Конечно, мы разругались, наговорили друг другу много всякого и несколько лет не виделись вовсе. Потом уже помирились, когда я с Бесом перебрался туда, к водяным. Только годы Витола не смягчили, Бес вон не даст соврать. Но зато я немного поумнел и теперь хоть понимаю, что он это не со зла, а просто заботу по-другому выражать не умеет.

— С дедом проще всего молча слушать, а потом делать по-своему. — Барес со смешком поделился жизненным опытом.

— Тактика хорошая, но у меня не всегда получается. — Аспис выразительно развел руками. — Вообще поразительно, как такой талантливый и даже почти гениальный мозгоправ, знаток душ, может иметь столько проблем в общении с окружающими. Наверное, правильно говорят, что у тех, кто долго работает с душевнобольными, тоже свои болезни проявляются. — Он покрутил рукой у виска.

— И что теперь? — Нельзя сказать, что Кергал понял все до последнего слова, но главное усвоил и немного успокоился.

— Да все будет нормально, не волнуйся. Он остынет и потихоньку привыкнет.

— А Дори? — грустно нахмурился Кель.

— Дори тоже остынет, — ободряюще улыбнулся старший змей. — Просто извинись перед ней завтра за деда. Она не на тебя разозлилась — на него.

— Извиниться? — Кергал вопросительно выгнул брови. — Но я же ничего не сделал…

Аспис с Баресом переглянулись и одинаково рассмеялись.

— Все равно извинись, — фыркнул Бес. — С девушкой это никогда не будет лишним.

— Почему?

— Потому что девушки — существа эмоциональные и чувствительные, — терпеливо объяснил Аспис. — Сейчас она расстроена и обижена, причем на тебя тоже, хотя ты просто сидел рядом. Тут извинения будут… В общем, если ты извинишься — это будет значить, что ты сожалеешь, что ей было грустно и обидно. Ты же сожалеешь? Ну вот. А просьба прощения — это такой способ сказать приятное и успокоить.

— Это сложно, — поморщившись, вздохнул Кергал.

— Ну… добро пожаловать во взрослую жизнь! — опять засмеялся Аспис.

— Да, па, раз ты здесь! — опомнился Барес и заодно постарался перевести тему. — Я тут думал над поиском по мертвой крови, и есть у меня одна идея. Только мне кажется, я просто чего-то не понимаю и не учитываю, а то уж слишком просто все выходит…



Когда в дверь кабинета постучали, я в первый момент удивилась — все-таки ждала я только Асгшса, а он вряд ли стал бы утруждать себя подобным. Но тут же вспомнила, что в школу прибыло несколько новых змеев и им наверняка что-то от меня понадобится. Поэтому, когда дверь открывалась, ждала именно их. Когда в кабинет шагнул хмурый и сосредоточенный Витол Чарит, чутье подсказало, что пришел он решать совсем не рабочие вопросы.

— Еще раз добрый вечер. Чем могу помочь? — проявила я вежливость.

Но змей молча подошел к моему столу, уселся в кресло напротив и вперил в меня тяжелый, колючий взгляд. Я торопить не стала, молча разглядывала его в ответ — первый раз в сознательном возрасте видела пожилого змея. После пятой, а уж тем более шестой линьки они не умеют полностью восстанавливать человеческий облик, поэтому во время охоты на змеев им было сложно спрятаться. И сил у стариков, конечно, меньше — физических, и магические потоки «деревенеют», сложные или мощные чары даются с большим трудом. Боевые в том числе.

Глаза у Витола были уже совершенно змеиные, желтые, с тонкой пленочкой третьего века в дополнение к обычному. Узор желто-коричневой, песчаного цвета чешуи покрывал лоб, виски, нижнюю челюсть; брови целиком состояли из мелких золотисто-коричневых перышек. Светлые, совсем как у Келя, коротко подстриженные волосы кое-где серебрились — поседел он своеобразно, не целиком и неравномерно. Среднего роста, сухой и жилистый, одет неприметно и удобно — высокие ботинки, плотные темные штаны, серый свитер с геометрическим узором.

Если немного отрешиться от цвета и большего проявления во внешности змеиных черт, несложно заметить семейное сходство — и с сыном, и с обоими внуками. Но больше всего — с Кергалом, тот оказался почти копией деда.

— Вот ты, значит, какая, — нарушил молчание змей. — Ну, Аспис себе не изменяет — хороша. А если еще подкрасить и приодеть — то вообще ух какая! Неудивительно, что клюнул.

— Вы пришли предложить мне услуги портного и парикмахера? — вежливо удивилась я, хотя уже стало понятно: пришел он ругаться. — Благодарю, но меня и так все устраивает.

— Ах да, госпоже змеелову форма привычнее, — ухмыльнулся старик.

— В ней определенно удобнее, но так тоже неплохо. — Я пожала плечами. — Давайте уже к делу. Вы зачем пришли? Не обсудить же мои предпочтения в одежде, верно?

— Что тебе нужно от Асписа? — кажется, предложение говорить прямо змей принял с некоторым облегчением. — Мало ему вашей братии, недостаточно крови попортили?

— При всем моем уважении, это наше с Асписом дело — что и кому из нас от кого надо, — ровно отозвалась я.

Претензии и тон старого змея, как ни странно, совершенно не раздражали, даже немного забавляли. Однако какие новые и необычные ощущения… Конечно, никакого разнообразия в моей личной жизни никогда не было, и про опыт вообще говорить глупо, но что-то подсказывает: отец жениха, закатывающий невесте истерику, — это не совсем по канонам.

— Твое-то твое, но лечить его потом мне!

— А вам приходилось его лечить? — Я нахмурилась. Однако это новость, о таком Аспис не упоминал. Впрочем, о чем я, не стал бы он мне жаловаться!

— Так он и дался, — скривился змей. — Да только наблюдать за этим живым трупом тоже то еще удовольствие!


Я мгновение помолчала, оценивая сказанное. Да, наше с Асписом расставание ударило по обоим, и наверняка змей не так уж легко его пережил. Вот только…

— При всем моем уважении, господин Чарит, вы явно сгущаете краски или недооцениваете сына, — задумчиво качнула я головой. — Живым трупом он не был даже после допроса у Великого Змеелова. Тот, кто не хочет жить, не бежит от смерти.

— Так это была ты! — вдруг резко подался он вперед, а взгляд полыхнул ненавистью. — Та девка, которая его предала! Добить захотелось? — Он приподнялся с места. — Оставь его в покое, ты…

— Успокойтесь, господин Чарит! — осадила его резким окриком. Тон за годы практики был отработан на курсантах, сработал и тут. Змей неожиданно для себя самого запнулся, во взгляде мелькнула растерянность, но ее почти сразу вновь смыла злоба. — Я понимаю ваше беспокойство как отца, но могу только посочувствовать. Даже если бы я хотела прекратить отношения с вашим сыном, есть еще его мнение на этот счет, которое он высказал весьма однозначно. И вам не кажется нелепым пытаться уберечь взрослого мужчину от вероятной душевной травмы в будущем, нанеся ту же самую травму сейчас?

— Еще скажи, что тебя заботит его душа! Подстраховаться захотела, отмыться от крови! — процедил он, но на место сел. — Сколько я повидал тех, кто прошел через ваши руки!..

— Мне жаль, — ответила ровно и вполне искренне. — Но прошлое и будущее — в ведении Долгой Змеи, если вы желаете что-то изменить — обращайтесь непосредственно к ней. Что до крови на моих руках — отвечать за все это я буду не перед вами и не здесь, а там, — я показала глазами вверх, — у Создателя на суде.

Змей устало выругался себе под нос, прикрыл глаза, потер когтистыми пальцами виски. Кожа рук у него почти полностью была змеиной, только на ладонях узор тусклый и едва заметный — кажется, там она тоньше и мягче.

Я тоже помолчала, потом проговорила ровно:

— Мне кажется, этот разговор зашел в тупик. Давайте попробуем подытожить сказанное. Оправдываться за прошлое и просить прощения не стану, перед вами лично я ни в чем не виновата. Я не откажусь, как бы вам этого ни хотелось, ни от Асписа, ни от Беса. Ни от Келя, если он этого захочет.

— Зачем они тебе? — почти выплюнул старик.

— Какая разница, если вы уже ответили себе на этот вопрос, а меня просто не услышите? — я пожала плечами.

— А ты попробуй.

— Я люблю Асписа и полжизни мечтала только о том, чтобы наш сын оказался жив, даже когда считала ребенка мертвым. Но я же чудовище и лицемерная тварь и не могу просто хотеть семью, правда? — Я не удержалась от улыбки.

И сама удивилась, как легко дались эти слова, как приятно было сказать это вслух.

Да, люблю. Каким бы неправдоподобным безумием это ни казалось спустя все годы, обиды и тоску. Несмотря на то что считала погибшим, по-прежнему люблю и, наверное, любила всегда, так и не поверив до конца ни в предательство, ни в смерть.

Да, мой сын. Пусть ни он, ни я пока в это до конца не поверили, но никуда нам от этого открытия не деться. И мы обязательно научимся быть ближе и наверняка подружимся. Время упущено, и, конечно, как бы ни хотелось, по-настоящему родными мы вряд ли станем, но видеть его, знать, что он жив и счастлив, — уже прекрасно.

Да, семья. Теплое, полузабытое слово. То, чего у меня не было большую часть жизни. То, о чем я никогда не решилась бы даже мечтать.

Отказаться от всего этого по прихоти незнакомого старика? Ни за что. Один старик уже испортил мне половину жизни, второму я этого не позволю.

Ответить и вообще как-то отреагировать на эти слова собеседник не успел: дверь распахнулась, и на пороге появился Аспис.

— И почему я совсем не удивлен? — нахмурился он. — Нори, что бы он ни…

— Все в порядке. — Я с усмешкой оборвала белого змея. — Мы мирно обсудили школьные дела.

— И почему я тебе не верю? — качнул головой Аспис, но недовольная складка на лбу разгладилась, и вообще он заметно расслабился. — И что же вы обсудили?

— Твой отец интересовался, чем может помочь ученикам. Мне кажется, такой опытный целитель, да еще и специалист по разуму, лишним не будет, но пока сложно поставить конкретные задачи. Кроме того, есть ощущение, что растрачивать его время на наши проблемы — это как иором орехи колоть. Даже Кель уже вполне идет на поправку без более серьезных мер. Но господин Чарит обещал обдумать все до завтра.

— Да, — кашлянул тот, не сводя с меня взгляда. Уже не злого, но какого — непонятно. — До завтра.

— Доброй ночи, господин Чарит, — кивнула я.

Под напряженным взглядом сына старший змей вышел, аккуратно прикрыл за собой дверь. Только после этого Аспис окончательно успокоился, подошел ко мне и присел на край стола.

— Ругаться приходил? — спросил понимающе. Я только развела руками: опять врать не хотелось, но и ябедничать по таким пустякам — тоже. Но змей истолковал все правильно. — Да можешь не отвечать, я и так знаю. Он…

— Он просто беспокоится, — перебила я, слегка сжав колено змея, которое как раз оказалось под рукой. — Все в порядке, правда.

Аспис поймал мою ладонь, потянул, заставляя подняться, и, расставив ноги для удобства, крепко обнял.

— Наверное, это даже здорово, что мы с тобой оба такие взрослые, серьезные и умудренные опытом, — проговорил он со смешком. — Все понимаем, на мелочи не обижаемся, точно знаем, чего хотим. Были бы молодые-горячие — уже несколько раз разругались бы, а?

— Твой отец тем более немолод, но ругаться ему это совсем не мешает, — улыбнулась я в ответ, не поднимая головы с крепкого плеча. — А мы… Не знаю. Но уже совсем не хочется вспоминать, что было, и предполагать, как бы оно могло повернуться. Хочется просто жить. С тобой. И даже можно немного ругаться, если очень надо.

— Это значит «да»? — За показной иронией отчетливо слышалось напряжение, вопрос действительно его волновал.

— Конечно. А что, были варианты?

Змей промолчал, видимо не желая развивать тему. Мы немного так постояли — молча, обнявшись; уж очень не хотелось шевелиться и нарушать это чувство умиротворения и покоя. А потом пошли на ужин — рука об руку, на ходу обсуждая прибывших змеев и прикидывая, к чему на самом деле можно привлечь Витола.

Говорят, Долгая Змея по своей воле способна изменить прошлое. Так, может, если очень захотеть, и у нас получится? Немного, совсем чуть-чуть. Только для нас двоих.



Решиться на разговор было трудно. И хотелось, и нужно было, но все равно — так странно и тревожно, что даже представить начало этого разговора не получалось. Барес с иронией сознавал, что Норика испытывает, похоже, те же затруднения, но это понимание не помогало, и легче от него не становилось.