Змееловов больше нет

— Держи меня в курсе, — велел он и оборвал связь.

Несколько секунд я таращилась на входную дверь, борясь с желанием швырнуть в нее иор. Ну или хотя бы сгусток каких-нибудь чар, просто чтобы сорвать злость.

Нет, его величество тоже можно понять. Порядок в столице и других крупных городах куда важнее горстки чудом уцелевших змеенышей на краю света. Это объективно, это правильно, и на его месте я тоже предпочла бы свалить мелкую проблему на чужие плечи, занимаясь крупной. В конце концов, даже если нас всех тут перережут, на мировом благополучии это не скажется, а вот продолжение братоубийственного безумия в городах может привести к настоящей катастрофе. Население и так слишком сократилось с момента прихода зеленой гнили, еще немного — и вообще никого не останется.

Но как же это злит! А больше всего — необходимость все-таки договариваться с Асписом.

Создатель, дай мне сил и выдержки в разговорах с этим змеем! Столько лет прошло, давно уже должна была забыть и успокоиться, но… Проклятье! Стоит на него взглянуть — и словно это было вчера. Мраморный стол, тело на нем и слова, которые стегают больнее плети. Той самой, которой меня за связь со змеем наказали мало не до смерти.

Опять скатиться в мрачные мысли не дал стук в дверь. После разрешения войти в кабинет шагнул Мангир.

— Я не вовремя? — Он вопросительно вскинул брови, видимо, что-то такое прочитав по лицу.

— Как раз наоборот, — встряхнулась я. — Проходи, садись. Будем думать, чему тебя учить.

— А это… то, о чем я думаю? — Парень напряженно покосился на сундук.

— Да, — не стала я врать на пустом месте. — Если тебя беспокоит подобное соседство, можно пройти в какой-нибудь учебный класс.

— Нет-нет, все нормально, — слишком поспешно заверил он.

Я смерила Мара взглядом. Вставать и покидать кабинет не хотелось, но…

— Пойдем, дельного разговора у нас так не получится.

Уходя, я набросила на сундук пару сигналок с сюрпризами, тщательно заперла дверь. Перестраховка, конечно, жуткая, но за годы двойной жизни, когда надо было выверять каждый жест и слово, точно зная, кому и что говоришь, я привыкла учитывать все.

С Асписом вот только эта привычка давала сбои, сожри его Долгая Змея.

Тьфу! В Бездну белобрысого!

— Вот. А теперь давай думать, — решила я, когда мы уселись друг напротив друга в одном из небольших учебных классов. Чтобы меня не потеряли, выбрала кабинет поблизости и оставила дверь открытой. — Ты помнишь, к чему у тебя выявляли склонность?

Дар к магии есть у каждого смертного. У него существует две стороны, змеиная и человеческая, которые никогда не даются в одни руки и определяются богами, проявляясь в двенадцать лет или около того. Одарены все в разной степени и имеют разные склонности, обычно связанные с характером. Кто-то не способен держать мощные магические потоки, зато кропотлив и аккуратен и умеет вроде Сверты плести сложнейшие кружева. Кто-то наоборот — порывист, стремителен и может играючи сотворить несложное, но огромное по своей мощи боевое заклинание.

Последнее — про меня. В юности я была именно такой — горячей, импульсивной, склонной к управлению большими энергиями и весьма одаренной. Ничего удивительного, что в ордене из меня вырастили чисто боевого мага. Очень хорошего боевого мага, одного из лучших среди змееловов.

А порталы, бытовые чары — все это было освоено потом. Путем долгих, выматывающих тренировок, когда раз за разом тонкие плетения лопались в руках, перенасыщенные силой. Закономерно, что это сказалось и на характере, — я стала спокойней, выдержанней, виртуозно научилась лгать и притворяться.

Моя жизнь в этом смысле — наглядный пример прописной истины, что изначальная предрасположенность только задает самый легкий путь, а идти по нему или нет — личное дело каждого. Большинство смертных, порой весьма одаренных, вообще не выбирают магию своей специальностью. Они ограничиваются школьным минимумом, которого вполне достаточно для нормальной жизни, и посвящают себя другим занятиям.

Как и следовало ожидать, у ответственного и рассудительного Мангира обнаружилась склонность к точным наукам. И большое желание научиться сражаться.

— Мар, — осторожно начала я, — ты уверен, что тебе интересно именно это?

— Уверен, — хмуро кивнул он.

— И это никак не связано с твоим желанием защитить сестер?

— Связано, конечно! — подтвердил мои предположения парень.

— Тогда подумай вот о чем. Безусловно, достойное желание — научиться драться, научиться защищать тех, кто рядом, — сестер сейчас, или свою будущую семью, или хотя бы даже вступиться перед хулиганами за случайную жертву. Но образование — не об этом. Это то, чем ты будешь зарабатывать себе на жизнь. Рутинно, скучно, каждый день. Ты уверен, что тебе будет интересно работать, скажем, стражником? Не решать какие-то интересные задачки, а патрулировать. Может быть, охранять людей где-нибудь на границе проблемных земель вроде Седой Плеши, день за днем монотонно сражаясь с лезущими оттуда тварями. Нет, я не говорю, что это плохое дело или ненужное. Но ты хорошо подумал? Это именно то, что нужно тебе?

— Д-да, — уже не так твердо кивнул Мангир.

— Давай ты еще подумаешь. В любом случае это дело будущего, пока нам с тобой светят азы и рутина. И начнем мы с начала. Давай поймем, что ты помнишь и что умеешь, а там уже определимся.

Мучила я Мара долго, с перерывом на разговор с Цовером, но в итоге мы расстались удовлетворенные. Мы договорились, что теоретические, общие предметы он будет посещать вместе с сестрами и остальными новичками, потому что многое из этого за время жизни на болоте забылось, а вот практикой займется под моим чутким руководством. Потому что с этим у него все было гораздо лучше, чем с теорией: многое из того, что успел изучить в школе до побега, Мар активно использовал и потому совершенствовался.

Капитан же ничего путного не выяснил. Как и следовало ожидать, никаких врагов покойный стражник за несколько часов нажить не успел, никого из присутствующих не встречал прежде. Он даже не разговаривал за это время ни с кем, кроме Джедо, вместе с которым служил еще в столице. В вещах также не нашлось ничего примечательного.

Со слов приятеля, покойный был неконфликтным, сдержанным человеком. Неидеальным, конечно, но ничего этакого Джедо за ним не замечал. Вечером стражник действительно отправился на пробежку, и это была его всегдашняя привычка: уверял, что так ему лучше засыпается.

По всему выходило, что бедолага оказался случайной жертвой. Вопрос — чьей?

Власт сам вызвался поговорить с Асписом об осмотре трупа, за что я была ему бесконечно благодарна, и поискать в парке следы. Обходить всю территорию, заглядывая под каждый куст, было, конечно, слишком долго, тем более в одиночку, но капитан, по собственному признанию, знал кое-какие полезные в этом деле чары и был готов попробовать. Пришлось вернуться в кабинет, чтобы договориться с охранным контуром здания и выпустить наружу самого Цовера и его помощника.



На вводное занятие змеенышей собирали в одном месте. Учителей мало, учеников — тоже, с расписанием все пока мутно — какой смысл делить?

Кергала Аспису пришлось привести туда лично, перед этим накормив в его комнате горячей свежей едой. Наставник в очередной раз попытался объяснить, что воровать хлеб и прочие продукты на кухне нет никакой необходимости и уж тем более не стоит запасать их во всех щелях в комнате. Но молодой змей лишь напряженно косился на старшего и не слушал. Когда уяснил, что отнимать еду и потрошить запасы никто не собирается, расслабился и окончательно потерял к словам целителя интерес. Но тот не оставлял надежды когда-нибудь достучаться, тем более некоторый прогресс от его осторожных магических воздействий уже наблюдался.


Известие о том, что ночью во время его прогулки в парке кто-то умер, не вызвало у Кергала никаких эмоций. Только легкое недоумение в первый момент, а потом — полное равнодушие, когда змееныш понял, что лично его это никак не касается. И чем дольше Аспис пытался добиться ответа, тем яснее понимал: Кергал не имеет никакого отношения к смерти стражника. Даже если у него бывают помрачения сознания, которые выливаются в агрессию, даже если потенциально он способен на убийство, то точно не стал бы заниматься подвешиванием трупа.

Конечно, для очистки совести стоило уточнить, не происходило ли чего-то подобного в столице, а то вдруг в школу попал настоящий маньяк? Но Аспис не спешил задавать подобные вопросы, потому что не верил в опасность Кергала. Пусть он и не был специалистом в лечении душевных болезней, но кое-что знал и умел. И сейчас, ненавязчиво воздействуя на разум Кергала, наблюдая за ним, он не находил следов столь глубокого надлома в психике. Да, парню требовалась помощь, осторожное и долгое лечение с применением магии и зелий. Но болезнь была не настолько тяжелой и имела совсем другое направление.

На соучеников Кергал смотрел очень напряженно, старался держаться подальше от них и — неосознанно — поближе к наставнику. Кажется, начал к нему привыкать и выделять из толпы, что Асписа, безусловно, устраивало: упрощало работу со сложным пациентом.

На вводном занятии, которое взялся вести Зарк, у Асписа появился свой маленький повод для радости: отсутствие Норики позволило перевести дух. Да, с ней предстояло встречаться и разговаривать постоянно, и лучше бы привыкнуть поскорее, но любая передышка воспринималась змеем с облегчением.

Куда сильнее целителя начинала злить не сама Норика, а собственная реакция на нее. От одного вида госпожи змеелова руки сжимались в кулаки и хотелось сделать с ней что-то очень плохое. Давать себе в этом волю Аспис не собирался, да и не настолько он терял над собой контроль, но зато пытался сильнее ужалить словом. Получалось глупо, по-детски. Он сознавал это сразу, как заканчивалась очередная перепалка, обещал себе быть сдержанней, но стоило ее увидеть — и все начиналось сначала.

Однако облегчение от несостоявшегося скандала омрачало недовольство сына. Баресу не нравилось, что отец покрывает Кергала, он не пытался этого скрывать, и разговор на эту тему предстоял им в ближайшем будущем. Впрочем, скрывать от него что-то отец не собирался, просто пока не было возможности поговорить наедине.

Аспис, глядя на сына, часто недоумевал, как с таким панашей и с его воспитанием Барес умудрился вырасти настолько… хорошим парнем. Серьезный, разумный, честный и благородный — большой повод для гордости любого родителя. Аспис и гордился, но искренне полагал, что его заслуги в этом нет, за все стоит благодарить милость Долгой Змеи. А в последнее время его все чаще посещало странное ощущение, что это именно он в их тандеме — ребенок. Особенно после очередного столкновения с Норикой.

Знакомство обитателей школы прошло спокойно. Вскоре Фалин и Сверта, явно успевшие найти общий язык, собрали всех новичков и перебрались в другой кабинет, а оставшихся пришлось поделить между собой Аспису и Зарку. Первому сейчас досталась старшая часть группы, и занятие в общем-то пошло по привычному сценарию. Единственным отклонением от правил стал Кергал, который, свернувшись змеиными кольцами, забился в дальний угол и оттуда настороженно наблюдал за уроком. Но хотя бы не пытался удрать, и учитель пока махнул на него рукой. Такое бездействие тоже на пользу: хоть немного привыкнет к присутствию рядом посторонних.

Потом парень задремал, желтые глаза затянула мутная пленка третьего века. Это не удивило: Аспис уже заметил, что проблемный ученик вел ночной образ жизни и с утра клевал носом. И с этим тоже предстояло разобраться, просто позже.

— Можно тебя на пару слов? — предсказуемо не утерпел Барес и подошел, когда остальные ученики отправились обедать.

— Садись, — махнул рукой Аспис и, дождавшись, пока все выйдут, прикрыл дверь.

Они устроились лицом друг к другу, а Кергал так и остался лежать в углу. На него младший змей бросил задумчивый взгляд, но настаивать на конфиденциальности не стал: понимал, что шпион из психически нездорового парня никакой.

— Зачем ты утром соврал? Ты же его видел, — в лоб спросил Барес, кивнув на спящего змея.

— Потому что я не сомневался, что он ни в чем не виноват, и теперь в этом убедился.

— Это не ответ на вопрос, — попенял младший, с укором глядя на отца. — Никто бы не стал сваливать эту смерть на первого попавшегося случайного прохожего.

— Я бы не был так уверен, — поморщился Аспис. — От госпожи змеелова можно ожидать чего угодно.

— А, ну да, мог бы догадаться! — страдальчески вздохнул Барес с таким видом, что его отец не удержался от усмешки. — Кому что, а лысому — бантик. Пап, ты извини, но создание Бездны она только в твоих глазах. И змеев она ненавидит не всех, а только тебя, как бы ты ни пытался доказывать обратное.

— Это ты с чего взял? — хмуро уточнил Аспис.

— Узнал от тех, кого она спасла задолго до появления короля. Включая, к слову, и близняшек, я уточнил сроки. Я уже много с кем познакомился, чтобы сделать этот вывод. Можешь, конечно, считать это предвидением и сверхпредусмотрительностью, но я с тобой не согласен. Тебе самому не противно, а? Такое чувство, что у меня появился несмышленый младший брат.

— Да, у меня… тоже такое ощущение, — кривовато усмехнулся целитель. Взъерошил короткие волосы, явно просто не зная, куда деть руки.

— Так все-таки, что у вас произошло?

— Да я тебе почти все рассказал, — устало вздохнул Аспис, на пару секунд прикрыл глаза, успокаиваясь, а потом заговорил спокойно и ровно — как говорил обычно: — Мы некоторое время… встречались. Сначала это просто щекотало нервы, хотя в серьезность опасности совсем не верилось. Она казалась такой искренней и теплой. Побери меня Создатель, очень сложно ждать подвоха от сильного узкопрофильного мага-боевика! Потом… Знаешь же, я всегда со скепсисом относился к этой твоей любимой теории про то, что как Змея и Создатель идеально дополняют друг друга, так и среди их творений есть парные души. А тогда, после нескольких встреч, я всерьез поверил, что вот это — она.

— Ага. То есть ты влюбился?

— Это мягко сказано. — Аспис качнул головой. — Я врагу не пожелаю таких чувств…

— Почему? — искренне опешил Барес.

— Они разрушают волю, сознание, лишают осторожности и здравого смысла. За что я в итоге и поплатился.

— А почему ты думаешь, что это именно она тебя сдала? Может, вас просто выследили?

— Она приходила ко мне в камеру и сама об этом сказала, — сознался змей. — На ее лице было такое отвращение… До сих пор передергивает, как вспомню.

Повисла неловкая пауза. У Беса было еще много вопросов, но задавать их парень пока не решался: сидящий сейчас напротив отец казался совершенно чужим, посторонним и незнакомым. У них случались порой разговоры по душам, но вот это… Остро ощущалось, что об этом Аспис не разговаривал никогда и ни с кем. Барес был озадачен и несколько смущен подобным доверием, а потому испытывал неуверенность — имеет ли право лезть глубже?

— А знаешь, что самое паскудное? — задумчиво проговорил белый змей, глядя куда-то сквозь стену, а может, и вовсе сквозь время. Вопрос явно не требовал ответа. — Я до сих пор к ней не остыл. Столько лет прошло… с ума сойти. Смотрю на нее — вижу ту камеру, и ненависть, и каждое слово помню. Наверное, меня потому так и корежит при каждой встрече, что одновременно хочется свернуть ей шею и поцеловать.

— Это… многое объясняет, — протянул Барес. — Во всяком случае, в твоем поведении. Странно, конечно, и я до сих пор не могу поверить, что разговариваю с тобой, а не книжку какую-нибудь читаю, но… Понятно. А она?

— Что — она? — Аспис явно с трудом сфокусировал на сыне взгляд и вопросительно приподнял брови.

— Она за что тебя ненавидит? Я сначала предположил, что ты ей изменил, но в свете последних откровений…

— Да Создатель знает, — поморщился змей. — Потому что стерва.

— Ты извини, конечно, но ведете вы себя совершенно одинаково, — хмыкнул Бес. — По отдельности — разумные, взрослые, серьезные существа, а как сталкиваетесь — пух и перья во все стороны. С тобой мне вот теперь понятно, что за обида. А у нее? Ну вот только не надо опять про ненависть ко всем змеям, не верю!

— Понятия не имею, — растерянно пробормотал Аспис, и его сын не удержался от смешка — уж больно потешным стало выражение отцовского лица. Белого змея явно накрыло осознанием простого факта, что в этом конфликте есть две стороны и у второй тоже имеются какие-то причины так себя вести.

— То есть ты все-таки допускаешь, что она могла взъяриться не на ровном месте?

— Кажется, да. Змеиная кровь! С каждым днем в этой школе я чувствую себя все более нелепо…