Злая река
Часть 6 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я всего лишь выполняю свою работу.
— А мы — свою.
Смитбек продолжал упрашивать Пендергаста, глядя, как тот удаляет снимки. Двое береговых охранников одобрительно наблюдали за этим.
— Я думал, мы друзья! — взвыл Смитбек. — Не делайте этого!
— Уже сделано, — сказал Пендергаст, помахав телефоном. — Вы получите телефон, как только окажетесь в безопасности за ограждением.
«Сукин сын», — подумал Смитбек. Но может, он получит хотя бы заявление, если уж ничего другого?
— Агент Пендергаст, по крайней мере, скажите мне, что тут происходит. У полиции есть какие-нибудь версии?
Пендергаст развернулся и махнул бойцам береговой охраны:
— Пожалуйста, выведите его за периметр.
— Подождите! Всего один вопрос!
Двое моряков взяли его за руки и повели прочь. Пендергаст следовал за ними.
Смитбек сделал еще одну попытку:
— Хоть какие-нибудь идеи? Догадки? Одно маленькое заявление — больше мне не нужно!
Пендергаст не ответил.
— Сколько обрубков? Ради всего святого, Пендергаст, назовите мне число!
Молчание.
Они дошли до желтой ленты, и Пендергаст поднял ее, выпуская Смитбека. Тот повернулся, и Пендергаст протянул ему телефон.
— Если попадешься здесь еще раз, — сказал рыжеволосый, тыча пальцем в грудь Смитбека, — мы тебя арестуем. Понял?
Все трое развернулись и пошли прочь. Смитбек смотрел им вслед, обливаясь потом и бранясь себе под нос. Затем он проверил свой телефон, мрачно пролистал галерею. Фотографии и в самом деле исчезли. Хотя постойте: в его блокноте появилось только что напечатанное сообщение. Оно было коротким: «Проверьте корзину. В последний раз».
И действительно, в корзине лежала небольшая, но чрезвычайно хорошо подобранная коллекция его фотографий.
6
— Тут настоящий рыбный рынок, черт бы его подрал, — услышала Мойра Кроссли голос одного из сотрудников морга.
Тот распаковывал холодильный контейнер с обрубками ног, только что привезенный в машине «скорой помощи». Он выкладывал обрубки на медицинскую каталку, а другие работники регистрировали и фотографировали их, действуя конвейерным методом. Кроссли была главным судмедэкспертом Двадцать первого района, и она думала, что всякого повидала за многие годы работы. Каких только останков не выносило на берег, частичных и полных, и у некоторых имелись довольно странные особенности. Но это… это было за пределами всяких пределов. По предварительной оценке, более шестидесяти обрубков. Что это означает — более шестидесяти убийств? Если так, то они имеют дело с самым крупным массовым убийством в истории Флориды. А если эти люди все еще живы… то где они? И что с ними случилось? Это не поддавалось никаким объяснениям.
Обычно тихая и упорядоченная лаборатория Кроссли превратилась в суетливый муравейник, а пахло здесь и в самом деле, как на рыбном рынке, где товары на солнце быстро портятся. Ручейки морской воды бежали по полу к центральном сливу, перемешиваясь с извивающимися креветками и другими морскими существами, которые кормились обрубками, а теперь лишились питания.
Еще одна «скорая» привезла два новых контейнера, и общее число составило — господи боже! — более девяноста обрубков, все в одинаковой обуви. Чтобы разобраться с поступлениями, Кроссли вызвала на работу весь персонал — четырех техников и двух помощников патологоанатома. С последней партией приехал начальник полиции острова Санибел Перельман вместе с двумя детективами. Задействована была и полиция Форт-Майерса, не говоря уже о нескольких моряках береговой охраны в форме, которые, похоже, вообще не представляли, что им нужно делать, — просто стояли, нахмурив брови, и пытались делать вид, будто заняты.
Но в этой группе беспорядочно толкущихся людей выделялась, словно больной палец, одна фигура — высокий бледный человек в белом льняном костюме, крахмальной белой рубашке и черном галстуке. У него было точеное лицо и глаза, сверкающие, как полированные десятицентовики. В то время как сам человек был неподвижен, словно греческая статуя, его глаза беспокойно обшаривали помещение, впитывая все.
Кроссли повернулась к своему помощнику Полу Рамо.
— Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, — сказала она.
— Что начнем? — спросил он.
Техник Пол напоминал громадного плюшевого медвежонка, еле втиснувшегося в свой халат, с бородой как у викинга. Он был трудягой, всегда готовым угодить, но, увы, не самой яркой лампочкой в комнате.
— Возьми одну и принеси на первый стол. Будем делать иссечение.
— Сейчас?
— Нет, после дождичка в четверг.
— Ой, конечно, извините.
Схватив щипцы, Пол опасливо поднял обрубок, положил его в контейнер и отнес к одному из небольших столов у стены. Когда Кроссли взяла обрубок и положила на стол, Рамо включил видеорегистратор и проверил его.
— Инструменты.
Рамо положил на тележку хирургические инструменты и покатил ее к столику. Кроссли натянула маску и выбрала маленький пинцет.
— Прошу прощения, — раздался у нее за спиной голос, гладкий, как атлас.
Она повернулась и увидела бледного человека.
— Да?
— Я бы хотел наблюдать, если вы не возражаете.
Она понятия не имела, что он здесь делает. Этот человек не был похож ни на представителя правоохранительных органов, ни на медицинского работника.
— Простите, а вы кто, собственно? — спросила она.
Рука нырнула в карман и появилась с кожаным бумажником, который тут же раскрылся, предъявляя золотой с синим жетон, а над ним удостоверение.
— А, ФБР, — сказала Кроссли.
Кем бы ни был этот человек, он, вероятно — почти наверняка, — стоял на одну ступеньку выше остальных на иерархической лестнице. От него явно исходила властная аура.
— Специальный агент Пендергаст, — сказал человек, слегка кивнув.
Акцент определялся безошибочно и отличался от всех других южных акцентов, и Кроссли быстро узнала его по своему детству: этот изысканный южный говор высшего класса из Нового Орлеана был свойствен только старейшим семьям. Пендергаст… фамилия тоже была ей смутно знакома и не вызывала приятных ассоциаций.
— Старший медицинский эксперт Мойра Кроссли, — торопливо представилась она. — Пожалуйста, наблюдайте. Но только наденьте халат и не мешайте.
— Безусловно.
Она перенесла свое внимание на обрубок ноги на столе и при работающей камере начала общее обследование. Первым следовало описание. Кроссли осмотрела конец кости и отметила, что отделение конечности было крайне жестоким, осуществлялось тупым инструментом с тяжелым лезвием, после которого остались отметины и осколки. По-видимому, несколько таких ударов — не меньше шести, судя по отметинам на большой и малой берцовых костях, — отделили часть ноги от остального тела приблизительно в двух дюймах над голеностопным суставом. Морские организмы пожрали плоть над суставом, оставив только кость. Но ниже этого плоть, защищенная кроссовкой, сохранилась. Она сильно распухла и вылезала наружу. Колонии крохотных морских организмов все еще цеплялись к сырой плоти — черви, амфиподы, личинки раков, морская вошь. Плоть была поедена, и Кроссли видела отверстия, в которые пролезли существа покрупнее.
— Пол, принеси мне контейнер с этанолом для образцов.
Пол приволок контейнер, и она с помощью пинцета осторожно извлекла столько образцов, сколько смогла найти, и опустила их в раствор для последующего обследования.
— Позвольте задать вопрос, — раздался бесстрастный голос у нее за спиной.
Кроссли почувствовала укол раздражения.
— Да?
— С какой стороны наносились удары?
«Хороший вопрос». Она еще раз осмотрела обрубок:
— Удары наносились сверху, по правой передней стороне ноги, беспорядочно, под углом приблизительно от сорока до семидесяти градусов к горизонтали.
— Спасибо.
Начальник полиции Перельман тоже надел халат и подошел, чтобы наблюдать за осмотром. Кроссли порадовалась этому. Ей нравилось работать с ним, и она надеялась, что он будет полезен — сдержит чумной налет других следователей, не говоря уже о прессе.
Кроссли продолжила общее обследование по протоколу. Когда оно было закончено, пришло время снимать кроссовку, анатомировать обрубок и отбирать образцы для токсикологического и гистологического анализов.
— Можно еще вопрос? — раздался медовый голос.
— Что?
— Есть ли способ определить, подвергалась ли предварительно плоть замораживанию?
Этот вопрос удивил Кроссли. Подобный тест не приходил ей в голову, но, поразмыслив, она решила, что его, вероятно, следует сделать.
— Да, этот тест можно провести, и я сделаю такой запрос в гистологическую лабораторию. — Она повернулась к Полу. — Ножницы.
Пол подал ей ножницы, и она принялась срезать кроссовку.
— Прошу прощения, — снова вмешался голос, — но, если позволите, я бы хотел получить эту обувь как вещественное доказательство, когда вы закончите.
— Нет.
Она продолжила работать ножницами. Плоть из кроссовки ниже лодыжки расширялась, как перенадутый воздушный шарик.