Злая река

— Сядьте, — сказал Колдмун.

Он почуял запах жженого кофе. На плитке стояла кастрюля. Черт, он бы не отказался от чашечки.

Человек сел, трясясь от ужаса.

— Слушайте. Во-первых, я не собираюсь вас убивать.

Человек ничего не сказал.

— Во-вторых, нам понадобится кофе. Две чашки, пожалуйста, и налейте кофе красиво и медленно, держа руки на виду. Хорошо?

Человек поднялся, взял с деревянной полки две кружки и налил в них кофе.

— Подвиньте мою сюда.

Колдмун взял кружку и, наслаждаясь запахом жженого кофе, сделал глоток. Потом еще один, побольше, почти обжигая рот от восторга.

— Хорошо, — сказал он, поставив кружку. — Вы будете отвечать на мои вопросы правдиво и полно. Вы меня поняли?

Еще один кивок.

— Начнем с того, что вы скажете мне, кто я, по вашему мнению, и почему вы думаете, что я пытаюсь вас убить.





42




Два часа спустя, по пути в аэропорт, Колдмун позвонил Пендергасту.

— Рад вас слышать, — ответил ему ровный голос, и Колдмун, к своему удивлению, нашел его неожиданно успокаивающим. — Есть какой-нибудь прогресс?

— Немалый.

— Превосходно.

— Мартина Ишкиак входила в большую группу, направлявшуюся в Штаты. Они покинули Сан-Мигель-Акатан в декабре. Местный житель перевел их через границу в Мексику, где они встретились с посредником, человеком по имени Эль-Монито — настоящее имя Ромеро Иглесиас. Эль-Монито переводит группы людей с юга Мексики в Штаты уже с полдюжины лет. У нас с ним состоялся долгий разговор — у Эль-Монито и меня.

— Каковы его методы?

— Я начну с рассказа о том, как это работает обычно, но с группой Мартины все происходило иначе.

— Хорошо. — На заднем плане за голосом Пендергаста слышалось какое-то гудение.

— Обычно он подбирает их на окраине Ла-Глории в штате Чьяпас. Это как раз там, где я сейчас нахожусь, маленький городок милях в двадцати от границы с Гватемалой. У Эль-Монито есть фургоны и водители, и он доставляет людей на север караваном. Существуют всякие руралес[65] и полиция, которым он платит, чтобы пройти через пункты пропуска. Они едут через Оахаку, объезжают стороной Мехико, дальше направляются через Дуранго, Эрмосильо и Сонору, направляясь к реке Сан-Педро, которая течет из Мексики в Аризону к югу от Паломинас. Там они переводят людей через границу. Эту часть мексиканской границы контролирует наркокартель из штата Сонора, он взимает плату с посредников за провод людей на ту сторону — по тысяче долларов с головы. Так что нашему человеку приходится платить картелю.

— Как конкретно они пересекают границу?

— На этом отрезке границы имеется ограждение, но там, где граница определяется рекой, стоят только стальные противотанковые надолбы, через которые можно легко перебраться. Границу плотно патрулирует иммиграционная и таможенная полиция США, но у наркокартеля с мексиканской стороны на некоторых холмах есть станции обнаружения, оснащенные мощными телескопами ночного видения. Они способны засекать патрули этой службы. Группа ждет на мексиканской стороне часами, иногда днями, прежде чем им представляется возможность проскользнуть через границу на север.

— А после пересечения?

— Эль-Монито доставляет их на так называемое безопасное ранчо к северу от Паломинас. Там они ждут разрешения отправляться дальше, куда они хотят, — в Хьюстон, Чикаго, Нью-Йорк, Лос-Анджелес. У большинства есть конкретный пункт назначения, где их ждут родственники или друзья. Эль-Монито следит, чтобы одновременно безопасное ранчо покидало лишь небольшое количество людей в обычных фургонах доставки, так что ни у кого не возникает подозрений.

— Но с группой, в которую входила Мартина Ишкиак, что-то пошло не так.

— Да. Там был особый случай. После предыдущей поездки с Эль-Монито связались официальные представители иммиграционной полиции, — по крайней мере, так они представились. Он перепугался до смерти, потому что они знали, кто он такой и как его найти. Но они сказали, что у них к нему предложение. Им необходимо устроить что-нибудь показательное, драматическое. Это не только поспособствует их карьере, но и улучшит плохой политический климат. Так они, во всяком случае, сказали ему. И попросили привести необычно большую группу, которую они могли бы задержать. Они заплатят Эль-Монито хорошие деньги — пятьдесят тысяч. Эмигранты будут задержаны на стороне Штатов, пока они еще не успеют добраться до безопасного ранчо. Пятьдесят тысяч — Эль-Монито не сумел отказаться.

Таким образом, чтобы набрать достаточно народу для удовлетворения американских чиновников, Эль-Монито пришлось соединить три группы по двадцать человек и доставить их в Сонору. Одну из этих групп он набрал в Сан-Мигеле, другие — в Уэуэтенанго. Он привел их на место, заплатил картелю из Соноры, соединил их на границе, а потом перевел на ту сторону — все шестьдесят человек разом. Они смогли быстро пересечь границу без каких-либо проблем. Тогда Эль-Монито предполагал, что это часть официального плана. Но возможно, некие плохие ребята в это время отвлекали внимание иммиграционной полиции.

Отвлечение планировалось в том месте, где они должны были пересечь Девяносто второе шоссе в Аризоне. Ночь стояла безлунная, было темно, как в склепе, когда Эль-Монито и два его подельника провели группу через границу и дальше по мескитовым зарослям. Они ждали у Девяносто второго шоссе, и тут загорелось множество фар грузовых машин, стоявших на дороге, а мгновение спустя появилась целая туча вооруженных людей в военной форме. Но что-то было не так. У Эль-Монито возникло нехорошее предчувствие — по крайней мере, так он говорит. Это были не полицейские машины, а военные грузовики с логотипами и маркировкой на них. И это был не обычный арест, когда всем приказывают лечь и все такое. Вместо этого солдаты окружили их и стали спешно загружать в машины. Эль-Монито, который находился в конце и подгонял отстающих, заметил, что солдаты взяли на мушку двух его подельников. И тогда он стал отходить назад, на юг. Несколько солдат бросились было за ним, но он знает местность как свои пять пальцев, и ему удалось перебраться назад через границу.

— А потом?

— Его преследовали и в Мексике. Испугали до смерти. Эти люди были в военной форме, а не в форме иммиграционной и таможенной полиции, и они искали его. Не для того, чтобы заплатить, а чтобы убить. Он несколько раз едва избежал смерти. По его словам, они полны решимости прикончить его, поэтому он и прячется на отдаленной ферме за пределами Ла-Глории, где я его и нашел.

— Его все еще преследуют, хотя прошло пять месяцев?

— Да.


— И вы верите ему?

— Да. Абсолютно убежден. Парень был в ужасе, а когда узнал, что я не собираюсь его убивать, принялся изливать мне душу.

— Вы оставили его там?

— Он не хотел ехать со мной, а без его желания вывезти его из Мексики я не могу.

— Если его убьют, для нас это будет серьезной потерей. Он важный свидетель.

— Я это понял. Я отдал ему почти все мои деньги — десять тысяч долларов — и велел купить другую машину, убираться подальше от Ла-Глории и где-нибудь залечь. Он был очень благодарен.

— Агент Колдмун, вы великолепно поработали, спасибо. Как скоро вы сумеете вернуться? Дело начинает приобретать некоторые неожиданные повороты. Я беспокоюсь.

— Я на пути в аэропорт в Тустле, к вечеру буду в Форт-Майерсе. — В наступившей тишине Колдмун снова услышал гудение и теперь понял, что это такое: звук автомобильного двигателя. — Эй, вы в машине?

— Да.

— Вы хотите сказать, что едете куда-то? Сами сидите за рулем? — Колдмун не удержался от смеха.

Вместо ответа линия просто отключилась.





43




Пендергаст внезапно и без предупреждения приехал рано утром в лабораторию. Гладстон была смущена тем, что кондиционер опять вышел из строя и в лаборатории было жарко и душно, но агента ФБР это, похоже, не беспокоило, он оставался холодным и сухим в своем льняном костюме. Он даже пиджака не снял. Как это у него получается? Может быть, он отчасти рептилия? Гладстон подумала, что моргает он довольно редко, так что подобная вероятность полностью не исключалась.

Он хотел, чтобы они еще раз во всех подробностях рассказали о моделях течения. Лэм пустился в новые невразумительные объяснения теории хаоса и воображаемого пространства, но все это сводилось к тому же: nada[66]. Данные, полученные после сброса буйков, были великолепны, все прошло без сучка без задоринки, но попытки создания какой-то модели по этим данным приводили к полной бессмыслице. Они уже заплатили за использование суперкомпьютера более десяти тысяч долларов, но показать так ничего и не могли.

— Вот к чему мы пришли, — закончил Лэм, разводя руками, поскольку последний анализ течений на этом заканчивался, паутина линий воображаемых плавучих ботинок приводила из ниоткуда в никуда. — Если только вы не хотите применить этот одиннадцатиразмерный матричный аттрактор Рамануджана, по которому вы большой специалист.

Наступило молчание. Пендергаст ничего не сказал, по его бледному лицу невозможно было что-либо прочесть. Казалось, он немного нервничал, даже был насторожен. Его глаза, всегда занятые даже во время расслабления, ни на мгновение не приостанавливали своего движения. Его внимание привлек шум проезжающих машин. Один или два раза он проверил свой телефон — прежде Гладстон никогда такого за ним не замечала. Наконец она откашлялась и сказала:

— Теперь вы понимаете, почему мы просили вас приехать.

— Я в любом случае собирался сюда. Есть одно дело, довольно серьезное дело, к которому мы должны приготовиться.

Гладстон словно не слышала его:

— Все, что вам нужно знать, здесь, на экране. Добавить к этому нечего. Мы испробовали все возможные варианты. Лэм работал без устали, использовал такие виды анализа, о которых я даже не подозревала, пытался заставить линии дрейфа подчиниться. Но они просто не слушались. — Она помолчала. — Мне жаль, что вы впустую потратили деньги.

Пендергаст на мгновение задумался. Наконец его серебристые глаза обратились к ней:

— Неудача всегда полезна.

— Хорошая мысль. Но лично я думаю, что неудача — отстой.

Гладстон села в свое кресло и постаралась устроиться поудобнее. После стольких часов работы сделать это было нелегко.

— Вопрос, который задает неудача, — продолжил Пендергаст, — звучит так: что мы не знаем о том, чего мы не знаем?

— Ничего себе, — сказал Лэм. — Глубоко.

Гладстон пришлось на мгновение задуматься над этим.

— Как мы можем узнать то, чего мы не знаем? Мы ввели все возможные факторы и все равно получаем чепуху.

— Разве что вы ввели не все факторы. Есть один фактор, который вы не ввели, — тот фактор, который объясняет это явление. Потому что объяснение непременно должно быть. И ключ в том, чтобы найти этот фактор.

Она не винила этого человека за то, что он недоволен бессмысленной тратой денег, но теперь он заговорил, как Дон Кихот.

— Мы ломали над этим голову, честно вам скажу. Мы составляли модели для всех имеющихся метеорологических данных. Учли все, что может влиять на течение в этой модели, даже погодные явления строго ограниченной локации — изолированные ветра и грозовые дожди, например.

— А метеорологи могли что-нибудь пропустить?

Гладстон покачала головой:

— Это исключено. У них спутники, погодные буйки, сообщения с судов — стоит капле воды упасть в океан, как они об этом узнают.