Злая река

По мосту Блайнд-пасс они пересекли пролив, отделяющий остров от материка, повторяя в обратном направлении путь, которым проехал вчера Колдмун. Через пятнадцать минут Колдмун свернул на стоянку полицейского департамента Форт-Майерса, забитую машинами оперативной группы.

— Расскажите мне о коммандере Бо, — попросил Колдмун.

Пендергаст накануне ввел его в курс дела, рассказал об оперативной группе, но воздержался от высказывания мнений или комментирования.

— Через минуту вы его увидите и сможете сами вынести суждение.

Колдмун уловил в голосе напарника пренебрежительные нотки:

— Значит, он мудозвон?

— Очень некрасивое выражение, — заметил Пендергаст. — Я полагал, что вы, с вашим обширным диапазоном знаний, сумеете найти другое слово.

— Как насчет козла? Членососа? Пустобреха?

— Вы настоящий рог изобилия красочных выражений.

— И это только по-английски. Услышали бы вы мой лакотский!

— Пожалуй, в другой раз. Вы никогда не думали применить ваш редкий талант на научном поприще?

Они вошли в здание, обдавшее их потоком кондиционированного воздуха, и вскоре оказались перед закрытой дверью кабинета коммандера. Пендергаст постучал.

Дверь открыл один из холуев коммандера в полной форме:

— Входите, пожалуйста.

Коммандер, тоже в полной форме, сидел за большим столом, вид у него был свежий и подтянутый, лицо словно вытесано из гранита.

— А, Пендергаст. Замечательно, что вы появились.

— Это мой напарник, специальный агент Армстронг Колдмун, — сказал Пендергаст.

Колдмун сделал шаг вперед, но коммандер не встал для рукопожатия. Вместо этого он сказал:

— Напарник? Хорошо, что вы наконец вызвали подмогу.

Колдмун немедленно почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом. Он взглянул на Пендергаста и с удивлением увидел на его лице кроткое выражение.

— А это мой начальник штаба, — сказал Бо. — Лейтенант Дарби.

Лейтенант был худым, нервным человеком с покатыми плечами, скошенным подбородком и торчащим кадыком, который подпрыгнул, когда лейтенант приветственно кивнул.

После этого Бо пригласил их сесть. Дарби сел сбоку от начальственного стола. Он достал блокнот и с ручкой в руке приготовился записывать.

— Я предполагал к этому времени получить от вас доклад, — начал Бо. — Два из шести подозреваемых судов в настоящее время находятся в территориальных водах прямо здесь, в заливе, и я бы советовал вам получить ордера и посетить их, прежде чем они уйдут из наших вод.

— Ордера уже запрошены, — сказал Пендергаст, — и мы с агентом Колдмуном вскоре проведем по ним разыскные мероприятия.

— Хорошо. Есть еще один вопрос, о котором я хочу с вами поговорить. Я услышал, что вы наняли океанографа, не известив об этом меня.

Пендергаст замер.

— Где вы это слышали? — спросил он.

— Пусть вас это не волнует. Вы скажите, так оно или нет?

— Коммандер Бо, вам знакома концепция разделения информации?

— Да бога ради, это же не какая-то цэрэушная операция! Я отвечаю за действия данной оперативной группы. Я не могу допустить, чтобы ФБР самоуправничало под моим прикрытием.

Серебристые глаза Пендергаста были прикованы к коммандеру.

— Если вас смущает мысль, что я утаиваю информацию, то вам придется улаживать этот вопрос с ответственным заместителем директора Пикеттом.

— Вы прямо мне в лицо говорите, что утаиваете от меня информацию? Это неприемлемо. Я приказываю вам делиться результатами вашего расследования с оперативной группой.

Колдмун почувствовал, как в нем закипает ярость, и наконец она прорвалась наружу. Он приподнялся:

— У вас нет права раздавать приказы ФБР!

Пендергаст сжал его предплечье.


— Агент Колдмун, — спокойно произнес он.

Колдмун сел, хотя и продолжал кипеть.

— Спасибо, что угомонили вашего напарника, — процедил коммандер, вперившись в Колдмуна злым взглядом.

Это был настоящий беспредел. Колдмун больше не желал терпеть неуважительные замечания от этого выскочки, этого осла в форме. Он собирался добавить кое-что к уже сказанному, но поймал предостерегающий взгляд Пендергаста.

— Коммандер Бо, — сказал Пендергаст, — я с радостью поделюсь с вами нашими выводами, когда мы их сделаем. Пока же я продолжу работу под строжайшим секретом.

— Пендергаст, я вам обещаю, что нежелание сотрудничать будет иметь последствия.

Пендергаст поднялся, его голос не утратил мягкости:

— Благодарю вас, коммандер. А теперь, как вы заметили, мы должны отработать ордера, и поэтому мы вас покидаем.

Когда они покинули рай с кондиционированным воздухом и вышли на изнывающую от жары стоянку, Колдмун выплеснул свой гнев:

— Вот мерзавец! Как он смеет разговаривать с нами подобным образом? А вы ему позволяете!

— Агент Колдмун, есть слово, которое описывает нашу реакцию, и это слово — «стратегия». В данное время наша стратегия состоит в том, чтобы избегать противостояния с коммандером. Не забывайте, вы еще новичок в этой оперативной группе… и в ее недостатках.

Колдмун почувствовал, что часть его ярости, направленной на коммандера, перенаправляется на Пендергаста и его непонятную мягкотелость:

— Нельзя позволять ему так с нами разговаривать. Мы не кто-нибудь, а ФБР!

— Время сведения счетов еще придет. Но сначала для нас крайне важно получить результаты доктора Гладстон, и мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы ее имя не попало в документы расследования. Не представляю, как Бо узнал о ее участии.

— Почему? Ей грозит какая-то опасность?

— Мы все в опасности.

— Откуда она исходит?

— Я не знаю… и именно это делает ситуацию такой опасной.





28




Смитбек сидел за рулем своего «субару», припаркованного под сломанным уличным фонарем в полуквартале от автобусной остановки Ли-Тран. На улице никого не было, и остановка пустовала.

Смитбек взглянул на часы: четверть одиннадцатого. Черт, этот парень опаздывает уже на пятнадцать минут. Но других ниточек у репортера не было, и он готов был сидеть здесь хоть полночи, если понадобится. До его ушей донеслись тихие звуки: спор на испанском, движение катеров по реке, автомобильный гудок, проревевший «Кукарачу» с доплеровским изменением частоты по мере удаления машины.

Он в тысячный раз подумал о человеке, который позвонил ему. Голос был грубый, с испанским акцентом. Смитбек достаточно долго жил на юге Флориды и знал, что существуют десятки разновидностей испанских акцентов, но различать их не научился. Человек сказал ему, чтобы в десять вечера он ждал на этой автобусной остановке — на юго-западной окраине Форт-Майерса, неподалеку от того места, где у него была неприятная встреча с парнями на улице. Больше человек ничего не сказал, только сообщил Смитбеку, что у него есть информация.

Информация. Это могло означать что угодно. Ареал Смитбека ограничивался Майами, здесь его фамилия никому ничего не говорила. Звонок пришел на сотовый, и это почти наверняка означало, что звонил кто-то из тех, кому он вручил свою визитку. Но он раздал их не больше десятка: большинство людей, встреченных им в районе, просто отказывались брать у него визитки.

И в этот момент Смитбек заметил в соседнем квартале какое-то движение. Он инстинктивно пригнулся, всматриваясь. Темная фигура пересекла улицу, приблизилась, и Смитбек неожиданно узнал его. Это был тот старик, газонокосильщик из ландшафтной компании, который не говорил по-английски. Что за чертовщина тут происходит? Или это случайное совпадение?

Человек продолжал приближаться, он шел целенаправленно, глядя прямо перед собой, пока не подошел к остановке. Он огляделся по сторонам, сел на скамейку и застыл в напряженной позе, сцепив руки.

Приподняв голову над рулевым колесом, Смитбек внимательно посмотрел на него. Все в этом человеке, включая язык его тела, говорило, что он не ждет никакого автобуса. Этот старик, как и почти все местные жители, встреченные репортером, не шел на контакт, по крайней мере на глазах у других людей. И причину этого Смитбек знал: страх. В последние годы гангстерские группировки, словно проказа, преобразили эти улицы, превратили их в кошмарную тень того, чем они были прежде, с наркоторговлей, перестрелками, заброшенными домами, граффити на стенах.

Садовник разнял руки на время, достаточное, чтобы затянуться дымком дешевой сигары, и Смитбек заметил, что пальцы у него дрожат. Да, старик боялся, сомнений не было. Смитбек понимал, что этот человек сильно рискует, встречаясь с ним, и не хотел подвергать его еще большей опасности, затягивая разговор. Он снова огляделся, чтобы убедиться, что улица пуста, и подъехал к автобусной остановке.

Человек поднял голову, и их глаза встретились. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Потом человек едва заметно кивнул, бросил сигару на тротуар, поднялся и сел в машину Смитбека, пригнувшись на сиденье, как это только что делал репортер. Он не поздоровался и не представился. Смитбек тут же тронулся, и они поехали в ночь.

– ¿Adónde?[28] — спросил Смитбек.

Человек махнул рукой:

— Езжайте. Circula[29]. Куда-нибудь.

Значит, он все-таки говорил по-английски — не блестяще, но говорил. Смитбек узнал голос: именно этот человек звонил ему по телефону.

Он провел достаточно подобных интервью и прекрасно знал, что важна краткость.

— Почему вы мне помогаете? — спросил он.