Злая лисица

– Алкоголик проснулся? – раздался из дверей в спальню голос Джихуна. – Ого, да ты ужасно выглядишь! – Судя по тону, он был чрезвычайно доволен этим фактом.

Миён еле-еле заставила себя распахнуть правый глаз. В окна светило солнце, и она поморщилась при виде резкого света.

– Ты о шторах когда-нибудь слышал? – Ее голос звучал так, будто по гравию проехались пемзой.

– Слышал. Но не я выпил две бутылки соджу.

– А их всего две было? – пробормотала Миён, закрыв глаза и натянув на голову одеяло. – Мне казалось, не меньше сотни.

– Просто ты худая. Смирись. – Джихун безжалостно сдернул с девушки одеяло, и она захныкала.

– Вставай, я сделал пугогук[107].

«Слишком уж он радостный», – подумала Миён.

Она наконец почувствовала насыщенный запах супа и, не открывая глаз, села.

Следом за юношей она вышла из гостиной. Прошлой ночью Миён не разглядывала комнату, но сейчас заметила, что здесь все по-прежнему: низенький продавленный диванчик, так и умоляющий на него сесть, маленький уголок кухни – хотя, наверное, раньше грязных тарелок тут поменьше было. Книжные полки со множеством фотографий в рамках. А над дверью все так же висели ярко-желтые флажки – пуджоки.

Миён села за низенький столик – потрепанный и повидавший немало обедов. На нем стояло две миски с супом из минтая. Девушка подставила лицо под исходящий от них пар.

– Лучшее лекарство от похмелья, – объявил Джихун.

Зачерпнув ложкой суп, он поднес его к губам Миён. Та покорно проглотила соленый бульон. Поистине бальзам для больного горла.

– А я и не знала, что ты готовить умеешь. – Миён забрала у юноши ложку и жадно зачерпнула еще супа.

– У меня и помимо красивого личика таланты есть, – подмигнул Джихун.

– Ничего себе! Смотрю, твое чувство юмора не пострадало. – Она нахмурилась, но на душе у нее потеплело.

Джихун усмехнулся и принялся есть. На диване Миён заметила мятые подушки и одеяла. Похоже, он положил ее в своей комнате, а сам спал здесь.

Его волосы были растрепаны, а на щеке отпечатался след от подушки. В футболке виднелась дырка, а штаны протерлись на швах. Взгляд у него был все еще сонный, но он как-то умудрился рано проснуться, чтобы приготовить завтрак. В этот момент Джихун казался Миён самым красивым юношей, которого она когда-либо видела.

– Спасибо. – Миён никак не могла оторвать от него глаз.

– Да не за что, – пробормотал парень, смущенный ее вниманием.

– Наверное, это странно, но я скучала по этому дому. Я ведь была здесь всего один раз… – Слова вылетели прежде, чем она подумала. Лисица тут же вспомнила, что произошло в прошлый ее визит. На том же диване, где он сейчас спал… Щеки Миён залил румянец.

Джихун нервно закашлялся. Судя по всему, он вспомнил то же самое.

– На удивление привычно видеть тебя здесь. – Джихун зачерпнул еще ложку. – И я не знаю, как на это реагировать.

– Я могу уйти…

– Нет, останься. Мне кажется, пора оставить прошлое в прошлом. Не могу же я вечно на тебя злиться. Кстати, осознал я это после разговора с Чуну. Кто бы мог подумать?

– И что он сказал? – Миён не хотелось благодарить Чуну за что бы то ни было, но нельзя не признать: токкэби был чертовски убедителен.

– Он показал мне: нельзя винить тебя за любовь к матери. Я люблю свою хальмони и сделаю ради нее все. И ты сделала бы то же самое для Йены. Как можно злиться на то, что ты послушалась мать и уехала? Думаю, я просто искал, кого бы обвинить. Пережив столько предательств, невольно начинаешь искать причину в себе. И мне было проще злиться на тебя, чем в очередной раз чувствовать себя ничтожеством.

Миён не знала, что на это ответить. Однако, к ее счастью, у Джихуна зазвонил телефон. Тот посмотрел на экран, потом его глаза метнулись к девушке, и Миён сразу поняла, кто звонит.

– Ответь, – кивнула она.

Джихун провел пальцем по экрану.

– Алло?

Несколько секунд он слушал, поджав губы. Потом начал отвечать – но только «да» или «нет». Миён бесили эти бессодержательные реплики.

Наконец Джихун зажал рукой микрофон.

– Он хочет зайти.

Первым порывом Миён было отказать. Сказать, что у него было восемнадцать лет, чтобы зайти. Она открыла рот…

– Хорошо.

Джихун молча поднял брови, словно спрашивая еще раз.


Девушка тоже замерла в нерешительности. Хочет ли она увидеть отца? Он бросил ее, когда она была совсем маленькой, и Миён его совсем не знала. Однако вчера он столь жадно на нее смотрел, с такой тоской. Миён, сама того не подозревая, не раз и не два мечтала о подобном взгляде.

Джихун терпеливо и понимающе ждал.

Миён знала, что будет жалеть, если откажет. Поэтому она кивнула. Она сделала выбор.

– Скажи, пусть заходит. Я тоже хочу с ним повидаться.





62


Миён сидела за столиком в ресторане хальмони. Лицом к лицу с отцом. Впервые в жизни.

Как ни странно, ее не тошнило, и даже слезы на глаза не наворачивались – девушка все боялась, как бы этого не случилось. Но на деле Миён чувствовала себя совершенно спокойно.

А вот детектив Хэ, напротив, беспокойно крутил в руках телефон, не отрывая при этом пристального взгляда от лица дочери – той аж невольно захотелось проверить, не испачкалась ли она.

Наконец детектив заговорил:

– Извини. Знаю, тебе, наверное, непросто. Я не был уверен, захочешь ли ты меня видеть.

– Я тоже. – Миён не имела ни малейшего желания идти ему на уступки.

– Значит, тебя теперь Ку Миён зовут? – Девушка промолчала, и детектив неловко откашлялся. – Раньше ты была Хэ Мина.

Миён не представляла, что делать с полученной информацией, и поэтому снова не отреагировала.

– Я думал о тебе все время с тех пор…

– Как бросил нас?

– Да. – Детектив Хэ опустил глаза в знак раскаяния.

Но девушка заставила себя не поддаваться.

– И что тебе от нас нужно? – Миён специально объединила себя с матерью в «нас»: они всегда были единым целым, в то время как Хэ болтался где-то отдельно.

– Насколько мне известно, из-за вас Джихун ввязался в какую-то историю.

Миён не ответила. Она понятия не имела, насколько близки Джихун с детективом, и ненавидела себя за то, что испытывала ревность.

Детектив Хэ вздохнул:

– Я знаю, ты мне не доверяешь. Но я беспокоюсь.

Беспокоится за Джихуна. Не за нее. Миён хотелось кричать, спросить, почему он ее бросил. Где-то в глубине души девушке хотелось знать: как бы сложилась ее жизнь, останься он? Стала бы она лучше? Могла бы она стать лучше? Или же Миён в любом случае была обречена на чудовищную участь? Впрочем, теперь она никогда и не узнает.

– Я думал, ты умерла, – признался мужчина. – Когда мы с твоей матерью расстались, то серьезно поссорились, и ты пострадала.

– Неправда. Ты бросил нас еще до того, как я родилась.

Детектив Хэ покачал головой.

– Нет. Я жил с вами, пока тебе не исполнился год.

Миён нахмурилась. Она такого не помнила. Если это правда – получается, мать все это время ей врала?

– Когда меня перевели в Сеул, я прознал о нападениях животных. Что-то в них показалось мне знакомым, поэтому я решил взяться за дело… – Он умолк, но Миён и сама уже догадалась. Джихун предупреждал, что детектив расследует дело об убийствах ее матери. Теперь ясно, почему он так упорно разнюхивал. – Когда-то я думал, что могу спасти ее душу. А теперь боюсь, что, оставив тебя с Йеной, обрек тебя на ужасную судьбу.

– Нет. – Миён приподнялась со стула. – Не смей выставлять мою мать злодейкой. Ты ушел. Ты меня бросил. А она меня вырастила, заботилась обо мне, люби… – Лисица прервалась – отчасти из-за закружившейся от ярости головы и в то же время потому, что не сумела выдавить из себя последнее слово. Миён знала, что мать ее любит, но не могла произнести этого вслух. Она упала обратно на стул, и на нее вдруг обрушилась усталость.

– Миён-а? – Детектив Хэ в два шага обошел стол, но лисица покачала головой прежде, чем он успел до нее дотронуться. Оттого, как заботливо прозвучало ее имя в устах отца, девушке стало больно. Миён не готова была его простить. Все тело внезапно заломило.

– Ты жалеешь? – прошептала Миён, и слова встали в горле комом. – Жалеешь, что бросил меня?

– Каждый день. – Как бы ей хотелось поверить в ту искренность, с которой он говорил!

– И ты пришел, потому что хочешь вернуться в мою жизнь?

– Ох, Миён, я не могу ничего обещать. Сама понимаешь, твоя мать… – он умолк.