Злая лисица
Часть 3 из 81 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я серьезно, Ан Джихун.
– Я тоже, – мгновенно ответил Джихун и улыбнулся еще шире. На щеках расцвели ямочки.
– В последний раз предупреждаю, – госпожа Квон невольно усмехнулась и покинула кабинет.
Как только дверь за ней закрылась, класс как будто взорвался. Ребята повскакивали с мест, торопясь подсесть к друзьям.
– И как только тебе подобное прощают? – Чханван покачал головой.
– Просто я умею быть обаятельным.
– Просто он настолько возмутительно себя ведет, что остается либо смеяться, либо кричать. – К партам парней подошла Ли Сомин. 158 сантиметров наглости, сконцентрированные в маленькой упаковке. Они с Джихуном дружили с пеленок и были лучшими друзьями.
Девушка кинула взгляд на мальчишку, сидевшего перед Джихуном.
– Проваливай.
Парень мгновенно сорвался со стула, будто испуганный кролик.
Джихун взглянул на девушку. Сомин всегда плевать хотела на школьную форму: рубашка не застегнута, а под ней просматривается цветастая футболка, ногти покрашены в черный. Снова новая прическа. Сомин никак не могла остановиться на чем-то одном, ее внешний вид менялся как времена года. Это всегда выводило Джихуна из себя. Он ненавидел перемены. Слишком много мороки. Сегодня короткие волосы Сомин были окрашены в огненно-красный – и настроение у нее было таким же огненным.
– И как заместитель директора наказал тебя сегодня? – Джихун провел рукой по пылающей прядке волос.
– Пришлось с утра стоять на коленях перед школой. Снова.
– Ты же знаешь, они такое с рук не спускают, – подметил Джихун.
– Кто бы говорил, – парировала Сомин. – Уже придумал, что скажешь хальмони[22], когда тебя оставят на второй год, а ее снова вызовут в школу?
Улыбка Джихуна на мгновение угасла – мысль о реакции бабушки его явно пугала, – но тут же засияла с новой силой. Он не любил волноваться. Слишком много мороки.
– Зря ты расслабился. Осталось всего полгода учиться, – девушка кивнула в сторону окна, на покрасневшие и пожелтевшие листья. Джихуну осень нравилась. Если пришла осень, значит, скоро и зима, а там уже и школе конец[23]. Ну, хотя бы до марта, пока на горизонте не замаячит новый учебный год.
– И что? – Джихун знал, что Сомин ответит, но все равно задал этот вопрос.
– А то, что следующий год – третий, последний[24].
Джихун одарил подругу каменным взглядом, и девушка продолжила:
– Последний год, сунын[25]. А ты последний по оценкам в рейтинге учеников вторых классов.
– Ну кто-то же должен быть в конце рейтинга, – пожал плечами Джихун.
– Все шутки шутишь?
– Да не шучу я. Просто…
– Да без разницы! – в один голос прервали его Чханван и Сомин.
Джихун пожал плечами и грустно усмехнулся. Все считали его приветливым парнишкой, из которого вряд ли выйдет что-либо толковое. И его это устраивало. Чем меньше надежд на него возлагали, тем меньше будут приставать. Сомин единственная во всей школе верила в Джихуна несмотря ни на что. А он ей это великодушно прощал – в конце концов, они всю жизнь дружили.
– Когда-нибудь ты серьезно вляпаешься, и острый язык тебе не поможет, – сказала девушка.
– Тогда я возьму пример с тебя и пробьюсь кулаками. – Джихун встрепал девушке волосы.
Сомин шлепнула его по ладони.
– Да конечно. Ты свои ручки-то видел? Да тебе силенок едва хватает, чтоб поднести еду ко рту и подтереться.
– Сомин-а, даме так вести себя не положено, – смутился Чханван.
– А когда это я говорила, что я дама? – Сомин качнула головой. Прям как тигр, что высматривает жертву.
– Никогда, – Чханван опустил глаза.
Под пререкания друзей Джихун лег на парту и задремал.
* * *
Было уже очень поздно, и солнечный свет едва освещал улицы. Джихун поднимался по холму в сторону дома. Рядом тянулась опушка леса. Днем сюда часто захаживали спортсмены и семьи в поисках природы в суетливом городе, однако ночью ветви деревьев казались кривее, страшнее, а листья дрожали, когда мимо проходили невидимые чудовища. Джихун всю жизнь провел возле этого леса – и даже он не смел зайти в него после наступления темноты. Это все бабушкины сказки про нежить и призраков, которые едят плохих детей.
– Снова поздно возвращаешься, Джихун-а. – Напротив магазинчика лечебных вин сидела старая женщина. Все звали ее хальмони Хван. Среди местных она была самой старой. Женщина говорила, что давным-давно перестала следить за своим возрастом – помнит лишь, что когда-то ей уже исполнилось девяносто два года.
– Длинный день был, – подмигнул старушке Джихун.
– Учился или играл? – Она проницательно улыбалась. Сидя на низкой деревянной дощечке, женщина чистила в миску чеснок. Даже с дороги Джихун чувствовал его резкий запах.
– Играл. – Парень улыбнулся. – Как и всегда.
Старушка цокнула языком и закинула в рот головку сырого чеснока. Джихун ненавидел сырой чеснок – пусть бабушка хоть сто раз говорит, что это полезно для здоровья. Однако, когда хальмони Хван протянула ему головку, он послушно ее взял.
– Когда вы уже осчастливите меня и согласитесь стать моей женой?
– Когда-нибудь твое красноречие тебя до беды доведет, – фыркнула хальмони Хван. Глаза ее сверкнули.
– Уже. – Джихун снова ей подмигнул. – Много-много раз.
– Хватит копаться. Иди домой и поговори с хальмони.
Джихун вздохнул. Старушка права. Он поклонился ей и, перейдя дорогу, тихо прокрался в квартиру над бабушкиным рестораном. Скинув кроссовки, поставил их рядом с поношенными ботинками хальмони. Навстречу ему с громким звонким лаем выскочило что-то маленькое.
– Дубу! Тихо ты, – парень попытался угомонить маленький шерстяной шарик, но тот только прыгал вокруг, требуя, чтобы его погладили.
Дверь открылась, и Джихун вздрогнул.
– Ан Джихун! – раздался громкий голос хальмони. – А я уж собиралась в полицию звонить, чтоб по всей Корее тебя искали.
Джихун поклонился, извиняясь.
Когда-то бабушка была красавицей. Доказательства – старые черно-белые фотографии – лежали у нее на тумбочке. Но заботы и возраст не прошли для нее бесследно. Она была маленького роста – всего-то Джихуну по плечу, – но тот всегда как будто уменьшался при виде ее гневного лица.
– Хальмони, ну чего ты волнуешься? У тебя же давление повысится.
– Где ты был? – строго спросила женщина.
Джихун не стал тратить время на пустые оправдания.
– Ты и так знаешь.
Бабушка недовольно цокнула языком:
– Ты такой умный мальчик, а тратишь время на глупые игры. Я же не прошу тебя войти в тройку первых студентов университетов SKY[26]. Но в колледж-то поступить надо! Вот твоя мать выскочила замуж сразу после старшей школы – и без отца ни на что не сгодилась.
Джихун покачал головой при упоминании родителей.
– Чтобы работать в ресторане, высшее образование не нужно, – произнес он. – А может быть, я стану знаменитым геймером? Куплю тебе большой дом. В любом случае я хочу остаться с тобой, а не поступать ни в какие университеты.
Хальмони нахмурилась и решила сменить тактику:
– Я ходила к шаману. Он сказал, над твоей душой нависло нечто мрачное.
– Не трать ты деньги на этих шарлатанов, они же просто мошенники. Только с бутылкой говорить и могут. – Джихун изобразил, как отпивает из горла.
– Он говорит, скоро ты столкнешься с тьмой. Как думаешь, что это может значить?
Джихун пожал плечами и прошел на кухню, подальше от хальмони с этим разговором. Его мутило каждый раз, когда бабушка начинала вещать о душах.
Хоть бы она не взялась снова изгонять из него нечистую силу.
– Будешь долго за компьютером сидеть – глаза испортишь. – Хальмони вошла вслед за ним. Сбежал, но ненадолго. Квартирка-то маленькая, прям как почтовая марка.
– Нет, глаза мне портить никак нельзя. Иначе как мне любоваться твоим прекрасным лицом? – Джихун вальяжно улыбнулся, и губы хальмони дрогнули. Сдержав улыбку, она одарила внука сердитым взглядом.
– Не подлизывайся. Я же не дурочка какая, чтобы на твои речи клевать.
Джихун сжал ее в широких объятьях.
– И в мыслях не было. Моя хальмони – умнейшая женщина в этом районе. Может быть, даже во всем Сеуле.
Хальмони смиренно фыркнула и, сдержанно похлопав внука по спине, выскользнула из объятий.
Взяв Джихуна за руку, она вложила ему в ладонь лист бумаги. Красные символы ярко пылали на ярко-желтом фоне. Похоже на те талисманы, которые висели у них над входной дверью.
– Что это и зачем? – Джихун взял бумажку двумя пальцами, как подгнившую банановую кожуру.
– Я тоже, – мгновенно ответил Джихун и улыбнулся еще шире. На щеках расцвели ямочки.
– В последний раз предупреждаю, – госпожа Квон невольно усмехнулась и покинула кабинет.
Как только дверь за ней закрылась, класс как будто взорвался. Ребята повскакивали с мест, торопясь подсесть к друзьям.
– И как только тебе подобное прощают? – Чханван покачал головой.
– Просто я умею быть обаятельным.
– Просто он настолько возмутительно себя ведет, что остается либо смеяться, либо кричать. – К партам парней подошла Ли Сомин. 158 сантиметров наглости, сконцентрированные в маленькой упаковке. Они с Джихуном дружили с пеленок и были лучшими друзьями.
Девушка кинула взгляд на мальчишку, сидевшего перед Джихуном.
– Проваливай.
Парень мгновенно сорвался со стула, будто испуганный кролик.
Джихун взглянул на девушку. Сомин всегда плевать хотела на школьную форму: рубашка не застегнута, а под ней просматривается цветастая футболка, ногти покрашены в черный. Снова новая прическа. Сомин никак не могла остановиться на чем-то одном, ее внешний вид менялся как времена года. Это всегда выводило Джихуна из себя. Он ненавидел перемены. Слишком много мороки. Сегодня короткие волосы Сомин были окрашены в огненно-красный – и настроение у нее было таким же огненным.
– И как заместитель директора наказал тебя сегодня? – Джихун провел рукой по пылающей прядке волос.
– Пришлось с утра стоять на коленях перед школой. Снова.
– Ты же знаешь, они такое с рук не спускают, – подметил Джихун.
– Кто бы говорил, – парировала Сомин. – Уже придумал, что скажешь хальмони[22], когда тебя оставят на второй год, а ее снова вызовут в школу?
Улыбка Джихуна на мгновение угасла – мысль о реакции бабушки его явно пугала, – но тут же засияла с новой силой. Он не любил волноваться. Слишком много мороки.
– Зря ты расслабился. Осталось всего полгода учиться, – девушка кивнула в сторону окна, на покрасневшие и пожелтевшие листья. Джихуну осень нравилась. Если пришла осень, значит, скоро и зима, а там уже и школе конец[23]. Ну, хотя бы до марта, пока на горизонте не замаячит новый учебный год.
– И что? – Джихун знал, что Сомин ответит, но все равно задал этот вопрос.
– А то, что следующий год – третий, последний[24].
Джихун одарил подругу каменным взглядом, и девушка продолжила:
– Последний год, сунын[25]. А ты последний по оценкам в рейтинге учеников вторых классов.
– Ну кто-то же должен быть в конце рейтинга, – пожал плечами Джихун.
– Все шутки шутишь?
– Да не шучу я. Просто…
– Да без разницы! – в один голос прервали его Чханван и Сомин.
Джихун пожал плечами и грустно усмехнулся. Все считали его приветливым парнишкой, из которого вряд ли выйдет что-либо толковое. И его это устраивало. Чем меньше надежд на него возлагали, тем меньше будут приставать. Сомин единственная во всей школе верила в Джихуна несмотря ни на что. А он ей это великодушно прощал – в конце концов, они всю жизнь дружили.
– Когда-нибудь ты серьезно вляпаешься, и острый язык тебе не поможет, – сказала девушка.
– Тогда я возьму пример с тебя и пробьюсь кулаками. – Джихун встрепал девушке волосы.
Сомин шлепнула его по ладони.
– Да конечно. Ты свои ручки-то видел? Да тебе силенок едва хватает, чтоб поднести еду ко рту и подтереться.
– Сомин-а, даме так вести себя не положено, – смутился Чханван.
– А когда это я говорила, что я дама? – Сомин качнула головой. Прям как тигр, что высматривает жертву.
– Никогда, – Чханван опустил глаза.
Под пререкания друзей Джихун лег на парту и задремал.
* * *
Было уже очень поздно, и солнечный свет едва освещал улицы. Джихун поднимался по холму в сторону дома. Рядом тянулась опушка леса. Днем сюда часто захаживали спортсмены и семьи в поисках природы в суетливом городе, однако ночью ветви деревьев казались кривее, страшнее, а листья дрожали, когда мимо проходили невидимые чудовища. Джихун всю жизнь провел возле этого леса – и даже он не смел зайти в него после наступления темноты. Это все бабушкины сказки про нежить и призраков, которые едят плохих детей.
– Снова поздно возвращаешься, Джихун-а. – Напротив магазинчика лечебных вин сидела старая женщина. Все звали ее хальмони Хван. Среди местных она была самой старой. Женщина говорила, что давным-давно перестала следить за своим возрастом – помнит лишь, что когда-то ей уже исполнилось девяносто два года.
– Длинный день был, – подмигнул старушке Джихун.
– Учился или играл? – Она проницательно улыбалась. Сидя на низкой деревянной дощечке, женщина чистила в миску чеснок. Даже с дороги Джихун чувствовал его резкий запах.
– Играл. – Парень улыбнулся. – Как и всегда.
Старушка цокнула языком и закинула в рот головку сырого чеснока. Джихун ненавидел сырой чеснок – пусть бабушка хоть сто раз говорит, что это полезно для здоровья. Однако, когда хальмони Хван протянула ему головку, он послушно ее взял.
– Когда вы уже осчастливите меня и согласитесь стать моей женой?
– Когда-нибудь твое красноречие тебя до беды доведет, – фыркнула хальмони Хван. Глаза ее сверкнули.
– Уже. – Джихун снова ей подмигнул. – Много-много раз.
– Хватит копаться. Иди домой и поговори с хальмони.
Джихун вздохнул. Старушка права. Он поклонился ей и, перейдя дорогу, тихо прокрался в квартиру над бабушкиным рестораном. Скинув кроссовки, поставил их рядом с поношенными ботинками хальмони. Навстречу ему с громким звонким лаем выскочило что-то маленькое.
– Дубу! Тихо ты, – парень попытался угомонить маленький шерстяной шарик, но тот только прыгал вокруг, требуя, чтобы его погладили.
Дверь открылась, и Джихун вздрогнул.
– Ан Джихун! – раздался громкий голос хальмони. – А я уж собиралась в полицию звонить, чтоб по всей Корее тебя искали.
Джихун поклонился, извиняясь.
Когда-то бабушка была красавицей. Доказательства – старые черно-белые фотографии – лежали у нее на тумбочке. Но заботы и возраст не прошли для нее бесследно. Она была маленького роста – всего-то Джихуну по плечу, – но тот всегда как будто уменьшался при виде ее гневного лица.
– Хальмони, ну чего ты волнуешься? У тебя же давление повысится.
– Где ты был? – строго спросила женщина.
Джихун не стал тратить время на пустые оправдания.
– Ты и так знаешь.
Бабушка недовольно цокнула языком:
– Ты такой умный мальчик, а тратишь время на глупые игры. Я же не прошу тебя войти в тройку первых студентов университетов SKY[26]. Но в колледж-то поступить надо! Вот твоя мать выскочила замуж сразу после старшей школы – и без отца ни на что не сгодилась.
Джихун покачал головой при упоминании родителей.
– Чтобы работать в ресторане, высшее образование не нужно, – произнес он. – А может быть, я стану знаменитым геймером? Куплю тебе большой дом. В любом случае я хочу остаться с тобой, а не поступать ни в какие университеты.
Хальмони нахмурилась и решила сменить тактику:
– Я ходила к шаману. Он сказал, над твоей душой нависло нечто мрачное.
– Не трать ты деньги на этих шарлатанов, они же просто мошенники. Только с бутылкой говорить и могут. – Джихун изобразил, как отпивает из горла.
– Он говорит, скоро ты столкнешься с тьмой. Как думаешь, что это может значить?
Джихун пожал плечами и прошел на кухню, подальше от хальмони с этим разговором. Его мутило каждый раз, когда бабушка начинала вещать о душах.
Хоть бы она не взялась снова изгонять из него нечистую силу.
– Будешь долго за компьютером сидеть – глаза испортишь. – Хальмони вошла вслед за ним. Сбежал, но ненадолго. Квартирка-то маленькая, прям как почтовая марка.
– Нет, глаза мне портить никак нельзя. Иначе как мне любоваться твоим прекрасным лицом? – Джихун вальяжно улыбнулся, и губы хальмони дрогнули. Сдержав улыбку, она одарила внука сердитым взглядом.
– Не подлизывайся. Я же не дурочка какая, чтобы на твои речи клевать.
Джихун сжал ее в широких объятьях.
– И в мыслях не было. Моя хальмони – умнейшая женщина в этом районе. Может быть, даже во всем Сеуле.
Хальмони смиренно фыркнула и, сдержанно похлопав внука по спине, выскользнула из объятий.
Взяв Джихуна за руку, она вложила ему в ладонь лист бумаги. Красные символы ярко пылали на ярко-желтом фоне. Похоже на те талисманы, которые висели у них над входной дверью.
– Что это и зачем? – Джихун взял бумажку двумя пальцами, как подгнившую банановую кожуру.