Зюзя. Книга вторая
Часть 5 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На следующий день Зюзе стало хуже. Она тяжело, рвано дышала, закрыв глаза. Ответила не сразу.
– Мне плохо.
Кое-как уговорил выйти из конуры. Доберман тяжело, на слабых лапах выполнила мою просьбу. То, что я увидел – заставило вздрогнуть. Рана загноилась, опухла, начала приобретать нездоровый, буро-синюшный цвет. Наверняка инфекция попала. Надо что-то делать, причём срочно. Плюнув на всё, я подошёл к одному из охранников, что-то обсуждавшему в компании приятелей у ворот.
– Мне Михалыч срочно нужен. Где его найти?
Он смерил меня взглядом, цыкнул зубом.
– На кой он тебе?
– Дело есть.
– Ну тогда стой и жди, когда во двор выйдет. Хозяин сегодня дома.
Кивнув головой в знак благодарности, я расположился на одной из клумб так, чтобы видеть вход в дом и принялся руками собирать мелкие листья, веточки и прочий мусор. Без дела тут ошиваться мне никто не даст. Владелец усадьбы вышел прогулять свою светлость примерно через полчаса. Не став тянуть, подбежал к нему.
– Здравствуйте, Иван Михайлович.
Верзила недовольно поморщился, увидев мою персону. Ну да, сам знаю, что не красавец и не то, что желает видеть человек в хорошем настроении. Однако не прогнал, ответил:
– Чего тебе?
– Там собаке плохо, рана загноилась. Доктора бы позвать, иначе умереть может.
– Да и хрен с ней. Опять привязывать, чтобы не грызнула и опять нудёж Юрьевича слушать… Не хочу. Значит, судьба у неё такая. Понял?!
Э-э-э, нет. Так нельзя. Так совсем нельзя. Не устраивает меня такой ответ. А если…
– Иван Михайлович, что от меня нужно, чтобы я с собакой ушёл отсюда? Вам ведь толку от такого доходяги, как я мало. Дворник – далеко не самый ценный человек, а большее просто не потяну физически. Собака – больная, при таких раскладах на свете точно не заживётся. Я понимаю, что нормальный хозяин из всего должен иметь выгоду, потому и спрашиваю напрямую. Вы же человек деловой, вокруг да около ходить не любите, – последняя фраза была сказана исключительно из лести.
Его явно ошарашил этот вопрос. В задумчивости он даже прошёлся туда-обратно по двору, потёр бритый затылок. Я не мешал, пусть думает. Минуты через три Михалыч остановился и по-новому, с интересом в глазах посмотрел на меня.
– Задал ты мне задачку… Но в одном ты прав – делать с тобой что-то надо. Поучились на тебе студиозусы-медики, двор подмёл – и хватит. Лишний ты здесь. И тесть пилит за тебя постоянно… что ты ему такого сделал?
Вопрос был явно риторический. Знает он всё, наверняка донесли. Поэтому вместо ответа я просто пожал плечами, изображая недоумение.
– Так вот, если хочешь вместе с тварью свалить отсюда, выиграй бой.
– К-какой бой? – удивился я.
– Обычный, рукопашный, до смерти или пока не остановят. Не на ножах же, крайности это… Нам членовредительство без необходимости не нужно. Победишь – мотай отсюда вместе со своей тварью на все четыре стороны. Слово даю – никто в спину не выстрелит и догонять не станет. И никогда больше не попадайся. Проиграешь – в твоём случае это значит подохнешь. Ну, как? Интересно?
Неожиданно… Страшно, дико… Я ведь и драться-то толком не умею. Но в клетке моя подруга… И тут мне, почти не к месту, вспомнился один случай…
…Давно, ещё в те времена, в очереди к терапевту в районной поликлинике, случайно довелось стать свидетелем одного не самого приятного разговора. Двое небогатых на вид мужчин обсуждали, как продать старенькую машину и где занять денег для полноценного аортокоронарного шунтирования, необходимого их отцу. Тех шунтов, которые бесплатно давало государство – не хватало. В этот момент к ним со спины подошёл и объект обсуждения, благообразный, седой как лунь, старик. Немного послушав сыновей, он начал отговаривать их от таких расходов: «Сыночки… Я пожил, мне хватит, к мамке вашей пора… Вы эти деньги приберегите, вон, внуки подрастают… Не надо…». На что один из мужчин веско, тоном, не допускающим возражений, ответил: «Ну хорошо, папа. Сэкономим мы, не станем оплачивать. А жить после этого нам с сознанием того, что мы отца на деньги обменяли, как прикажешь?». Да, здесь не больница и вопрос не в деньгах. Но если откажусь – как жить потом, с вечным грузом предательства на душе? Нет, так не будет.
– Я согласен. Правила есть или по-взрослому всё?
Михалыча мой ответ явно удивил.
– Кривой, ты себе отчёт отдаёшь, что ты полутруп? Понимаешь, на что подписываешься?
– Да. Когда бой?
– Через три дня, как из Белгорода приедем. Тебе что ближе – борьба или бокс?
– Я в борьбе вообще не силён.
– Так… Кого против тебя поставить? – задумался он. – Молчуна – слишком неинтересно, сразу заломает, наглухо… Ему что так, что так… О! Придумал! Андрюха! – крикнул он и от группы охранников у ворот отделился худощавый, жилистый паренёк. – Через три дня с этим, – кивок в мою сторону, – до смерти не хочешь на кулачках попробовать?
Будущий соперник внимательно осмотрел меня, хмыкнул.
– Так убью же сразу, Михалыч. Он еле стоит.
– Не твоя печаль. Кривой сам вызвался.
– Ну, раз так…
– Так, Андрюха, так. Хоть развлечёмся, а то ни телека, ни видика, ни кино посмотреть. Скучно… – и, обращаясь ко мне. – С сегодняшнего дня можешь работать вполсилы. Да, всё будет по-взрослому, без правил. Так что готовься нас поразить своей спортивной злостью и волей к победе.
Глава 3
Никто никаких послаблений мне, естественно, делать не стал. Моя робкая попытка заикнуться об этом Митяю окончилась долгой, проникновенной и совершенно непечатной речью с его стороны. Так и ходил целый день с метлой: Ш-шух, ш-шух. Ходил и думал – как победить того паренька и самому не подохнуть? Гвоздём – не получится, а больше у меня ничего и нет. Хотя один вариант в голове появился, только не нравился очень…
Между тем доберману становилось всё хуже. За день до боя она уже не вставала и практически не открывала глаз. И не жаловалась. Последнее угнетало особенно сильно – я же ей пообещал, она мне верит; а тут такое…
Три дня прошли, свистнул паровоз и двор наполнился голосами. Меня позвал завхоз.
– Иди, там тебя Михалыч дожидается.
Хозяин усадьбы сидел в беседке, улыбаясь каким-то своим мыслям и прихлёбывая из огромной кружки пахучий отвар. Увидев мою унылую физиономию, он рассмеялся.
– А, чудо-богатырь Кривой! Готов к спортивным успехам?
За спиной послышался мелкий, неприятный смех дедка:
– Ну так наш Кривой сейчас всех одной левой уделает, Ванечка. Так что не сомневайся, зрелище хорошее получится.
Я даже не стал оборачиваться к этому старпёру, но вот брезгливой гримасы, искривившей в презрении губы, сдержать не смог. Михалыч её заметил и ничего не сказал. Не знаю, почему. Скорее всего, тестя своего хозяин знал лучше и тоже презирал. Одним словом, он продолжил, совершенно не обращая на подхалимский тон родственника никакого внимания.
– Ты как, готов? Через час начнём.
– Готов.
– Понятно… Скажи, Кривой, – неожиданно Михалыч весь словно загорелся любопытством. – Ты же не сумасшедший. И прекрасно понимаешь, что шансов у тебя нет. Ради чего ты так поступаешь? Неужели из-за твари? Ясное дело, теперь уже обратных ход не дашь и выходить придётся… Но ты мне объясни – почему?! Почему ты не стал дожидаться спокойно, пока в Харьков тебя отвезут и после на юг отправят?! Был бы точно живой… – он окончил свою речь, испытующе глядя в моё лицо.
Что отвечать? Врать? А смысл? Для чего?
– Иван Михайлович, у тебя друзья есть? Настоящие, а не лизоблюды? Те, которые тебе семьёй стали? У меня – есть, – я указал рукой в сторону вольера. – Она. И она умирает. Если я могу попытаться её спасти через победу, то так тому и быть. Если не получится – нам обоим станет уже всё до лампочки.
Собеседник задумался. Его огромная, мощная фигура словно замерла в кресле, отчего он стал немного похож на Роденовского «Мыслителя». Прошло около минуты, в течение которой даже гнусный Васильевич, так и продолжавший стоять у меня за спиной, старался не дышать. Тяжёлый взгляд ещё раз прошёлся по мне сверху вниз.
– Красиво говоришь. Где-то я тебя даже понимаю, потому что давным-давно и у меня были такие друзья. Что ж, удачи, – и вдруг он неожиданно рявкнул на весь двор. – Митяй!!! Иди сюда!
Мужичок возник словно из-под стола, материализовался прямо, слегка изогнувшись в угодливой позе «чего изволите?» и пожирая глазами начальство.
– Слушаю, Иван Михалыч…
– Ты Кривому обувь дай какую-нибудь нормальную. Кроссовки там или кеды, или ещё что попрочнее. Только хорошие и по размеру, знаю тебя!.. Ему сегодня они пригодятся. Потом снимешь, на погосте, если посчитаешь нужным.
Через десять минут я стал обладателем не новых, но довольно крепких кроссовок, брошенных мне под ноги недовольным Митяем. Типичный завхоз, насмотрелся по стройкам на таких: всего им жалко; всё норовят любой, даже самый никчёмный болтик, утащить в дальние, тёмные углы и никогда потом не найти; а если и выдают, что положено – то с такими лицами, как будто я их граблю в извращённой форме.
Носки он, естественно, зажал. Ничего, и так сойдёт.
… Я стоял на возвышении размером примерно пять на десять метров, возле старого памятника солдатам, погибшим во Вторую Мировую Войну. Находилось оно посреди небольшой площади, которую стремительно заполняли люди. Мне было не страшно, совсем. Накатило внутреннее, почти абсолютное спокойствие. Чтобы скоротать ожидание – с интересом осматривался, что здесь и как.
Посёлок, куда меня занесла нелёгкая, был большой и на форт не походил ни разу. Не было видно ни массивных оборонительных стен по периметру, ни сторожевых вышек. Единственная защита – высоченные, мощные заборы. Явно каждый сам за себя. Интересно, а что делают в случае нападения тварей или какой другой беды? По дворам отсиживаются? Или не сталкивались пока с серьёзной угрозой? Скорее второе.
Мужчины, женщины, путающиеся под ногами от нетерпения дети – да сколько же их тут! Не многим меньше чем тогда, на стенах в Фоминске. И при этом не надо забывать, что часть местных сейчас в отъезде – платформы с вагонами награбленным добром заполняют. Сильно поселение, такое и сдачи дать может.
Пришедшие смеялись, ласково переругиваясь и перешучиваясь в образовавшейся сутолоке.
– Здорово, давно не виделись…
– А кто с кем?..
– Ольга! О-о-о-льга!!! Куда ты подевалась, дура?!
– Давай потом к нам, посидим, выпьем…
– День-то какой хороший…
Подошёл Михалыч, поднял, привлекая внимание, руку, и все затихли.
– Сегодня состоится бой! Кривой, – он указал на меня, – будет драться против Андрюхи за свою свободу, – в этот момент с другой стороны возвышения появился мой противник. Без рубахи, явно рисуясь красивым, тренированным телом, он встал рядом и поднял обе руки в знак приветствия. Народ радостно загудел, засвистел, заулюлюкал.
– Нашёл противника…
– Ты бы с Молчуном попробовал, а не с этим доходягой…
– Мне плохо.
Кое-как уговорил выйти из конуры. Доберман тяжело, на слабых лапах выполнила мою просьбу. То, что я увидел – заставило вздрогнуть. Рана загноилась, опухла, начала приобретать нездоровый, буро-синюшный цвет. Наверняка инфекция попала. Надо что-то делать, причём срочно. Плюнув на всё, я подошёл к одному из охранников, что-то обсуждавшему в компании приятелей у ворот.
– Мне Михалыч срочно нужен. Где его найти?
Он смерил меня взглядом, цыкнул зубом.
– На кой он тебе?
– Дело есть.
– Ну тогда стой и жди, когда во двор выйдет. Хозяин сегодня дома.
Кивнув головой в знак благодарности, я расположился на одной из клумб так, чтобы видеть вход в дом и принялся руками собирать мелкие листья, веточки и прочий мусор. Без дела тут ошиваться мне никто не даст. Владелец усадьбы вышел прогулять свою светлость примерно через полчаса. Не став тянуть, подбежал к нему.
– Здравствуйте, Иван Михайлович.
Верзила недовольно поморщился, увидев мою персону. Ну да, сам знаю, что не красавец и не то, что желает видеть человек в хорошем настроении. Однако не прогнал, ответил:
– Чего тебе?
– Там собаке плохо, рана загноилась. Доктора бы позвать, иначе умереть может.
– Да и хрен с ней. Опять привязывать, чтобы не грызнула и опять нудёж Юрьевича слушать… Не хочу. Значит, судьба у неё такая. Понял?!
Э-э-э, нет. Так нельзя. Так совсем нельзя. Не устраивает меня такой ответ. А если…
– Иван Михайлович, что от меня нужно, чтобы я с собакой ушёл отсюда? Вам ведь толку от такого доходяги, как я мало. Дворник – далеко не самый ценный человек, а большее просто не потяну физически. Собака – больная, при таких раскладах на свете точно не заживётся. Я понимаю, что нормальный хозяин из всего должен иметь выгоду, потому и спрашиваю напрямую. Вы же человек деловой, вокруг да около ходить не любите, – последняя фраза была сказана исключительно из лести.
Его явно ошарашил этот вопрос. В задумчивости он даже прошёлся туда-обратно по двору, потёр бритый затылок. Я не мешал, пусть думает. Минуты через три Михалыч остановился и по-новому, с интересом в глазах посмотрел на меня.
– Задал ты мне задачку… Но в одном ты прав – делать с тобой что-то надо. Поучились на тебе студиозусы-медики, двор подмёл – и хватит. Лишний ты здесь. И тесть пилит за тебя постоянно… что ты ему такого сделал?
Вопрос был явно риторический. Знает он всё, наверняка донесли. Поэтому вместо ответа я просто пожал плечами, изображая недоумение.
– Так вот, если хочешь вместе с тварью свалить отсюда, выиграй бой.
– К-какой бой? – удивился я.
– Обычный, рукопашный, до смерти или пока не остановят. Не на ножах же, крайности это… Нам членовредительство без необходимости не нужно. Победишь – мотай отсюда вместе со своей тварью на все четыре стороны. Слово даю – никто в спину не выстрелит и догонять не станет. И никогда больше не попадайся. Проиграешь – в твоём случае это значит подохнешь. Ну, как? Интересно?
Неожиданно… Страшно, дико… Я ведь и драться-то толком не умею. Но в клетке моя подруга… И тут мне, почти не к месту, вспомнился один случай…
…Давно, ещё в те времена, в очереди к терапевту в районной поликлинике, случайно довелось стать свидетелем одного не самого приятного разговора. Двое небогатых на вид мужчин обсуждали, как продать старенькую машину и где занять денег для полноценного аортокоронарного шунтирования, необходимого их отцу. Тех шунтов, которые бесплатно давало государство – не хватало. В этот момент к ним со спины подошёл и объект обсуждения, благообразный, седой как лунь, старик. Немного послушав сыновей, он начал отговаривать их от таких расходов: «Сыночки… Я пожил, мне хватит, к мамке вашей пора… Вы эти деньги приберегите, вон, внуки подрастают… Не надо…». На что один из мужчин веско, тоном, не допускающим возражений, ответил: «Ну хорошо, папа. Сэкономим мы, не станем оплачивать. А жить после этого нам с сознанием того, что мы отца на деньги обменяли, как прикажешь?». Да, здесь не больница и вопрос не в деньгах. Но если откажусь – как жить потом, с вечным грузом предательства на душе? Нет, так не будет.
– Я согласен. Правила есть или по-взрослому всё?
Михалыча мой ответ явно удивил.
– Кривой, ты себе отчёт отдаёшь, что ты полутруп? Понимаешь, на что подписываешься?
– Да. Когда бой?
– Через три дня, как из Белгорода приедем. Тебе что ближе – борьба или бокс?
– Я в борьбе вообще не силён.
– Так… Кого против тебя поставить? – задумался он. – Молчуна – слишком неинтересно, сразу заломает, наглухо… Ему что так, что так… О! Придумал! Андрюха! – крикнул он и от группы охранников у ворот отделился худощавый, жилистый паренёк. – Через три дня с этим, – кивок в мою сторону, – до смерти не хочешь на кулачках попробовать?
Будущий соперник внимательно осмотрел меня, хмыкнул.
– Так убью же сразу, Михалыч. Он еле стоит.
– Не твоя печаль. Кривой сам вызвался.
– Ну, раз так…
– Так, Андрюха, так. Хоть развлечёмся, а то ни телека, ни видика, ни кино посмотреть. Скучно… – и, обращаясь ко мне. – С сегодняшнего дня можешь работать вполсилы. Да, всё будет по-взрослому, без правил. Так что готовься нас поразить своей спортивной злостью и волей к победе.
Глава 3
Никто никаких послаблений мне, естественно, делать не стал. Моя робкая попытка заикнуться об этом Митяю окончилась долгой, проникновенной и совершенно непечатной речью с его стороны. Так и ходил целый день с метлой: Ш-шух, ш-шух. Ходил и думал – как победить того паренька и самому не подохнуть? Гвоздём – не получится, а больше у меня ничего и нет. Хотя один вариант в голове появился, только не нравился очень…
Между тем доберману становилось всё хуже. За день до боя она уже не вставала и практически не открывала глаз. И не жаловалась. Последнее угнетало особенно сильно – я же ей пообещал, она мне верит; а тут такое…
Три дня прошли, свистнул паровоз и двор наполнился голосами. Меня позвал завхоз.
– Иди, там тебя Михалыч дожидается.
Хозяин усадьбы сидел в беседке, улыбаясь каким-то своим мыслям и прихлёбывая из огромной кружки пахучий отвар. Увидев мою унылую физиономию, он рассмеялся.
– А, чудо-богатырь Кривой! Готов к спортивным успехам?
За спиной послышался мелкий, неприятный смех дедка:
– Ну так наш Кривой сейчас всех одной левой уделает, Ванечка. Так что не сомневайся, зрелище хорошее получится.
Я даже не стал оборачиваться к этому старпёру, но вот брезгливой гримасы, искривившей в презрении губы, сдержать не смог. Михалыч её заметил и ничего не сказал. Не знаю, почему. Скорее всего, тестя своего хозяин знал лучше и тоже презирал. Одним словом, он продолжил, совершенно не обращая на подхалимский тон родственника никакого внимания.
– Ты как, готов? Через час начнём.
– Готов.
– Понятно… Скажи, Кривой, – неожиданно Михалыч весь словно загорелся любопытством. – Ты же не сумасшедший. И прекрасно понимаешь, что шансов у тебя нет. Ради чего ты так поступаешь? Неужели из-за твари? Ясное дело, теперь уже обратных ход не дашь и выходить придётся… Но ты мне объясни – почему?! Почему ты не стал дожидаться спокойно, пока в Харьков тебя отвезут и после на юг отправят?! Был бы точно живой… – он окончил свою речь, испытующе глядя в моё лицо.
Что отвечать? Врать? А смысл? Для чего?
– Иван Михайлович, у тебя друзья есть? Настоящие, а не лизоблюды? Те, которые тебе семьёй стали? У меня – есть, – я указал рукой в сторону вольера. – Она. И она умирает. Если я могу попытаться её спасти через победу, то так тому и быть. Если не получится – нам обоим станет уже всё до лампочки.
Собеседник задумался. Его огромная, мощная фигура словно замерла в кресле, отчего он стал немного похож на Роденовского «Мыслителя». Прошло около минуты, в течение которой даже гнусный Васильевич, так и продолжавший стоять у меня за спиной, старался не дышать. Тяжёлый взгляд ещё раз прошёлся по мне сверху вниз.
– Красиво говоришь. Где-то я тебя даже понимаю, потому что давным-давно и у меня были такие друзья. Что ж, удачи, – и вдруг он неожиданно рявкнул на весь двор. – Митяй!!! Иди сюда!
Мужичок возник словно из-под стола, материализовался прямо, слегка изогнувшись в угодливой позе «чего изволите?» и пожирая глазами начальство.
– Слушаю, Иван Михалыч…
– Ты Кривому обувь дай какую-нибудь нормальную. Кроссовки там или кеды, или ещё что попрочнее. Только хорошие и по размеру, знаю тебя!.. Ему сегодня они пригодятся. Потом снимешь, на погосте, если посчитаешь нужным.
Через десять минут я стал обладателем не новых, но довольно крепких кроссовок, брошенных мне под ноги недовольным Митяем. Типичный завхоз, насмотрелся по стройкам на таких: всего им жалко; всё норовят любой, даже самый никчёмный болтик, утащить в дальние, тёмные углы и никогда потом не найти; а если и выдают, что положено – то с такими лицами, как будто я их граблю в извращённой форме.
Носки он, естественно, зажал. Ничего, и так сойдёт.
… Я стоял на возвышении размером примерно пять на десять метров, возле старого памятника солдатам, погибшим во Вторую Мировую Войну. Находилось оно посреди небольшой площади, которую стремительно заполняли люди. Мне было не страшно, совсем. Накатило внутреннее, почти абсолютное спокойствие. Чтобы скоротать ожидание – с интересом осматривался, что здесь и как.
Посёлок, куда меня занесла нелёгкая, был большой и на форт не походил ни разу. Не было видно ни массивных оборонительных стен по периметру, ни сторожевых вышек. Единственная защита – высоченные, мощные заборы. Явно каждый сам за себя. Интересно, а что делают в случае нападения тварей или какой другой беды? По дворам отсиживаются? Или не сталкивались пока с серьёзной угрозой? Скорее второе.
Мужчины, женщины, путающиеся под ногами от нетерпения дети – да сколько же их тут! Не многим меньше чем тогда, на стенах в Фоминске. И при этом не надо забывать, что часть местных сейчас в отъезде – платформы с вагонами награбленным добром заполняют. Сильно поселение, такое и сдачи дать может.
Пришедшие смеялись, ласково переругиваясь и перешучиваясь в образовавшейся сутолоке.
– Здорово, давно не виделись…
– А кто с кем?..
– Ольга! О-о-о-льга!!! Куда ты подевалась, дура?!
– Давай потом к нам, посидим, выпьем…
– День-то какой хороший…
Подошёл Михалыч, поднял, привлекая внимание, руку, и все затихли.
– Сегодня состоится бой! Кривой, – он указал на меня, – будет драться против Андрюхи за свою свободу, – в этот момент с другой стороны возвышения появился мой противник. Без рубахи, явно рисуясь красивым, тренированным телом, он встал рядом и поднял обе руки в знак приветствия. Народ радостно загудел, засвистел, заулюлюкал.
– Нашёл противника…
– Ты бы с Молчуном попробовал, а не с этим доходягой…