Зимняя роза

– Ошибаешься, Элла. Мы можем его остановить, – тихо, но уверенно произнесла Индия.

– Да ну? И как же?

– Если мы откроем больницу, его пациентки уйдут к нам. Ты сама говорила: с тех пор, как я начала у него работать, его дела пошли в гору. Большинство пациентов – мои. Если я уйду, Гиффорд потеряет и их.

– Старуха, ты бросаешь ему вызов? – улыбнулся Уиш.

– А что еще мне остается? Я могу молча смотреть, как этот коновал гробит все новых пациенток. Могу заявить на него, и меня, скорее всего, лишат лицензии. Что бы ты стал делать на моем месте?

В голосе Индии Фиона уловила легкую дрожь. Индия встала. Эмоции, которые до сих пор ей удавалось сдерживать, были написаны у нее на лице. Фиону глубоко тронула смелость этой женщины. Смелость, недоступная пониманию мужчин. Но Фиона это понимала, поскольку прекрасно знала, какую цену платит любая женщина за допуск в мужской мир.

– Теперь понятно, почему тебе приспичило покупать это здание, – сказал Уиш. – Ты хочешь положить начало. Что-то лучше, чем ничего.

Индия кивнула:

– И потом, Уиш, за него просят совсем дешево.

«Останови ее, – потребовал у Фионы внутренний голос. – И помоги ей».

– На самом деле здание совсем не дешевое, – сказала Фиона, подходя к ним. – Задняя стена вот-вот рухнет. Посмотрите наверх. Видите? Крыша прохудилась. Судя по белому пятну на кирпичах, она постоянно протекает. Просить за это здание даже половину названной цены – грабеж на большой дороге. Если агент по недвижимости будет убеждать вас в обратном, гоните его прочь.

Индия стремительно обернулась.

– Миссис Бристоу! Живая и здоровая! – воскликнула она.

– Только благодаря заботам вас двоих. И зовите меня просто Фионой. После митинга я повсюду искала вас. Хотела выразить свою благодарность. Вы же тогда спасли не только меня, – сказала она, погладив живот.

Фиона рассказала, что в тот день она пряталась под подиумом, пока опасность не миновала. Затем выползла, позвала своего перенервничавшего мужа, и он быстро отвез ее домой.

– Как вам удалось выбраться с площади? – спросила Фиона.

– Я – лягаясь и вопя, – ответила Элла. – Но это я. А Индию полицейская лошадка погладила. К счастью, только слегка. А ночь мы провели в полицейском отделении.

– Что-что? – оторопел Уиш.

– Спасибо, Элла. Премного тебе благодарна, – буркнула Индия.

– Так ты переночевала в кутузке? Ты? – громко расхохотался Уиш. – Ты побывала на митинге лейбористов? Индия Селвин Джонс, какая же полосатая у тебя жизнь. Фредди об этом знает?

– Нет! И не вздумай ему рассказать. У него и так полно забот с избирательной кампанией.

– Фредди? Избирательная кампания? – повторила Фиона. – Неужто речь о Фредди Литтоне?

– Да. Я его невеста, – сказала Индия.

– Невеста нынешнего парламентария и жена его политического соперника тайком встречаются на обветшалом складе в трущобах Уайтчепела, – улыбнулась Фиона. – Наше счастье, что об этом не пронюхал мистер Девлин. Он бы состряпал сенсационную историю.

– Это точно. – Вспомнив настырного газетчика, Индия побледнела. – А откуда вы узнали, где нас искать? – спросила она, меняя тему.

– Я догадалась спросить у доктора Хэтчер. Она подсказала адрес кабинета на Варден-стрит. Я поехала туда, но кабинет оказался закрытым. Соседка посоветовала сходить в ресторан семьи Московиц на Брик-лейн, а уже там мне сказали, где вас искать. Женщина, говорившая со мной, рассказала о вашей больнице и предложила внести двадцать фунтов в ваш фонд, – со смехом добавила Фиона.

– Gott in Himmel! – простонала Элла. – Вы уж простите эту женщину. Вы говорили с моей мамочкой.

– Не надо извиняться. Она рассказала мне много интересного. Я бы с удовольствием побеседовала с ней еще.

Индия и Элла поделились с ней своими планами. Фиона внимательно слушала, то кивая, то хмурясь, а потом забросала их вопросами.

– Вам ни в коем случае не стоит торопиться с покупкой, даже если у вас есть деньги, – сказала Фиона. – Сначала получите закладную. Установите выплату процентов и определите амортизационные отчисления с дохода. Насколько я понимаю, вы планируете вложение денег. Не обязательно покупать здание. Его можно арендовать. С точки зрения налогов, это гораздо выгоднее. У вас составлен баланс для обоих вариантов? Что советует ваш бухгалтер?

Индия с Эллой переглянулись.

– У нас… нет бухгалтера, – смущенно призналась Индия.

– Почему? – удивилась Фиона.

– Они не могут себе этого позволить. И потом, у них пока нет столько денег, чтобы требовались услуги бухгалтера. Боюсь, от силы фунтов четыреста наберется, – сказал Уиш.

– Ой, простите! Я же вас не познакомила, – спохватилась Индия. – Фиона, представляю вам Алоизиуса Селвина Джонса, моего двоюродного брата и нашего директора по развитию. Он нам усердно помогает в сборе пожертвований. Разумеется, когда у него находится время. Уиш великодушно согласился работать бесплатно. Да нам было бы и нечем ему заплатить.

Возникла неловкая пауза. Индия смущенно разглядывала запыленные носки своих ботинок.

– Представляю, какими наивными показались вам наши рассуждения, – сказала она, подняв глаза на Фиону. – Наша с Эллой сила – медицина, а не деньги. Мы хотим создать больницу, где ни одной женщине, ни одному ребенку не откажут в помощи. Многие люди этого попросту не понимают. Даже мой дорогой двоюродный брат понимает с трудом, – добавила она, улыбнувшись Уишу. – А вы понимаете?


– Лучше, чем вы думаете, – ответила Фиона.

Ей вспомнились события двенадцатилетней давности. Поздний вечер. Темная улица, куда выбежала ее отчаявшаяся мать с малышкой Айлин на руках. Матерью владела одна мысль: поскорее принести ребенка к врачу.

– Когда-то я жила в нескольких улицах от этого места. Мы были очень бедны. Практически нищие. Моя маленькая сестренка серьезно заболела, и мать, невзирая на поздний час, побежала с ней к врачу… – Фиона осеклась.

Как похоже на историю Сида, подумала Индия.

– Вашей маме удалось найти врача?

Фиона покачала головой:

– Нет. Не удалось. Было слишком поздно… для всех нас. Я потеряла и мать, и сестру.

– Какая ужасная история, – сказала Индия.

– Ужаснее, чем вы думаете.

Фиона недоумевала и даже злилась на себя. Спрашивается, зачем она рассказывает о глубоко личных событиях почти незнакомым людям? И в то же время она хотела показать Индии, что понимает и разделяет идею больницы.

– Доктор Джонс, занимайтесь и дальше медициной. У вас это получается намного лучше. А мы с вашим братом подумаем над денежной стороной. Вас не затруднит зайти завтра ко мне в контору? – спросила Уиша Фиона. – Я подготовлю чек.

– И я смогу уговорить вас на двадцать фунтов? – спросил Уиш, хватаясь за представившуюся возможность.

Фиона улыбалась, но продолжала смотреть на Индию. В этой женщине что-то было. Очень сдержанная, умеющая владеть собой. А внутри – огонь, бесстрашие и спокойное противостояние жизненным трудностям. Индия Селвин Джонс обязательно откроет свою больницу. В этом Фиона не сомневалась. С чужой помощью или самостоятельно, но обязательно откроет, даже если каждый пенс ей придется зарабатывать самой и на это уйдет пятьдесят лет.

– Нет, мистер Селвин Джонс, – ответила Уишу Фиона. – Уговорить меня на двадцать фунтов вы не сможете. Только на тысячу.





Глава 33




– А ты знаешь, что дядя Санни однажды застрелил таксу? – спросил Бингэм, щурясь от солнца.

– Боже, за что? Неужели собака на него бросилась? – удивилась Индия.

– Нет, по ошибке. Принял ее за куропатку. Это было в поле. Такса принадлежала дядиной приятельнице. Та очень горевала. И дядя нашел выход из положения. Он велел изготовить из таксы чучело и преподнес бедной женщине в качестве подарка.

– Бинг, такого просто не могло быть!

– Представь себе, было. Этот жуткий человек имел свои представления о заботе и сострадании. Санни говорил, что несчастная хозяйка таксы проплакала целую неделю.

История была жуткая, однако Индия не смогла удержаться от смеха.

– Наконец-то я слышу, как старая землеройка смеется, – улыбнулся Бинг. – А то ходишь с угрюмым видом. У тебя что-то случилось?

«Случилось, – мысленно ответила Индия. – Через несколько недель я стану женой твоего брата, но люблю другого».

– Нет, Бинг. Ровным счетом ничего. Тебе показалось, – весело ответила она вслух.

– Ты уверена?

– Честное слово, – соврала Индия, натягивая невидимые поводья своих чувств столь же крепко, как и поводья лошади, на которой сидела.

Они с Бингэмом находились в Бленхеймском дворце, загородном поместье Санни Черчилля, герцога Мальборо и давнего друга Бинга. Он пригласил на выходные Бинга, Фредди, Мод, Уиша и Индию. Сегодня была суббота. Санни объявил, что они непременно должны поохотиться на лису. Уиш, вынужденный задержаться из-за какого-то званого обеда, приехал сегодня утром. Сейчас они с Фредди ускакали вперед. Индия с Бингэмом отстали. Оба поднялись на гребень холма, надеясь оттуда увидеть азартных охотников, но ничего не увидели. За спиной высилась громада Бленхейма, построенного из темно-желтого известняка. Впереди простирались поля и перелески, но нигде не мелькали рединготы охотников, силуэты их лошадей и мчащиеся пятна гончих.

Индии не терпелось возобновить погоню за лисой. Волнение и беспокойство, владевшие ею, требовали движения. Быстрого. Стремительного. Чтобы не думать ни о чем, кроме очередного холма или живой изгороди. Это состояние передалось и ее жеребцу. Недовольный остановкой, конь уныло тряс головой и ударял копытами.

– Инди, а знаешь, что я больше всего люблю в Бленхейме, да и в Лонгмарше тоже? – спросил Бингэм.

– Нет. И что же? – спросила она, изображая любопытство.

– Средство для полировки мебели.

– Шутка?

– Знаю, это звучит безумно. Пруст обожал печенье «Мадлен». А я обалдеваю от полироля «Годдард». Я люблю постоять в столовой, когда служанки только-только протерли мебель, и дышать этим запахом. Он улетучивается не сразу. Ты замечала? Запах остается. Утром он смешивается с запахом селедки и бекона, вечером – с запахом фазаньего мяса и грибов. Я очень люблю этот запах. Аромат моих школьных каникул, рождественских и новогодних праздников. Если какая-нибудь женщина вздумает меня приручить, ей достаточно слегка помазать у себя за ушами полиролем «Годдард» – и я ее раб. – Бинг замолчал; Индия решила, что этим все и ограничится, но он добавил: – Инди, пусть это длится вечно. Сегодняшний день. Это мгновение. Пусть время исчезнет. Останется только здесь и сейчас. И все мы. Не хочу ни назад, ни вперед.

– И я бы не отказалась. Целую вечность наслаждаться клубникой со сливками на лужайках Бленхейма.