Жизнь в катастрофе: победи кризис сам!

В отличие от традиционного таксопарка, работающий с агрегатором таксист не имеет никакой социальной защиты и никакой технической поддержки. Содержание машины, её проверка, мелкий текущий ремонт (не говоря о серьёзном) — это всецело его зона ответственности: он занимается этим в меру своей организованности и на свои деньги.

И, если он недостаточно организован, — он начинает разоряться (ибо плохо обслуживаемая машина быстрее нуждается в ремонте), а пассажир оказывается в аварийной ситуации.

Принципиально важно, что в такси не осталось никакого регулирования трудовых отношений, — и, соответственно, таксист не имеет никаких прав в принципе. Более того: как правило, если он берёт машину в аренду у агрегатора, в договоре написано, что автомобиль сдаётся «для личных целей, запрещено осуществление коммерческой деятельности». В этом случае вся деятельность таксиста незаконна по определению, и какая бы то ни было его юридическая защита попросту невозможна.

Таксист (обычно зарегистрированный как индивидуальный предприниматель) должен сам создавать себе резервный фонд на периодически случающиеся (даже без всяких кризисов) неудачные дни (а не новая машина и просто требует 2–3 ремонтных дня в месяц). В противном случае ему придётся в конце каждого дня выбирать (как приходится сейчас, в условиях ковидобесия) между заправкой машины или покупкой еды для себя, даже в начале мая не имея денег для замены зимней резины на летнюю. Если же машина находится в аренде, стоимость последней (для эконом-класса Москвы 1500 руб./день, которую по мере усиления кризиса, по некоторым данным, повысили до 1800 руб./день) примерно соответствует заработку таксиста за 12 часов работы в «кризисное» время.

При этом в идеале ему ещё надо откладывать денег на ежегодный отпуск, — просто чтобы не сойти с ума от накопившегося переутомления и не начать набрасываться на пассажиров (возможно, тоже не вполне адекватных из-за кризиса).

В результате таксист обречён эксплуатировать себя «на износ», что в отсутствие какого бы то ни было контроля за ним чревато самыми разнообразными нервными срывами (в том числе на пассажиров), и как правило — жесточайшим недосыпом. В результате водитель начинает засыпать за рулем и попадать в ДТП, средства на преодоление последствий которого, — от ремонта машины до лечения себя, — он тоже должен откладывать заранее (что в реальной жизни, понятно, практически невозможно).

Осознание всего изложенного погружает таксиста в жесточайший стресс, выход из которого многие ищут как минимум в алкоголе. Но обычный для каждого таксопарка контроль здоровья водителя при выходе «на линию» полностью отсутствует, — в результате пассажиров возят и люди с похмелья, и люди с гипертоническим кризисом, и даже просто обкуренные и мало что соображающие, что чревато большими несчастьями для всех.

Агрегатор же, как показала обширная уголовная практика, не несёт ни малейшей ответственности за поведение таксиста и вообще за его состояние и отношение к пассажиру.

Понятно, что по мере распространения «юберизации» и передачи всё большего круга услуг на «аутсорсинг» указанные проблемы и риски будут распространяться всё шире.





Глава 13. Город в кризисе:

чего требовать от городских властей?





Эта тема возникла совершенно неожиданно для меня, — потому, что на многих выступлениях в самых различных регионах мне раз за разом задавали именно этот вопрос, так что в конце концов я был просто вынужден систематизировать и обобщить свои ответы.

Надо сказать, что очень приятно получать большое количество вопросов, свидетельствующих не об апатии и иждивенчестве, но об активной позиции людей, о росте тяги к солидарности и коллективному развитию, а не индивидуальному выживанию.

Не может не радовать и обычно проявляемое в процессе задавания этих вопросов растущее понимание народом России степени вменяемости и эффективности нашего некоторыми все еще уважаемого руководства.

Однако, говоря именно о городских властях, нужно ясно понимать объективную ограниченность их возможностей. Даже губернатор, как правило, является заложником политики федерального центра, не имеющим права отменить или хотя бы ограничить действие антинародных законов, полностью беспомощным перед произволом целого ряда ведомств, начиная с Минфина. В целом ряде бедных регионов даже эффективный губернатор не может переломить развитие разнообразных негативных тенденций, — в его силах в лучшем случае лишь несколько смягчить их.

Городские власти еще более беспомощны: они не могут ничего сделать и с губернатором, а замена избираемых мэров назначаемыми сити-менеджерами, чувствующих свою ответственность не перед горожанами, но лишь перед назначающими их чиновниками, лишила их в ряде случаев даже желания что-либо улучшить.

Осуществляемое по всей стране создание «городских округов», при которых деревни и поселки искусственно присоединяются к не имеющему с ними ничего общего городу, лишает жителей небольших населённых пунктов права участвовать в решении своей судьбы даже с сугубо формальной точки зрения, так как их представитель в силу меньшего количества населения всегда будет в абсолютном меньшинстве во всех городских органах власти. Результатом является полный, обусловленный институционально произвол со стороны начальства всех мастей и абсолютные безысходность и бесправие жителей.

В ряде случаев местные власти и вовсе представляют собой бандитов, взявших власть на выморочной территории в условиях полного разрушения ВСЯКОЙ организованной деятельности. Порой это происходит даже не в криминальных целях, а вынужденно: просто потому, что никакой другой силы, способной поддерживать хотя бы минимальный порядок, на уничтожаемых государством пространствах просто не остаётся.

Тем не менее жители почти в любом случае имеют возможность (хотя и небольшую) влиять на власть при помощи личных контактов или же (при относительной мягкости власти) устраивая информационные скандалы и демонстрируя своё возмущение теми или иными её действиями. Поэтому в каждом отдельном случае у них есть некоторый шанс защитить свои локальные интересы, — по крайней мере, на время.

В то же время, говоря о том, что имеет смысл требовать от городских властей, нужно понимать, что эти требования должны носить характер прежде всего активной помощи, — как интеллектуальной и организационной, так и политической, — и лишь при наглядном доказательстве неадекватности или недобросовестности этих властей приобретать жесткий характер.

Разумеется, при этом крайне желательно заранее распределить роли между общественниками или хотя бы обеспечивать постоянное согласование их действий. Люди могут обладать разной идеологией и разной системой ценностей, по-разному относиться к самым простым вещам, конфликтовать друг с другом и со всем миром, — но в отношении объективно обусловленных и потому понятных интересов города (в том числе и против городских властей) они должны выступать единым фронтом: именно в этом заключается критерий существования гражданского общества.

Вы можете любить Путина, Дудя или селедочку под «Дом-2», — но Вы не можете не любить свой город и потому должны действовать согласованно с другими, даже чуждыми вам людьми, объединенными с Вами этой любовью.

Главная задача, объективно стоящая и перед городскими властями, и перед активной частью горожан, — найти деньги на поддержание функционирования городского хозяйства в ситуации, когда денег нет, когда налоговые поступления сжались и восстановятся неизвестно когда.





13.1. Городские власти должны начинать экономию с себя




Первый и самый важный источник экономии (потому что он наиболее ярко показывает степень добросовестности городских властей) — административные расходы самой мэрии. Если городские власти намерены рассчитывать хоть на какое-то понимание со стороны горожан, они должны прежде всего:

• сократить свои утратившие из-за кризиса целесообразность, непроизводительные или просто предназначенные для разворовывания расходы, которых обычно довольно много;

• сократить управленческие и технические штаты, которые обычно раздуты;

• сократить доходы чиновников (не только зарплаты, но и разнообразные доплаты и премии) до приемлемого для данного региона уровня. Конечно, мэр города должен получать хорошую зарплату, — но, если он разъезжает на «Бентли» в то время, когда его городу не хватает денег на отопление, ему, скорее всего, место в тюрьме, а не в мэрии.

Чтобы убедить горожан в своей добросовестности, городские власти должны опубликовать данные об экономии, которой они добились, и данные о своих доходах и административных расходах (с разъяснением, почему эти расходы нужны и почему они нужны именно в таких размерах, а не в половинных).

Весьма вероятно, что власти конкретно Вашего города разумны и давным-давно оптимизировали административные расходы, — но они в любом случае должны доказать горожанам отсутствие внутренних резервов хотя бы потому, что без обоюдного доверия в кризисах не выживают. Устойчивое же доверие, как бы ни пропагандировали обратное идеологи «черного пиара», рождается только из прозрачности, открытости и откровенности. Лживая пропаганда, — чего часто не понимают даже очень разумные и рациональные хозяйственники, — сеет лишь вражду и ненависть.






13.2. Коммунальное хозяйство — «чёрная дыра» и неисчерпаемый резерв России




Практически повсеместно в нашей стране главным ресурсом внутригородской экономии является коммунальное хозяйство. Причина универсальности — его чудовищная неэффективность; достаточно указать, что около 30 % вырабатываемой страной теплоэнергии теряется из-за изношенных, а то и порванных труб, обогревая землю и атмосферу вместо наших квартир. В 2019 году, поданным ПАО «Т+», 69 % теплосетей России эксплуатировались «сверх проектного ресурса», то есть были изношены до технологически неприемлемого уровня (хотя, по данным Росстата, незадолго до этого признавались нуждающимися в замене лишь 28,8 % теплосетей, а ветхими — и вовсе лишь 21,5 %).

Кто знает — может быть, если в России просто починить теплотрассы и обеспечить им и домам надежную теплоизоляцию, на нашей планете исчезнет навязший на зубах «парниковый эффект», прекратится пресловутое глобальное потепление, а сгоряча подписанный нашими руководителями Киотский протокол и пресловутые Парижские соглашения в результате всего этого утратят актуальность?

Может быть, и нет, но попробовать в любом случае стоит.

Ключевой шаг, с которого должна начинаться любая рационализация коммунального хозяйства, в принципиальном плане исключительно прост и заключается в обеспечении его полной финансово-экономической прозрачности.

«Легко сказать — трудно сделать»: практическая реализация этого простейшего и самоочевидного требования полностью противоречат эгоистичным интересам коммунальных монополий. Поэтому она возможна только при постоянной опоре городских властей на широкие слои городской общественности и, с другой стороны, только под постоянным давлением городской общественности на городские власти, которое не позволит им ни испугаться (ибо в ряде регионов коммунальный бизнес весьма криминализован), ни продаться, ни просто впасть в блаженное ничегонеделание.

О масштабе творящихся в этой сфере злоупотреблений ярче всего свидетельствует история, случившаяся в Ульяновске в 2002 году во время разразившейся там коммунальной катастрофы. Катастрофа эта была обусловлена политикой тогдашнего губернатора, который старался поддерживать в области минимальные цены на все, включая продовольствие и коммунальные услуги. Эта социально ориентированная политика, проистекавшая из самых добрых и искренних побуждений, напрочь не стыковалась с социально-экономической политикой, проводившейся на всей остальной территории страны, и в конце концов начала разрушать экономику области.

В коммунальной сфере ситуация была особенно тяжелой — дотации на нее росли, как снежный ком, и в конце концов стали непосильными сначала для городского, а затем и для регионального бюджета. Город был разделен между несколькими сбытовыми компаниями, назначавшими тарифы и взимавшими платежи, как бог на душу положит. Возникли значительные неплатежи, и огромный город оказался на грани прекращения функционирования коммунального хозяйства из-за практически полного отсутствия денег.

…Разумеется, ситуация была значительно более сложной и многогранной, но я осознанно описываю ее предельно упрощенно, чтобы дать максимально ясное представление о фоне, на котором развертывались интересующие нас события.

Итак, в региональном центре коммунальная катастрофа, работает правительственная комиссия (в то время «вертикаль власти» была еще не достроена, и потому правительство реагировало на реально возникающие проблемы и даже пыталось их решать), — и обнаруживает практически модельную ситуацию. Представьте себе два абсолютно одинаковых многоквартирных дома одного года постройки в одинаковом (плачевном) состоянии, с одинаковым социальным составов жильцов, стоящих рядом на общих коммуникациях. При этом эти два абсолютно одинаковых дома находятся под контролем двух разных сбытовых компаний (граница их территорий проходила между домами) — и потому коммунальные платежи взимаются с жильцов этих домов по тарифам, различающимся в два-три раза (в зависимости от вида платежей)!

Естественно, правительственная комиссия ухватывается за эту ситуацию, в которой, как в капле воды, отражается вся вопиющая неэффективность местной коммунальной системы и полный бардак, царящий в управлении городским (а вообще-то и региональным) хозяйством, и начинает исследовать ситуацию. В первую очередь комиссия начинает изучать структуру тарифов и то, по каким правилам они складываются в каждой из этих сбытовых компаний.

И вот, когда направленность этой работы становится очевидной для сбытовых компаний, руководство одной из них инициирует встречу с ключевыми членами правительственной комиссии. Причем приезжает на эту встречу на абсолютно новеньком, с иголочки «Мерседесе». Не фольклорном шестисотом, конечно, — но для нищего Ульяновска в отнюдь не жирном 2002 году (а в конце 2001 — начале 2002 года как раз весьма болезненно провалились цены на нефть, вызвав резкое торможение экономического и практически прекращение инвестиционного роста) и не шестисотый «Мерседес» — это, выражаясь молодежным языком, невероятно круто.

И в любом случае это очень серьезно.

И приехавшие в этом знаковом автомобиле серьезные спокойные люди очень внятно и доходчиво объясняют представителям правительственной комиссии, что ее уважаемым членам совершенно не нужно тратить свои силы и энергию на разбирательства со скучными и запутанными тарифами и выяснение ошибок, сделанных давно уволенными чиновниками в давно забытые времена. Все, что нужно сделать уважаемой правительственной комиссии — это просто сказать прибывшим к ней смиренным представителям ничтожно мелкой сбытовой компании, какие именно тарифы нужны правительству всея Руси.

И эти тарифы будут немедленно установлены.

Эти бизнесмены отнюдь не были напуганы правительственной комиссией — Генеральная прокуратура в те далекие, уже практически баснословные времена занималась преимущественно своими прямыми обязанностями и еще не была превращена в ключевой орган экономического регулирования.

Они не более чем хотели унять шум, поднятый СМИ вокруг их бизнеса, и ради этого были готовы отдать часть прибыли.

Именно часть — работать себе в убыток они совершенно не собирались.

И их предложение правительственной комиссии назначить тарифы по своему усмотрению означало абсолютную уверенность в том, что любое их снижение, способное прийти в голову московским чиновникам (между прочим, хорошо разбиравшимся в коммунальном хозяйстве, — в те времена профессионалов еще держали на государственной службе), все равно сохранит сбытовой компании вполне приемлемую прибыль.

Представляете, насколько были завышены эти тарифы — даже в нищем Ульяновске?

А теперь я скажу главное для понимания специфики российского коммунального хозяйства, — то, что наиболее проницательные читатели, наверное, уже предчувствуют.

Главное заключается в том, что с предложением снизить тарифы почти до любого уровня в незыблемой уверенности в своей неисчерпаемой рентабельности к правительственной комиссии обратились представители совсем не той сбытовой компании, которая держала свои тарифы на уровне в два-три раза выше соседнего.

А соседней, тарифы которой были в два-три раза ниже.

Находясь вместе с Вами под впечатлением этой действительно чудовищной истории, повторю еще раз: единственный способ обуздания произвола коммунальных монополий — обеспечение их полной финансово-экономической прозрачности, то есть не просто направлений и сумм расходования денег, но и обоснованности (как коммерческой, так и технологической) мероприятий, на которые эти деньги расходуются.

Насколько можно судить, государственная политика направлена в строго противоположную сторону. С произволом управляющих коммунальных компаний, реальная бесконтрольность которых в сочетании с довольно жёсткими формальными требованиями буквально подталкивала их к воровству, государство начало бороться, поощряя создание крупных межрегиональных корпораций, которые носят абсолютно искусственный характер, так как соединяют технологически никак не связанные друг с другом коммунальные комплексы. Часть этих корпораций является офшорами, а одна из крупнейших и вовсе финской государственной (!) компанией. Однако даже и сугубо российские компании в силу своих масштабов бесконечно далеки от каждого конкретного населенного пункта, жителям которого просто не на кого жаловаться на их деятельность, когда она становится деструктивной.

Стратегией государства является передача ЖКХ в концессии, при которых частный бизнес будет получать гарантированную прибыль, инвестируя в жизнеобеспечение людей. Фактическое отсутствие контроля за обоснованностью смет (и, соответственно, реальностью инвестиций) в сочетании с естественным характером коммунальных монополий (при фактическом отсутствии в стране антимонопольной политики), по сути, отдаёт граждан России в распоряжение новым, уже частным коммунальным монополиям, объективно заинтересованным не в обеспечении их комфорта, а в максимальном изъятии их средств (и при этом в целом ряде случаев не несущих реальную ответственность за последствия своей деятельности).

Но и без этого практика показывает, что сами по себе, без жесткого давления общественности, городские власти не обеспечат действенный контроль за коммунальными монополиями.

Эта задача действительно сложна, — но без ее решения многие наши не только поселки городского типа, но и полноценные города, в том числе отнюдь не только моногорода, всецело зависящие от благополучия одного-двух-трех предприятий, просто не смогут выжить в охватившем нас кризисе.

Исключительно важным для сокращения расходов на коммунальное хозяйство является и максимально широкое применение в нем новых технологий, снижающих потребление энергии и потребность в ремонтных работах. К настоящему времени в развитых странах и в России разработан целый букет таких технологий (от высокопроизводительных ветряков и неприхотливых солнечных батарей до бестраншейного способа ремонта труб при помощи продеваемого внутрь них металлизированного рукава), позволяющих радикально снижать издержки коммунального хозяйства.

В развитых странах, где произвол монополий ограничивается государством, снижение мировых цен на энергоносители сопровождается удешевлением энергии внутри страны и, соответственно, снижением стимулов к энергосбережению и внедрению энергосберегающих технологий.

В России же произвол монополий всех уровней обеспечивает удорожание жилищно-коммунальных услуг, которое в сочетании с падением уровня жизни россиян делает их оплату невозможным. Соответственно, массированное применение новых технологий становится категорическим императивом — единственным общедоступным способом выживания городов и поселков городского типа.

Да, применение этих технологий предельной жестко блокируется представителями самых разнообразных монополий — от федеральных до поселковых, кровно заинтересованных в продолжении безнаказанного злоупотребления своим положением и в по сути дела произвольном завышении тарифов, очевидная непосильность которых их совершенно не интересует.

В некоторых регионах доходит до того, что широкомасштабное внедрение достижений альтернативной энергетики блокируется спецслужбами, действующими в интересах (а возможно, и по заказу) некоторых российских монополистов.

На более низком уровне категорически против новых технологий выступают недобросовестные коммунальщики всех мастей, давным-давно смекнувшие, что аварийный ремонт позволяет украсть значительно больше денег, чем планово-предупредительный. Любое повышение надежности коммунального хозяйства, в том числе вызванное применением современных технологий, является для них прямой угрозой их личному благополучию.