Жизнь мальчишки

– Мне нужно все рассказать. Хочу, чтобы кто-нибудь это услышал.

Шериф вгляделся в огонь, и я увидел, как отсветы пламени заплясали на его лице.

– Я сказал Большому Дулу, что ухожу и не собираюсь чистить ему ботинки. На это он усмехнулся и ответил: «Всему есть своя цена, шериф Джуниор. Почему бы тебе не назвать ее прямо сейчас?» Он достал из кармана еще пятьдесят долларов и положил их во второй башмак.

Шериф Эмори приблизил к глазам свою предательскую правую руку, пристально рассматривая ее.

– Мне нужно было купить дочерям новую одежду, приличную обувь, – продолжал он. – Все, что у них было, сносилось и изорвалось. И тогда я подумал: почему бы мне не заработать сейчас лишнюю сотню долларов? А Большое Дуло знал, что в тот день я к нему приеду, и специально топтался в грязи. Почистив его ботинки, я вышел на улицу, и там меня вырвало, настолько мне было противно. Я слышал, как смеялись в доме сыновья Большого Дула.

Шериф крепко зажмурился и через несколько секунд снова открыл глаза.

– На следующий день я отвез своих девочек в лучший обувной магазин в Юнионтауне, а для Люсинды купил букет цветов. И дело не только в том, что я хотел обрадовать жену, – после этих вонючих башмаков мне самому хотелось ощутить запах чего-то приятного.

– Значит, Люсинда все знает?

– Нет, она думает, что я получил прибавку к жалованью. Если бы вы только знали, сколько раз я просил мэра Своупа и его чертов городской совет, чтобы мне повысили оклад! И каждый раз он отвечал мне одно и то же: «Джей-Ти, мы обязательно учтем это в бюджете на следующий год».

Шериф горько усмехнулся:

– Старый добрый Джей-Ти! Он все стерпит, его можно не принимать в расчет. Он может жить на грошовое жалованье до второго пришествия, да и с какой стати прибавлять ему жалованье? Чем он занимается целый день? С утра старина Джей-Ти объезжает город на своей машине с гербом шерифа, а вторую половину дня сидит у себя в офисе за столом и читает «Настоящих детективов». Всего-то дел у него, что время от времени растащить драчунов, разыскать потерявшегося пса да вразумить соседей, повздоривших из-за сломанной изгороди. Ну, случается, конечно, иногда ограбление, или стрельба, или машина с мертвым водителем свалится в озеро Саксон. Но ведь всем понятно: это вовсе не значит, что старина Эмори – настоящий шериф. Он всего лишь долговязый простофиля в шляпе с шерифской звездой, а в Зефире почти ничего не происходит – так что нет никаких оснований повышать ему жалованье, делать скидку на бензин, иногда выплачивать премию или хотя бы похлопать по спине в качестве поощрения.

Глаза шерифа заблестели от лихорадочной ярости. И я, и мои родители поняли, что даже представить себе не могли, какую муку все это время таил он в себе.

– Черт, – выругался он, – не для того я пришел сюда, чтобы выливать на вас свою желчь. Мне очень жаль, что так вышло.

– Зачем же вы все это терпели? – спросила мама. – Почему просто не ушли в отставку?

– Потому что… мне нравилось быть шерифом, Ребекка. Мне нравилось знать, кто, чем и где занимается, нравилось сознавать, что люди зависят от меня. Я словно был для всех горожан и отцом, и старшим братом, и лучшим другом одновременно. Может быть, мэр Своуп и его городской совет не считались со мной, но жители Зефира смотрели на меня с уважением.Раньше смотрели, я хотел сказать. Вот почему я все тянул и тянул, хотя уже давно мог выйти из игры – еще до того, как однажды Большое Дуло позвонил мне посреди ночи и сказал, что у него есть для меня предложение. Он сказал, что его бизнес не приносит вреда. Немного алкоголя никому не вредит: от этого человек расслабляется. Люди сами приходят к нему и просят товар, иначе он никогда не стал бы гнать самогон – так он мне сказал.

– И ты поверил ему? Господи, Джей-Ти!

Отец покачал головой, на лице его было написано отвращение.

– Большое Дуло сообщил мне еще кое-что: если бы он и его сыновья не держали в Зефире этот бизнес, то из соседнего округа сюда уже давно бы заявилась банда Райкера, настоящие хладнокровные убийцы, что ни для кого не секрет. Может быть, принимая от Большого Дула деньги, я и вступал в союз с дьяволом, но знакомый дьявол все-таки лучше, чем тот, которого не знаешь. Так сказал мне Большое Дуло. И я поверил ему, Том. Я и сейчас считаю, что в его словах была правда.

– Так, значит, все это время ты знал, где находится берлога Большого Дула? А нам говорил, что понятия не имеешь, где он прячется.

– Именно так. Дом Большого Дула находится неподалеку от того места, где Кори и его друзья видели, как Блэйлоки продали свой ящик. Я не знаю, что там было внутри, Богом вам в этом клянусь, могу сказать только одно: Джеральд Харджисон и Дик Моултри состоят в клане уже давно. И вот теперь я, предатель, грешник и слизняк, не имею даже права идти по улице рядом с порядочными людьми.

Шериф Эмори в упор взглянул на моего отца:

– Нет нужды говорить, Том, что я сам во всем виноват. Я знаю, что поступил бесчестно, опозорив не только звание шерифа, но и свою семью. Для меня хуже смерти, когда люди, которых я считал своими хорошими друзьями, смотрят на Люсинду и девочек так, словно они замараны грязью. Я уже говорил вам, что скоро мы уедем отсюда навсегда. Но сегодня я все еще шериф города Зефира, избранный на эту должность его жителями, и у меня осталось одно обязательство, которое я должен выполнить.

– Что же это за дело? Открыть для Большого Дула сейфы городского банка?

– Нет, – тихо ответил шериф. – Отправить Донни в тюрьму за убийство. Он убил человека и должен за это поплатиться.

– Ах вот что, – отозвался отец, и я ясно услышал нотки раздражения в его голосе. – А что на это скажет Большое Дуло? Ведь он исправно платил тебе за то, чтобы ты сидел тихо?

– Большое Дуло никогда не платил мне за то, чтобы я защищал убийц. А Донни – убийца. К счастью, он только ранил мисс Грейс, и она жива, слава богу. Я знал Стиви Коули. Он тоже был крутым парнем, доставлял мне немало неприятностей, но он был порядочным человеком. И его родители – тоже вполне достойные люди. Я не хочу, чтобы Донни сошло с рук это убийство, и мне наплевать на угрозы Большого Дула.

– Он угрожал вам? – спросила мама, а отец поднялся, чтобы помешать кочергой поленья в камине.

– Да. Точнее, он меня предупредил.

Брови шерифа Эмори сошлись, на переносице залегли морщины.

– Послезавтра сюда на автобусе компании «Трэйлвейз» должны будут приехать два судебных исполнителя из административного центра округа. Номер автобуса – тридцать третий, он приходит в полдень. Мне нужно подготовить бумаги для передачи преступника властям округа, и они возьмут его под стражу.

Автобус «Трэйлвейз», следовавший в Юнионтаун, проезжал через Зефир каждый второй день. В редких случаях он делал остановку у заправочной станции «Шелл» на Риджтон-стрит, чтобы высадить или забрать одного-двух пассажиров, но, как правило, автобус просто проскакивал наш город без остановки, торопясь к своему месту назначения.

– В бардачке в машине Донни я нашел записную книжку в черной обложке, – пояснил шериф Эмори.

Отец положил в камин новое полено, не переставая слушать шерифа.

– Там записаны имена и телефоны людей, имеющих отношение к ставкам на результаты футбольных матчей, – продолжал Эмори. – Некоторые имена из этой книжки вас здорово удивят. Эти люди не из Зефира, но вы, если, конечно, интересуетесь политикой, наверняка хорошо знаете их из газет. Я почти уверен, что Блэйлоки подкупили нескольких тренеров, чтобы те устроили своим командам проигрыш.

– Господи боже мой, – прошептала мама.

– Когда судебные исполнители приедут забирать Донни, я должен быть уверен, что он в целости и сохранности будет передан им в руки.

Шериф Эмори провел пальцем по краю своей звезды:


– Большое Дуло сказал, что, прежде чем его сын сядет в этот автобус, он убьет меня. Я уверен, он не шутит, Том.

– Он блефует, пытается запугать тебя! – отозвался отец. – Думает, что ты отдашь ему Донни.

– Сегодня утром, когда я вышел на крыльцо, я нашел там останки животного, по-видимому кота, изрубленного на куски, так что все вокруг было забрызгано кровью. На нашей двери было написано кровью: «Донни из города не уедет». Мне трудно описать лица девочек, когда они вышли за мной следом и увидели весь этот ужас.

Шериф Эмори на миг опустил голову, разглядывая пол.

– Я боюсь, Том. Ужасно напуган. Думаю, Большое Дуло попытается отбить Донни, прежде чем автобус появится в городе. Меня он точно не пощадит.

– Я бы больше боялась, что эти проклятые змеи могут сотворить с Люсиндой и твоими девочками, Джей-Ти, – сказала мама.

Я понял, что она просто кипит от негодования, – такие резкие выражения нечасто срывались с ее уст.

– Еще утром, сразу же после происшедшего, я отправил девочек вместе с Люсиндой к ее матери. Около двух часов дня жена позвонила и сказала, что они благополучно добрались до места.

Шериф поднял лицо и взглянул на отца. В его глазах застыла мука.

– Я один не справлюсь, Том. Мне нужна помощь.

Эмори объяснил, что ему нужны три-четыре добровольца, чтобы сопроводить Донни к автобусу, и что сегодняшнюю ночь и завтра с утра эти волонтеры будут стеречь Донни в камере. Он сказал, что Джек Марчетт уже вызвался в добровольцы и сейчас надзирает за Донни, но больше никто не согласился помогать властям. Прежде чем идти к нам, шериф переговорил с десятком человек, и все отказались. Предстоящая миссия будет очень опасной. Он заплатит добровольцам по пятьдесят долларов из своего кармана, но это все, что он может себе позволить. В полицейском участке есть пистолеты и патроны, а тюремная камера там неприступна, как крепость. Самым сложным будет доставить Донни из участка к автобусу и без помех передать его судебным исполнителям.

– Вот и вся история. – Шериф Эмори крепко сжал ладонями свои костлявые колени. – Как ты посмотришь на то, чтобы пойти добровольцем, Том?

– Ни за что! – громко выкрикнула мама. – Ты что, Джей-Ти, с ума сошел?

– Мне очень жаль, Ребекка, что приходится просить об этом Тома. Но это нужно сделать.

– Тогда найди кого-нибудь другого, только не моего мужа!

– Так ты ответишь мне, Том? – настойчиво повторил шериф.

Отец молчал, стоя рядом с камином, в глубине которого потрескивали поленья. Его взгляд скользил от шерифа к маме и обратно, на какое-то мгновение он остановился и на мне. Потом отец опустил глаза в пол и засунул руки глубоко в карманы.

– Не знаю, что и сказать.

– Ты признаешь, что моя просьба справедлива?

– Да, это так. Но я всей душой ненавижу насилие, даже сама мысль о нем для меня непереносима. В особенности после того… что творилось со мной последние месяцы. Словно я ходил по яичной скорлупе с привязанной к спине наковальней. Я знаю точно, что не смогу заставить себя нажать на курок и в кого-то выстрелить.

– Тебе не обязательно иметь при себе оружие, Том. Просто мне нужно, чтобы рядом были люди и Большое Дуло убедился бы, что убийство не сойдет ему с рук.

– Если, конечно, Блэйлоки вас всех не перестреляют! – в отчаянии крикнула мама. – Нет и нет! В последние месяцы Том пережил тяжелый стресс, он не пригоден для такого дела ни морально, ни физически…

– Ребекка! – не выдержал отец, и мама замолчала. – Я сам могу за себя сказать, – добавил он.

– Только скажи мне «да», Том, – почти умолял шериф Эмори. – Это все, что я хочу от тебя услышать.

Решение давалось отцу непросто. Я видел, какая мука отражается на его лице. Он знал, как правильно поступить, но его душа корчилась и разрывалась на части, а ледяная рука человека со дна озера Саксон сжимала его затылок.

– Нет, – проговорил наконец отец хриплым голосом. – Я не смогу пойти с тобой, Джей-Ти.

Пусть Бог меня простит, но только одно слово возникло в тот момент в моем сознании:«Трус». Горький стыд мгновенно охватил меня, и я с горящим лицом выскочил за дверь и бросился в свою комнату.

– Кори! – крикнул отец. – Подожди!

– Хорошо, это мне и нужно было услышать! – сказал шериф Эмори.

Он поднялся, взял с кофейного столика свою шляпу и нахлобучил ее на голову. Шляпа помялась и села криво, серебряная звезда шерифа перекосилась.

– Отлично, черт возьми! Все только и говорят, что давно пора упрятать Блэйлоков за решетку, все кому не лень пинают меня за то, что я брал их грязные деньги, но, как только представляется возможность что-нибудь сделать, все прячутся в кусты и тянут туда своих братьев, мужей, дядьев и всю родню. Отлично, черт возьми!

– Мне очень жаль, но я действительно не могу… – начал было отец.

– Забудь, Том. Сиди дома в тишине и покое. Спокойной ночи.

Шериф Эмори вышел за дверь на холод. Под его ногами зашуршали и затрещали листья. Вскоре все звуки стихли. Отец постоял у окна, наблюдая, как шериф садится в машину.

– Не расстраивайся, – сказала мама. – Он найдет себе других добровольцев.

– А что, если никто не пойдет с ним? Что, если все предпочтут отсиживаться в кустах?

– Ну что ж, если в городе некому помочь шерифу, это означает, что никому нет дела до закона и порядка. Значит, Зефир заслуживает того, чтобы его иссушило солнце и стер с лица земли ветер.

Отец повернулся к маме, его губы были плотно сжаты.