Жилье по обману

Детально проработанные макеты из старательно раскрашенного пенопласта придавали компьютерным картинкам определенную убедительность. На макетах были представлены все дома «Рай-града», включая и те три, которые уже были благополучно построены.

Между прочим, непросто было удержаться и не купить по сдельной цене квартирку в четвертом доме «Рай-града», когда по телевизору то и дело показывали счастливых новоселов, обживающих три свеженькие шестнадцатиэтажки.

Помнится, я и сама засматривалась на рекламные баннеры «Рай-града», как-то вмиг, как грибы, выросшие на улицах и перекрестках. К счастью, у меня тогда не было денег, а взять ипотеку я так и не собралась — не до того было. Натка как раз вляпалась в очередную историю и чуть не погибла…

Кому-то повезло гораздо меньше, чем мне.

Этих невезучих было искренне жаль.

Как-то на процессе, подобном тому, который сейчас веду я, знаменитый адвокат Артем Павлов, отстаивая интересы человека, потерявшего деньги и не получившего оплаченные квадратные метры, сказал: «Квартира в России больше, чем жилье. Забери у человека квартиру — и он потеряет жизнь». Броская фраза мне запомнилась и теперь крутилась в голове, не позволяя забыть о важности темы.

Возможно ли вернуть людям жизнь, которую у них забрали?





Истец Михеев П. Д




— Паша, мы поехали! — Лиза пропустила вперед пацанов, с грохотом посыпавшихся вниз по лестнице, и обернулась с порога. — Ты на хозяйстве, за бульоном следи, ладно?

— Да помню я, — ответил он чуть громче, чем надо было.

— Пашка, ну не сердись! — Лиза протопала по коридору обратно — кроссовки скрипнули на линолеуме, длинно шагнула в комнату, дотянулась и чмокнула мужа в щеку. Заманчиво нашептала ему в ухо: — Вернусь — сварю обалденно вкусный борщ!

— Ладно, — ворчливо согласился Павел, обнимая жену ниже талии. — И не гони на шоссе! Шестьдесят кэмэ в час, не больше! Хорош уже лихачить, ты почти многодетная мать!

— Я шлепки для бассейна забыл! — мимо открытой двери, деловито сопя, протопал вернувшийся Данька.

— Склеротик! — беззлобно ругнулся Павел и погладил Лизин живот.

— Просто рассеянный! — обиженно крикнул из детской чуткий сын.

— Рассеянный, как склероз! — Лиза, как обычно, легко привела их к единому знаменателю.

— Плавки хоть не забыл? — крикнул Павел.

— Я их надел!

— А трусы взял? — Павел прислушался, вздохнул и развел руками, отпустив жену. — Судя по отсутствию ответа и шебуршанию в бельевом ящике — забыл!

— Но вспомнил же. — Юный склеротик, на ходу копошась в перекинутом через одно плечо рюкзаке, сердито протопал мимо в обратном направлении.

— Даня, давай живее! — Лиза улыбнулась Павлу, выскочила в коридор, оттуда крикнула:

— Запру тебя на желтый ключ!

— Ладно.

Она уже не услышала: загремела ключом, затопала спешно вниз по ступенькам. Павел посмотрел на часы: ну, конечно, опять они опаздывают!

Этой осенью Витюша, их младший, тоже пошел в школу, и кое-как налаженная жизнь отчетливо затрещала по швам.

Мелкого нельзя было отпускать одного, до школы предстояло ехать на маршрутке, и Данька, старший, с доставкой брата помочь не мог: их пятый «Ж» занимался во вторую смену. Теперь Лиза утром отвозила в школу Витьку, забрасывала на тренировку Даньку, возвращалась домой, готовила им всем обед и ужин, ехала забирать младшего, привозила его домой, делала с ним уроки и шла к остановке встречать с маршрутки старшего. От остановки до их дома было с полкилометра, белым днем — не расстояние, но не хотелось, чтобы пацан ходил один в темноте, а осенью смеркалось рано… Вечером, после ужина, надо было еще сделать уроки с Данькой, провернуть стирку, приготовить всем на завтра одежду, придумать меню на следующий день…

На то, чтобы работать и хоть что-то зарабатывать, свободного времени у Лизы не было, и она сидела за своими переводами по ночам. Павел на нее за это злился. Лиза всегда была худенькой и хрупкой, а с постоянным недосыпом стала и вовсе тоненькой и голубовато-прозрачной, как сосулька. Павел боялся, что жена совсем растает, и тщетно пытался отогнать ее от компьютера.

— Михеев, ты тиран! — шепотом, чтобы не разбудить пацанов, мирно сопящих в соседней комнате, комично возмущалась Лиза. — Ты древний деспот, Михеев, и мораль у тебя совершенно архаичная! Откуда вдруг этот мужской шовинизм? Когда мы познакомились, ты признавал за женщиной право на труд!

— Потому что, когда мы познакомились, женщина не пренебрегала своим правом на отдых! — шептал в ответ Павел, откатывая кресло вместе с сидящей в нем Лизой прочь от стола с компьютерами.

— Ну, так умчи же меня в манящие дали! — сдавалась Лиза, откидываясь на спинку кресла.

Мчать было недалеко — манящие дали располагались тут же, большой компьютерный стол на два рабочих места торцом утыкался в подлокотник дивана, который на ночь раскладывался, а днем снова собирался в относительно компактную конструкцию: можно было сидеть на нем, принимая гостей или глядя в телевизор. Хотя гости к ним приходили редко, а телевизор и вовсе включался только на час в день исключительно для просмотра мультиков. Времени не хватало ни на что. Времени и денег.

— Не дрейфь, Михеев! — шептала мужу Лиза, когда они успокаивались в своих манящих далях, собираясь наконец поспать. — Мы прорвемся! Нам не впервой!

— Прорвемся, прорвемся, спи уже. — Павел целовал жену и заворачивал ее в одеяло как в кокон. Ему все казалось, что она стеклянная, а так хоть не разобьется…

Днем, пока никого не было дома, он много и результативно работал, успевая за месяц нарисовать большую книжку. Издательство детской литературы, в котором Павел Михеев трудился художником-иллюстратором, вполне преуспевало, так что на отсутствие заказов жаловаться не приходилось. Приходилось жаловаться на постоянные задержки гонораров и роялти — процентов с продаж проиллюстрированных Павлом книг. Их иной раз приходилось ждать по полгода и выбивать из бухгалтерии чуть ли не с топором, из-за чего Лиза смешно называла вредных издательских бухгалтерш старухами-процентщицами. Сама Лиза работала на другое издательство, специализирующееся на переводной художественной литературе, и ей платили достаточно регулярно, но мало. В результате семейный бюджет был вечно скромен и то и дело прорывался зияющими дырами: приходилось то экстренно чинить машину, то менять внезапно потекший унитаз, то покупать новые школьные брюки Даньке, растущему, как бамбук в период дождей…


Нет, если бы не выплаты по кредиту, они бы справлялись. Этих двадцати пяти тысяч ежемесячно как раз хватило бы, чтобы распустить мучительно туго затянутые пояса. Роскошествовать они бы, конечно, не стали, но зажили бы поспокойнее и посытнее.

Хотя Лиза, надо отдать ей должное, проявляла чудеса экономии. Она почти ничего не тратила на себя, обходясь домашней косметикой и бесконечно продлевая жизнь своим когда-то модным нарядам. Сама красила волосы, сама подстригала кончики, сама делала маникюр и педикюр. Вязала себе и детям чудесные веселые шапочки и, стараясь выглядеть модно и стильно, миксовала вещи, как виртуозный наперсточник.

А как она их кормила!

Павел и не думал, что можно так хорошо питаться, покупая ту ерунду, которую он раньше и съедобной-то не считал: кошмарные свиные головы — оскаленные, с мохнатыми желтыми ушами и запавшими глазницами, тошнотворного вида восково-белые свиные хвосты, распластанные страшненькими бабочками куриные пупки и кривые птичьи шеи, спрессованные в бугристые брикеты…

Прежде он — художник! — проходил мимо всей этой жути, брезгливо отворачиваясь, теперь же сразу шел в дальний угол мясного отдела, издали цепким взглядом высматривая вожделенные головы, хвосты, шеи, печенки и самое прекрасное — свиные и говяжьи кости. Из них, весьма дешевых, Лиза виртуозно готовила борщ, гороховый суп, холодец и другую вкусную и сытную домашнюю еду. А какая тушенка у нее получалась из свиной головы!

Павел непроизвольно сглотнул слюну и кстати вспомнил, что надо бы проверить бульон. Сбегал на кухню — и вовремя: вода в кастрюле бурлила, серая пена вздымалась казачьей папахой. Павел убавил газ, снял пену, попробовал бульон, добавил соли. Получалось вкусно. Говяжьи кости — самое то, что надо для навара в борще.

Помимо костей, солидно возлежащих на дне, в кастрюле варились остовы куриных грудок. Куриные грудки на кости и с кожей — тоже отличная вещь: они намного дешевле, чем филе, а используются практически без остатка! Лиза срезает с них мясо — вот вам и филе, — а из остовов с кожей варит бульон. Кроме того, в бульоне весело кувыркались завитки куриных шей. Их надо долго варить, зато потом с торчащих позвонков легко снимается немалое количество нежного мяса…

Пожалуй, это был неожиданный плюс перманентного безденежья: они стали питаться вкусной и сытной домашней едой. Научились солить сало и печь пирожки с капустой. Перестали покупать ароматизированные каши моментального приготовления и полюбили старую добрую овсянку и пшенку на молоке. Почти забыли про готовые магазинные сладости, отдавая должное копеечной домашней выпечке… Лиза даже придумала свой гениальный рецепт сдобного теста: без яиц, на майонезе, очень дешево и вкусно… Майонез, кстати, они тоже научились делать сами — две ложки сметаны, ложка растительного масла, соль, сахар и горчичный порошок… Даже вкуснее, чем из магазина!

И все же эта яростная экономия Павла пугала. Он понимал, как они уязвимы: случись что серьезное — будет беда, у них долги и никаких свободных денег!

А ведь они были, деньги.

Еще до рождения первенца Павел и Лиза скопили приличную сумму — специально оттягивали момент превращения в полноценную семью: хотели, чтобы малыш из роддома приехал в семейное гнездышко, а не на съемную квартирку на кудыкиных горах. Тогда не получилось: цены на недвижимость росли быстрее, чем их сбережения. Но им хватило ума копить в долларах, так что хотя бы инфляции можно было не опасаться. Потом Павлу достался старый бабкин дом в Рязани, а Лизины родители продали дачу и поделились выручкой с дочкой. И вдруг очень кстати нашелся отличный вариант с квартирой в строящемся ЖК «Рай-град»…

Недостающую сумму Павел взял в кредит, и появилась надежда, что уж младший-то, Витька, точно приедет из роддома прямиком в семейное гнездышко…

Это было семь лет назад.

Павел нервно дернул рукой, и умильный песик Барбосик на картинке обзавелся тигриным клыком. Вот-вот, именно такой зуб вырос и у Павла! Образно, конечно. Нашли дураков! Нет, он вцепится в этот «Рай-град» смертельной хваткой и вырвет свой кусок!

Лиза была не в курсе — не стоило ее обнадеживать раньше времени и опасно волновать, — но Павел уже подал иск к компании-застройщику и твердо рассчитывал вернуть заплаченные за квартиру деньги с довеском, покрывающим взятый кредит. Так будет правильно и справедливо.

Пусть хотя бы их третий ребенок приедет из роддома в собственную квартиру.



— А вот об этом… — Галя потрясла в воздухе рекламной листовкой и убрала ее подальше от Натки, на самый край стола. — Вообще забудь! И не вздумай им звонить!

Она посмотрела на Натку, поняла, что та непременно вздумает и обязательно позвонит, хмыкнула, решительно скомкала листовку и, поискав глазами, ловко забросила бумажный ком на уставленный грязной посудой поднос проходившего мимо официанта. Ком плюхнулся точно в пустую чашку, а официант даже не притормозил, только ухнул одобрительно и показал Галине большой палец: оценил меткий бросок.

Атмосфера в кофейне, где они устроились, царила демократичная, без снобизма, типичного для популярных столичных заведений с ценником чуть выше среднего. Должно быть, это объяснялось близостью Медицинской академии, откуда в кофейню волнами набегали студенты: веселые, громкоголосые, возбужденные или, наборот, задумчивые, попивающие кофе вприкуску с гранитом наук.

Две девчушки за соседним столиком явно готовились к зачету и поочередно экзаменовали друг друга, до Натки доносились интригующие обрывки фраз: «санитарная экспертиза рыбы», «эпидемиологическое значение кисломолочных продуктов», «пищевые отравления немикробной природы».

На взгляд профана, далекого от медицины, тему для беседы девчушки выбрали неаппетитную, но им самим это нисколько не мешало наслаждаться местной кухней. В натюрморте из тетрадок и посуды отчетливо преобладали кофейные чашки, а блюдечки из-под пирожных рьяные медички уже начали складывать стопкой.

— Я серьезно, Наташа, это развод для лохов! — сказала Галя, досадуя, что Натка слушает вполуха. — Коттеджи строят в чистом поле, там даже воды нет, о газе и говорить нечего. Ты хочешь купить дом и обнаружить, что у тебя есть альтернатива — бить за свои деньги скважину или ходить с ведром к колодцу в ближайшей деревне? Она, кстати, будет километров за двадцать.

— Что, так бывает? — ужаснулась Натка, возвращаясь к суровой реальности.

— Бывает и не так: купит человек новый дом и обнаружит, что краны в ванной и на кухне чисто декоративные — их просто воткнули в стены, когда бетон еще сырой был.

— Но это же жульничество!

— А жульничество, считай, синоним современного жилищного строительства, — кивнула Галя. — Короче, про коттеджик ты забыла, договорились?

— Договорились, — уныло согласилась Натка.

Коттеджик — хорошенький, из темно-красного кирпича с аккуратной белой расшивкой, невыразимо уютный, весь какой-то староанглийский, только новенький, ей даже снился.

Во сне веселая Натка с красиво завитыми волосами и в платье в стиле ампир — квадратный вырез, прозрачная шемизетка, под грудью сборочки, а дальше все свободно, складками, до самых щиколоток, а там уже кожаные ботиночки с серебряными пряжками — бежала по посыпанной желтым песочком дорожке меж невысоких елочек к коттеджику, от крылечка до трубы увитому лаково-зеленым плющом и цветущей глицинией…

Примерно такая картинка, только без Натки в платьице, была нарисована в рекламном проспекте, безжалостно отправленном Галиной в мусор.

Без Натки в дивном платьице та картинка, надо сказать, изрядно теряла в живописности.

Натке очень хотелось бы украсить собой ту картинку.

Пару недель она бесцеремонно теребила Галину, то и дело названивая ей с просьбой оценить очередной «супервариантик», присмотренный на просторах Интернета. И всякий раз новая подруга аргументированно отговаривала ее сломя голову бежать покупать прелестный коттеджик или чудесную квартирку. Причина всякий раз была веская, но неопытному человеку неочевидная: то вместо заявленного бруса из карельской сосны строители-жулики использовали что-то низкокачественное, отчего дом вскоре непременно даст большую усадку… То в красивом, как игрушка, многоквартирном доме стены всего в полкирпича возвели и толком не утеплили или гидроизоляцию кровли не сделали… Галина демонстрировала большое знание вопроса и была так придирчива, словно выбирала жилье для себя. Натка была ей благодарна и все же досадовала. Ей хотелось сделать все побыстрей!

— Наташа, угомонись, — терпеливо повторяла Плетнева. — Поверь мне, «супер-вариантики» на дороге не валяются, ты не найдешь ничего действительно хорошего по объявлениям в Интернете. Разве ты не понимаешь — ну не вывешивают в Сети действительно хорошие предложения! Замануху придуманную размещают, как крючок для покупателя, а по-настоящему классные варианты реализуют быстро и без огласки. Уж такой это бизнес, Наташ! Не ройся ты в этом сору, говорю тебе как специалист, не будет из этого никакого толку, одни пустые хлопоты и неоправданные риски. В лучшем случае попадешь в базу какого-нибудь предприимчивого агента, и тебя заспамят никчемными предложениями.

— А в худшем? — спрашивала Натка, уже выработавшая привычку рассматривать все варианты.

— А в худшем — нарвешься на мошенников, — пугала ее Плетнева. — Может, даже на опасных преступников, не дай боже, конечно… Вспомни, как это было со мной, я чуть жива осталась, а ведь опытный риелтор, не начинающая энтузиастка вроде тебя!