Жестокий бог

В его тоне послышалась угроза. Но он ничего не мог мне сделать, находясь в таком положении. Вон лежал беспомощный, прикованный цепью к металлическому изголовью кровати. В этом и была вся прелесть ситуации – полное отсутствие его власти.

Я распахнула дверь и отступила в сторону. В комнату вошел Поуп, все еще одетый в свои серые испачканные брюки и грязную белую рубашку. От него пахло краской, лаком и потом.

– Спенсер, приятель. Странно видеть тебя в таком компрометирующем положении. – Он провел рукой по лицу.

Я наблюдала за тем, как Вон извивается на матрасе со сцепленными над головой руками. Он потянул их и сдвинул кровать на дюйм. Хотя Вон и не поморщился, я знала, что наручники, вероятно, болезненно впились ему в запястья.

– Иди ешь коровье дерьмо, Поуп.

– О, я лучше обращу внимание на Ленни. Она кажется гораздо более съедобной. Тем более гигиена, сам понимаешь. – Он щелкнул пальцами, указав на Вона и подмигнув ему.

Глаза Вона расширились, сверкая от ярости. Это был первый раз, когда он выглядел по-настоящему встревоженным. Подавив смешок, я подошла к своему чертежному столу, прислонилась к его краю и обхватила пальцами столешницу. Поуп направился ко мне, стягивая с себя грязную рубашку и бросая ее на пол в полушаге от меня.

– Что это, черт возьми, такое? – Вон вскипел от злости, не оставляя попытки снять наручники.

Это была та самая кровать, на которой когда-то лежала я. Слабая, юная и испуганная. Тогда он стоял надо мной. Все поменялось местами, как я и обещала.

И знаете? Похоже, Спенсеру не нравилось быть на моем месте.

Поуп остановился примерно в футе от меня, ожидая дальнейших инструкций, повернувшись мускулистой спиной к Вону. Мы говорили с ним об этом еще до моего дня рождения. Это было то, чего я хотела. Мой подарок. Расплата. Я мечтала, чтобы сердце Вона обливалось кровью так же, как мое в тот последний день в школе.

Хотела, чтобы он чувствовал себя так, словно кто-то вырвал когтями его сердце и бросил на пол, позволив толпе наступать на него со смешками, издевками и радостными возгласами.

Я повернулась лицом к своему врагу и серьезно посмотрела не него.

– Я же обещала тебе, что будут последствия. Ты позволил Арабелле отсосать тебе перед всеми в последний школьный день. Ты улетел в Индиану на семейный праздник, взяв Арабеллу с собой, прекрасно осознавая, что слухи об этом распространятся и дойдут до меня, и я узнаю, что ты пригласил поехать с собой моего врага, мою мучительницу. А потом ты привез ее сюда. И теперь у нее роман с моим отцом – моим единственным родным человеком, не считая Поппи и Гарри. Это действительно сработало, Вон. Ты играл с огнем, и сейчас ты обожжешься.

Бог он или нет.

Но я желала пробудить в нем что-то человеческое, дикое и постыдное. Нужду. Плотскую похоть.

Он был девственником, даже если и не признавался в этом напрямую. И я не понимала почему, но секс явно вызывал у него отвращение. Близость пугала его. И все же по какой-то безумной, извращенной причине мне хотелось, чтобы он стал моим первым мужчиной. Я знала, что Вон был неспособен влюбляться, но я хотела украсть у него кое-что. Его время. Его талант. Его слова. Его улыбки. И да, его девственность тоже. Я желала похитить все, чем обладал Вон Спенсер.

Он был полностью неприкасаем. Полубог. Нереальный.

– Ты была слабой, – усмехнулся Вон, его голос был сухим и спокойным, его бицепсы отчетливо прорисовывались даже в этой позе с прикованными к кровати руками. Они подчеркивали его мужественную фигуру. – А я сделал тебя сильной. Сделал выносливой. Сделал тебя одной из нас. Теперь ты не миришься ни с чьим дерьмом – даже с моим. И все это в течение одного года. Ты больше не нуждаешься в черных волосах и всей этой готической чуши. Все стали бояться тебя и уважать. Я лишил себя силы и отдал ее тебе, потому что каждый раз, когда ты неуважительно относилась ко мне, бросала мне вызов, ослаблял меня. Я старался для того, чтобы ты могла постоять за себя. Я спас тебя, Асталис, и уже не в первый раз.

На мгновение воцарилась тишина.

Что он имел в виду? Когда еще он спасал меня?

Конечно, Вон на самом деле верил в свою странную логику: каждый раз, когда проявлял ко мне грубость и жестокость, он оправдывал это тем, что закаляет меня.

Я улыбнулась.

– Ну, мастер, я думаю, что вы слишком хорошо поработали. Оказывается, я тоже неравнодушна к публичным сексуальным играм.

– Тогда мы не были вместе, – огрызнулся он, прежде чем я успела произнести последнее слово.

Он прав. Мы не были. Но я все равно чувствовала, что он принадлежал мне не меньше, чем он утверждал, что я принадлежу ему.

– Мы и сейчас не вместе, – возразила я.

Он рассмеялся, как будто все это было шуткой.

– Мы можем быть вместе по-настоящему.

– Сейчас не время говорить об этом. Сейчас самое время поквитаться.

С этими словами я приблизилась к Поупу. Наши лица находились совсем рядом, дыхание смешалось, сладкое и теплое. Его рука обвила мою талию, а пальцы собственнически обхватили поясницу. Другой рукой он скользнул между нами, обхватив мое лицо.

– Нет, – прорычал Вон диким голосом.

Поуп прижался своими губами к моим, нежно целуя меня, просовывая язык в мой рот так, чтобы предоставить Вону возможность насладиться этой сценой.

Действительно, самым горячим в этом поцелуе было чувство, что Вон наблюдает – не то чтобы Поуп плохо целовался, но я едва ощущала его присутствие в комнате. Месть была сладкой и острой, и от нее у меня запульсировало между ног.

Я чуть не умерла, наблюдая, как Арабелла делает Вону минет. Но и не могла отрицать, что меня это немного заводило.

– Не смей позволять ему сделать то, о чем я думаю, Хорошая Девочка. Я уничтожу твоего дружка-вундеркинда и даже не оставлю прах для его семьи, чтобы развеять его по родному Кантвиллу.

Мое сердце разрывалось от того, что до этого дня Вон не испытывал настоящей, неприкрытой ревности. Он считал, что ненавидит меня, но не мог отпустить. Он всегда искал меня. Это сводило его с ума, когда меня не было рядом, и чертовски раздражало, когда я подбиралась к нему слишком близко. У его чувств ко мне было название, и я собиралась заставить Вона произнести его. Даже если это станет последним, что я сделаю.

Даже если я никогда не смогу полюбить его в ответ.


Мой поцелуй с Раффом стал глубже, и в этот момент я подняла свою черную ночную рубашку так, чтобы были видны мои кружевные трусики в тон. Обычно я выбирала эластичное белье из хлопка – удобный вариант, – но сегодня мне хотелось подразнить Вона. Я услышала, как наручники звякнули о металлические прутья, как кровать сдвинулась на дюйм в нашу сторону, затем еще на дюйм. Я улыбнулась в ответ на поцелуй Раффа.

– Я убью тебя. Ты же знаешь, что я так и сделаю, – прошипел Вон, его глаза превратились в две ледяные щелочки. – Сделай шаг назад, и я ограничусь всего лишь двумя фингалами и предупреждением. Позволь мне спасти тебя от самого себя, Поуп, потому что прямо сейчас ты совершаешь непоправимую ошибку.

Рафф на мгновение отстранился от меня, с нежной улыбкой поглаживая мое лицо. Он был хорошим другом, потому что согласился на это. У него не было выгоды в этой игре, кроме как помочь мне вернуть гордость и власть в этой запутанной борьбе, которую начал Вон.

– Но Спенсер, приятель, она такая офигенно милая.

Поуп начал спускаться вниз по моему телу, прокладывая дорожку из поцелуев между грудями и вдоль живота через ночную рубашку.

– Хватит, – прорычал Вон. – Ленора, ты высказала свою точку зрения. Мне уже несколько месяцев никто не делал минет. Отцепи меня.

Я проигнорировала его. Судя по всему, Вон и правда вел себя целомудренно с момента прибытия в замок Карлайл, за исключением наших встреч. Но в моем представлении именно на нем лежала вина за то, что Арабелла появилась на пороге моего дома. Она была здесь из-за него.

К тому же у меня имелась немного безумная теория, которую я втайне лелеяла с самого детства: что между нами существовала особая, чувственная, связь, начавшаяся с того момента за фонтаном, когда мы разделили дурацкую, наполовину растаявшую плитку шоколада под палящим солнцем.

Но с тех пор Вон позволил десяткам девушек отсосать у него.

Он предавал меня каждый раз, когда позволял кому-то прикасаться к себе после того дня, когда угрожал поцеловать меня, после того, как показал мне первые признаки своей человечности, после того, как мы посмотрели друг на друга и поняли – осознали – что кто-то другой, третий, станет ужасной ошибкой. Мы не были случайностью. Мы были судьбой. И наши тела – хотя и не наши души – принадлежали друг другу. Но он нарушил договор. Много раз.

Вон был не единственным, кому позволялось совершать ошибки.

Если мы собирались простить друг друга, то мне тоже следовало согрешить.

Он много раз обижал меня. Я никогда не обижала его в ответ. До сих пор.

Ему тоже нужно было простить меня.

Этим я помогу нам стать напарниками.

Я почувствовала прикосновение холодного воздуха к своей обнаженной коже, когда Поуп стянул с меня трусики. Я отшвырнула их в сторону, и они отскочили к стене. Рафф опустил лицо между моих бедер и сделал долгий, жадный вдох.

– Хм, – вздрогнул он, прижимаясь ко мне.

Вон молча наблюдал за происходящим. Я оторвала взгляд от копны непослушных светлых кудрей Раффа и посмотрела, как Вон разглядывает нас. Он перестал сопротивляться наручникам. Он просто наблюдал. На его лице играли желваки.

– Что мне сделать, чтобы заставить тебя остановиться? – прорычал он.

Переговоры. Бог, который спустился на Землю и попытался заключить сделку со смертным.

– Чего ты хочешь, Ленора? Верность? Свидания за ужином? Чтобы я вернул твою драгоценную стажировку?

– Извинение, – сказала я без улыбки.

Поуп пока еще сдерживался. Его губы уже так близко приблизились ко мне, что я практически чувствовала их у себя между ног.

– Для начала, – добавила я.

– Приношу свои извинения. – Вон выплюнул последнее слово так, будто оно было ядовитым, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к его вкусу.

– За что? – непринужденно спросила я.

– За то, что позволял случайным телкам отсасывать у меня, когда ты была за океаном или всего в нескольких футах от меня. Прошу прощения за то, что привез сюда Арабеллу. Я рассчитывал, она станет просто еще одной пешкой в нашей игре. Понятия не имел, что она будет спать с твоим отцом. Что-то еще?

Я почесала свой подбородок, притворяясь, что его слова ничего не задели внутри меня.

– Больше не обращайся со мной так, будто я твоя собственность. Мы оба знаем, что я тебе ровня.

– Хорошо, – выплюнул он, казалось, желая продолжить выполнение плана. – А теперь врежь ему по морде, пока я не сделал этого с другого конца комнаты.

Я медленно покачала головой, уже мысленно готовясь к следующему шагу. Понятно, что он не мог отдать мне свою стажировку, но все остальное, о чем я просила, он уже отдал. Вот почему он продолжал возвращаться. Он не мог мне отказать.

Но мне нужно было что-то еще. Что-то более значимое.

– Хочу увидеть твою секретную скульптуру, – добавила я. – Твой таинственный шедевр.

Вон закрыл глаза, прерывисто вздохнув. Это выглядело так, словно его ударили по лицу. Слишком далеко зашла, мелькнула у меня мысль.

– Что-нибудь еще, Лен? – тихо сказал он. – Для тебя все, что угодно.

– Нет.

Он зажмурил глаза от страданий, которые испытывал, его грудь поднималась и опускалась.