Жестокий бог
Часть 36 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не смей прикасаться ко мне! – закричала она.
Я обернулся и уставился на нее. Мои зубы сжались от гнева, и я сделал глубокий вдох, прежде чем прошипеть:
– Сейчас тебе нужен душ, вода и булка хлеба. Ты несешь чушь, о которой завтра пожалеешь. Если только у тебя нет под рукой машины времени, я бы настоятельно посоветовал тебе позволить мне разобраться с этим.
Она бросилась на меня, и, вероятно, если бы не была пьяна, как моряк XVIII века, все бы заподозрили, что мы занимаемся сексом, но она так накачалась, что они наверняка списали нашу близость на опьянение.
Она прошептала мне на ухо:
– Ты знал и не сказал мне. Между нами все кончено, Спенсер. Иди и найди другую невзрачную девушку, которая высосет твою кровь и лишит тебя девственности. Я ни за что не прикоснусь к тебе.
Мои глаза вспыхнули от ярости при ее словах. На себя самого, за свою собственную глупость.
Сосчитай до десяти, услышал я в голове умоляющий мамин голос.
Потом до ста. Потом до тысячи. Не реагируй.
Хорошая Девочка развернулась и, спотыкаясь, вышла из комнаты, но в ту минуту, когда она обогнула коридор, я схватил ее за руку и втолкнул в боковую дверь.
Я захлопнул дверь, услышав, как люди снаружи ищут нас. Гарри устраивал мне длительные экскурсии по этому месту, когда мне было тринадцать, я знал его наизусть. Эта дверь была спрятана под нишей и выглядела как часть деревянной стены. Они никогда не найдут нас.
Я зажал ей рот ладонью, чтобы она не могла позвать на помощь, и потащил ее вниз по лестнице в кладовку, пока она сопротивлялась, брыкаясь ногами и пытаясь укусить меня за ладонь. В воздухе витал запах старой еды, которую они обычно держали здесь – мешков с картофелем, приправ и консервов, хотя место было совершенно пустым. Плесень также была крупным игроком в аромате, от которого тошнило. Под лестницей была еще одна потайная дверь. Я достал швейцарский нож из ботинка и воткнул его острие в замок, со знанием дела открыв дверь локтем. Я впихнул все еще брыкающуюся Лен внутрь и закрыл за нами дверь. Это был самый глубокий оттенок темноты, какой только существовал: кромешная тьма. Она ничего не видела.
Я тоже не мог ничего рассмотреть, но я знал, где мы находимся. Что там было.
– Где мы находимся?
Она икнула, но ее голос звучал значительно более трезво и менее обозленно. Ощущение опасности обострило ее чувства, может быть, потому, что мы официально находились под землей, ее семья и друзья были наверху, и никто не мог ее услышать.
Может быть, потому, что они говорили, что в этом месте водятся привидения, и они не ошибались.
Так и было.
Мои собственные призраки, например.
Это было как-то странно – знать, что она лежит на холодной, влажной каменной скамье, а я стою, нависая над ней. Это была моя любимая поза в любой встрече, независимо от того, с кем.
Но мне было особенно хорошо, когда это была Лен, потому что она была единственным человеком, который не съеживался от страха, даже когда об этом говорил язык ее тела. Мне никогда не удавалось поставить ее передо мной на колени, и черт знает, как сильно я пытался.
– Что все это значит? – Я проигнорировал ее вопрос.
– О, давай посмотрим. Мой отец спит с моим заклятым врагом – с подростком – и она сказала мне это в лицо сегодня утром. С днем рождения меня! И она добавила, что ты знал о них и не сказал мне. Почему?
Потому что это было не мое дело.
Потому что причинение ей ненужной боли не стояло на первом месте в моем списке дел.
Потому что у меня не было ни одного долбаного шанса это сделать.
Это было самое худшее. Она чертовски злилась на меня за то, чего я не сделал, прежде чем у меня появился шанс решить, собираюсь я это сделать или нет.
– У меня нет преданности тебе, – холодно сказал я, следуя своему инстинкту ни перед кем не отчитываться. Я был не из тех, на кого можно давить.
– Ты тоже ничего не имеешь против Арабеллы. И это она виновата.
Верно, но зачем мне портить тебе день, потому что твой папа – рогатый пес, а Арабелла постоянно бьет рекорды Гиннесса, как самый дрянной человек на свете?
– Я не обязан тебе ничего объяснять.
– Она тебе нравится? В этом причина? – спросила она.
Трезвая Ленора никогда бы не спросила об этом.
– Чертовски влюблен в нее, – огрызнулся я.
Я не контролировал свои чувства, и это раздражало меня до чертиков. Часть меня хотела закричать, что она одновременно самое глупое и умное существо, которое я когда-либо встречал, а другая хотела извиниться за… за… Господи, черт возьми, почему меня выворачивает наизнанку из-за этого?
Вина. Я чувствовал себя виноватым. Что за фигня.
– Меня бы это не удивило, – усмехнулась Лен. – Вы сделаны из одного теста.
– Не буди зверя, – предупредил я.
– Этот зверь начал первым! Он разорвал меня в клочья. Арабелла жаждет моей крови.
Мы говорили не об одном и том же звере, это точно.
– Да, но, по крайней мере, она сосет член, – невозмутимо ответил я.
Лен захлопнула рот. Я услышал, как ее тело пошевелилось, вставая в темноте. Она пошатывалась, но гудела от горячей энергии, от которой мне захотелось сорвать с нее одежду. Я услышал, как она ударилась о стену, и через несколько секунд, извиваясь, ей удалось вытащить телефон из кармана и включить фонарик. Ее светлые волосы сияли, как обугленное золото, а лицо в белом свете казалось еще моложе. Она передвинула телефон, изучая, где мы находимся.
– Господи, – выдохнула она, круговыми движениями направляя телефон к потолку, ее глаза расширились.
– Хороший выбор слов. – Я скользнул ей за спину, одной рукой обхватив ее за живот, а другой взяв ее телефон. Я направил свет в угол потолка, где виднелся ряд ржавых кривых крючков. По всей дубовой балке виднелись следы веревки, которая в некоторых местах была полусгнившей, сырой и влажной.
– Это замок девятисотлетней давности. Ты, наверное, знаешь, что за этим стоит история. Секреты.
Слово «секреты» тяжело давило на мой язык, и мы оба знали почему.
Она ничего не сказала. Мой набухший член болезненно пульсировал, умоляя наказать ее за симпатию к Поупу, и я прижался к ней сзади. Я даже не думал, что она заметит. Она была слишком очарована местом, в котором мы находились.
– Что здесь произошло? – прошептала она, ее сердце бешено и дико билось у моей руки.
– Легенда гласит, что замок стоял на тропе паломников, ведущей к Лондону. Супругам Тиндалл, у которых не было детей и которые до смерти ненавидели друг друга, приходилось искать способы скоротать время. Не помогло и то, что Тиндалл промотал все наследство мадам на азартные игры и выпивку. Они отчаянно нуждались в наличных, и как можно скорее. Они зарабатывали деньги, сдавая первый этаж в аренду паломникам, которые использовали его для судебных разбирательств. Сюда доставляли преступников, признанных виновными в тяжких преступлениях. Есть идеи почему?
Мои губы затрепетали над ее ключицей. Воздух был прохладным и влажным – не таким, как в подвале, в котором я работал, отремонтированном и оснащенным кондиционером, чтобы поддерживать в хорошем состоянии статуи мамонтов, хранящиеся там Эдгаром Асталисом. Это помещение казалось настоящим и старым. Жутким и средневековым.
Ее горло дернулось под моими губами. Ее дыхание все еще пахло жидкостью для снятия лака (чертова водка), и я все еще хотел убить Поупа, но теперь она была моей, а это означало, что я больше не был так сильно раздражен.
– Они казнили их здесь? – прохрипела она.
Я кивнул в ее кожу.
– Здесь погибло четыреста человек. По общему мнению.
– Ого. – Она вздрогнула, ее кожа порозовела под моими губами и пальцами.
Это ее возбуждало. Я просунул руку ей под рубашку, двигая пальцами вверх-вниз по ее животу. Она была такой горячей, а мне было так холодно, и это было так чертовски неправильно, что я подумал о том, что сейчас кончу в джинсы.
Мы никогда не сможем быть вместе за пределами этих стен, а этот период закончится уже через несколько недель. Ленора неизбежно нашла бы мужчину, который подарил бы ей весь мир, а я бы уехал отсюда и попытался разрушить этот мир, потому что это было единственным, что я умел.
Она была совершенством, а я был ничем, набором недостатков.
Кроме того, ей не нужен чертов парень, напомнил я себе. И ты не поклонник моногамии.
Однако моя маленькая история заняла ее и отвлекла от мыслей об Арабелле и Эдгаре.
– Чувствуешь смерть, витающую вокруг нас? – Я накрыл ладонью фонарик ее телефона, так что мы снова оказались в кромешной тьме. Я провел губами и щетиной по ее чувствительной коже. – Ты возбуждаешься от этого?
– Ты веришь в привидения? – спросила она, игнорируя мой вопрос. Ее голова склонилась набок, давая моим губам лучший доступ к путешествию вдоль ее ключицы.
Я кивнул в изгиб ее плеча.
– Действительно?
– В призраков нашего прошлого.
– О.
– Которые заставляют нас быть теми, кто мы есть. Чтобы делать то, что мы делаем.
Она задрожала, когда моя рука скользнула в ее эластичный спортивный лифчик. Ее грудь были еще теплее, чем все остальное тело. Шелковистые и нежные. Я облапал сотню девушек за свою жизнь, но ни к одной не прикасался так. Меня не должна была удивлять мягкость ее груди. В конце концов, анатомически женская грудь состоит в том числе и из жировой ткани.
Я представлял, как она выглядит.
Наконец-то я почувствовал это. У Лен она была впечатляющей. Я сжимал ее, дыша через нос, чтобы сдержать возбуждение. Хотел заставить ее забыть, что у Поупа был член. Или у кого-нибудь еще, если уж на то пошло.
– Ты ничего не подарил мне на день рождения, – пробормотала она, позволяя мне поцеловать ее в шею и двигаться вверх по подбородку, в то время как мой большой палец нашел ее твердый сосок.
Еще одна вещь, которую она никогда не сказала бы в трезвом состоянии. Я замер, мои губы зависли над ее кожей, мое дыхание стало неровным.
– Если честно, я ничего не ждала. Даже открытки. Но поздравления с днем рождения, да. Я ожидала хотя бы этого.
Я ничего не сказал. Моя рука все еще находилась у нее под лифчиком, но я не двигался. Не был уверен, злюсь ли я на нее или на себя, и это было еще одно совершенно новое чувство.
Просто поздравь ее с днем рождения, настаивала маленькая, крошечная и чертовски сумасшедшая часть меня. Манеры – это не слабость. Засунь свою чертову гордость себе в задницу.
Но я не мог заставить себя сделать это. Это напоминало битву за власть, и по какой-то причине Ленора всегда одерживала верх, даже если сама этого не знала.
Я обернулся и уставился на нее. Мои зубы сжались от гнева, и я сделал глубокий вдох, прежде чем прошипеть:
– Сейчас тебе нужен душ, вода и булка хлеба. Ты несешь чушь, о которой завтра пожалеешь. Если только у тебя нет под рукой машины времени, я бы настоятельно посоветовал тебе позволить мне разобраться с этим.
Она бросилась на меня, и, вероятно, если бы не была пьяна, как моряк XVIII века, все бы заподозрили, что мы занимаемся сексом, но она так накачалась, что они наверняка списали нашу близость на опьянение.
Она прошептала мне на ухо:
– Ты знал и не сказал мне. Между нами все кончено, Спенсер. Иди и найди другую невзрачную девушку, которая высосет твою кровь и лишит тебя девственности. Я ни за что не прикоснусь к тебе.
Мои глаза вспыхнули от ярости при ее словах. На себя самого, за свою собственную глупость.
Сосчитай до десяти, услышал я в голове умоляющий мамин голос.
Потом до ста. Потом до тысячи. Не реагируй.
Хорошая Девочка развернулась и, спотыкаясь, вышла из комнаты, но в ту минуту, когда она обогнула коридор, я схватил ее за руку и втолкнул в боковую дверь.
Я захлопнул дверь, услышав, как люди снаружи ищут нас. Гарри устраивал мне длительные экскурсии по этому месту, когда мне было тринадцать, я знал его наизусть. Эта дверь была спрятана под нишей и выглядела как часть деревянной стены. Они никогда не найдут нас.
Я зажал ей рот ладонью, чтобы она не могла позвать на помощь, и потащил ее вниз по лестнице в кладовку, пока она сопротивлялась, брыкаясь ногами и пытаясь укусить меня за ладонь. В воздухе витал запах старой еды, которую они обычно держали здесь – мешков с картофелем, приправ и консервов, хотя место было совершенно пустым. Плесень также была крупным игроком в аромате, от которого тошнило. Под лестницей была еще одна потайная дверь. Я достал швейцарский нож из ботинка и воткнул его острие в замок, со знанием дела открыв дверь локтем. Я впихнул все еще брыкающуюся Лен внутрь и закрыл за нами дверь. Это был самый глубокий оттенок темноты, какой только существовал: кромешная тьма. Она ничего не видела.
Я тоже не мог ничего рассмотреть, но я знал, где мы находимся. Что там было.
– Где мы находимся?
Она икнула, но ее голос звучал значительно более трезво и менее обозленно. Ощущение опасности обострило ее чувства, может быть, потому, что мы официально находились под землей, ее семья и друзья были наверху, и никто не мог ее услышать.
Может быть, потому, что они говорили, что в этом месте водятся привидения, и они не ошибались.
Так и было.
Мои собственные призраки, например.
Это было как-то странно – знать, что она лежит на холодной, влажной каменной скамье, а я стою, нависая над ней. Это была моя любимая поза в любой встрече, независимо от того, с кем.
Но мне было особенно хорошо, когда это была Лен, потому что она была единственным человеком, который не съеживался от страха, даже когда об этом говорил язык ее тела. Мне никогда не удавалось поставить ее передо мной на колени, и черт знает, как сильно я пытался.
– Что все это значит? – Я проигнорировал ее вопрос.
– О, давай посмотрим. Мой отец спит с моим заклятым врагом – с подростком – и она сказала мне это в лицо сегодня утром. С днем рождения меня! И она добавила, что ты знал о них и не сказал мне. Почему?
Потому что это было не мое дело.
Потому что причинение ей ненужной боли не стояло на первом месте в моем списке дел.
Потому что у меня не было ни одного долбаного шанса это сделать.
Это было самое худшее. Она чертовски злилась на меня за то, чего я не сделал, прежде чем у меня появился шанс решить, собираюсь я это сделать или нет.
– У меня нет преданности тебе, – холодно сказал я, следуя своему инстинкту ни перед кем не отчитываться. Я был не из тех, на кого можно давить.
– Ты тоже ничего не имеешь против Арабеллы. И это она виновата.
Верно, но зачем мне портить тебе день, потому что твой папа – рогатый пес, а Арабелла постоянно бьет рекорды Гиннесса, как самый дрянной человек на свете?
– Я не обязан тебе ничего объяснять.
– Она тебе нравится? В этом причина? – спросила она.
Трезвая Ленора никогда бы не спросила об этом.
– Чертовски влюблен в нее, – огрызнулся я.
Я не контролировал свои чувства, и это раздражало меня до чертиков. Часть меня хотела закричать, что она одновременно самое глупое и умное существо, которое я когда-либо встречал, а другая хотела извиниться за… за… Господи, черт возьми, почему меня выворачивает наизнанку из-за этого?
Вина. Я чувствовал себя виноватым. Что за фигня.
– Меня бы это не удивило, – усмехнулась Лен. – Вы сделаны из одного теста.
– Не буди зверя, – предупредил я.
– Этот зверь начал первым! Он разорвал меня в клочья. Арабелла жаждет моей крови.
Мы говорили не об одном и том же звере, это точно.
– Да, но, по крайней мере, она сосет член, – невозмутимо ответил я.
Лен захлопнула рот. Я услышал, как ее тело пошевелилось, вставая в темноте. Она пошатывалась, но гудела от горячей энергии, от которой мне захотелось сорвать с нее одежду. Я услышал, как она ударилась о стену, и через несколько секунд, извиваясь, ей удалось вытащить телефон из кармана и включить фонарик. Ее светлые волосы сияли, как обугленное золото, а лицо в белом свете казалось еще моложе. Она передвинула телефон, изучая, где мы находимся.
– Господи, – выдохнула она, круговыми движениями направляя телефон к потолку, ее глаза расширились.
– Хороший выбор слов. – Я скользнул ей за спину, одной рукой обхватив ее за живот, а другой взяв ее телефон. Я направил свет в угол потолка, где виднелся ряд ржавых кривых крючков. По всей дубовой балке виднелись следы веревки, которая в некоторых местах была полусгнившей, сырой и влажной.
– Это замок девятисотлетней давности. Ты, наверное, знаешь, что за этим стоит история. Секреты.
Слово «секреты» тяжело давило на мой язык, и мы оба знали почему.
Она ничего не сказала. Мой набухший член болезненно пульсировал, умоляя наказать ее за симпатию к Поупу, и я прижался к ней сзади. Я даже не думал, что она заметит. Она была слишком очарована местом, в котором мы находились.
– Что здесь произошло? – прошептала она, ее сердце бешено и дико билось у моей руки.
– Легенда гласит, что замок стоял на тропе паломников, ведущей к Лондону. Супругам Тиндалл, у которых не было детей и которые до смерти ненавидели друг друга, приходилось искать способы скоротать время. Не помогло и то, что Тиндалл промотал все наследство мадам на азартные игры и выпивку. Они отчаянно нуждались в наличных, и как можно скорее. Они зарабатывали деньги, сдавая первый этаж в аренду паломникам, которые использовали его для судебных разбирательств. Сюда доставляли преступников, признанных виновными в тяжких преступлениях. Есть идеи почему?
Мои губы затрепетали над ее ключицей. Воздух был прохладным и влажным – не таким, как в подвале, в котором я работал, отремонтированном и оснащенным кондиционером, чтобы поддерживать в хорошем состоянии статуи мамонтов, хранящиеся там Эдгаром Асталисом. Это помещение казалось настоящим и старым. Жутким и средневековым.
Ее горло дернулось под моими губами. Ее дыхание все еще пахло жидкостью для снятия лака (чертова водка), и я все еще хотел убить Поупа, но теперь она была моей, а это означало, что я больше не был так сильно раздражен.
– Они казнили их здесь? – прохрипела она.
Я кивнул в ее кожу.
– Здесь погибло четыреста человек. По общему мнению.
– Ого. – Она вздрогнула, ее кожа порозовела под моими губами и пальцами.
Это ее возбуждало. Я просунул руку ей под рубашку, двигая пальцами вверх-вниз по ее животу. Она была такой горячей, а мне было так холодно, и это было так чертовски неправильно, что я подумал о том, что сейчас кончу в джинсы.
Мы никогда не сможем быть вместе за пределами этих стен, а этот период закончится уже через несколько недель. Ленора неизбежно нашла бы мужчину, который подарил бы ей весь мир, а я бы уехал отсюда и попытался разрушить этот мир, потому что это было единственным, что я умел.
Она была совершенством, а я был ничем, набором недостатков.
Кроме того, ей не нужен чертов парень, напомнил я себе. И ты не поклонник моногамии.
Однако моя маленькая история заняла ее и отвлекла от мыслей об Арабелле и Эдгаре.
– Чувствуешь смерть, витающую вокруг нас? – Я накрыл ладонью фонарик ее телефона, так что мы снова оказались в кромешной тьме. Я провел губами и щетиной по ее чувствительной коже. – Ты возбуждаешься от этого?
– Ты веришь в привидения? – спросила она, игнорируя мой вопрос. Ее голова склонилась набок, давая моим губам лучший доступ к путешествию вдоль ее ключицы.
Я кивнул в изгиб ее плеча.
– Действительно?
– В призраков нашего прошлого.
– О.
– Которые заставляют нас быть теми, кто мы есть. Чтобы делать то, что мы делаем.
Она задрожала, когда моя рука скользнула в ее эластичный спортивный лифчик. Ее грудь были еще теплее, чем все остальное тело. Шелковистые и нежные. Я облапал сотню девушек за свою жизнь, но ни к одной не прикасался так. Меня не должна была удивлять мягкость ее груди. В конце концов, анатомически женская грудь состоит в том числе и из жировой ткани.
Я представлял, как она выглядит.
Наконец-то я почувствовал это. У Лен она была впечатляющей. Я сжимал ее, дыша через нос, чтобы сдержать возбуждение. Хотел заставить ее забыть, что у Поупа был член. Или у кого-нибудь еще, если уж на то пошло.
– Ты ничего не подарил мне на день рождения, – пробормотала она, позволяя мне поцеловать ее в шею и двигаться вверх по подбородку, в то время как мой большой палец нашел ее твердый сосок.
Еще одна вещь, которую она никогда не сказала бы в трезвом состоянии. Я замер, мои губы зависли над ее кожей, мое дыхание стало неровным.
– Если честно, я ничего не ждала. Даже открытки. Но поздравления с днем рождения, да. Я ожидала хотя бы этого.
Я ничего не сказал. Моя рука все еще находилась у нее под лифчиком, но я не двигался. Не был уверен, злюсь ли я на нее или на себя, и это было еще одно совершенно новое чувство.
Просто поздравь ее с днем рождения, настаивала маленькая, крошечная и чертовски сумасшедшая часть меня. Манеры – это не слабость. Засунь свою чертову гордость себе в задницу.
Но я не мог заставить себя сделать это. Это напоминало битву за власть, и по какой-то причине Ленора всегда одерживала верх, даже если сама этого не знала.