Жените нас, ректор!

* * *


Я столкнулась с Оливией у дверей полицейского участка. При виде меня она стушевалась, а затем расправила плечи. Из плетенной корзины, покачивающейся на ее локте, доносился аромат свежего хлеба. Плющик на моем запястье оживился, но быстро скис: он предпочитал мясо.

— Ты к Гвен? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.

С Оливией мы не виделись неделю. С того дня, когда я заметила ее на трибуне. На записку я так и не успела ответить, а потом в этом и вовсе отпала необходимость. Джонатан сказал, что полиция поговорила с Оливией и я могу с ней не встречаться.

— Да, — с легким вызовом ответила она. — Знаю, ты злишься на нее, но мне ее жаль. Ее муж был порождением Темных! Я нередко видела синяки на ее руках. Она носила перчатки и платья с рукавом даже в жару.

Я не знала, как объяснить, что не испытываю к Гвен ненависти. Учитывая, что она хотела со мной сделать, это было странно, но… Она, как и я, стремилась к свободе. Вот только расклад у нее оказался менее удачный, чем у меня.

— Все в порядке, — перебила я. — Я тоже пришла ее навестить.

Оливия закусила губу и с непониманием посмотрела на меня.

— Она едва не убила тебя, — напомнила она с короткой заминкой, будто сомневаясь в моем душевном здравии.

Я усмехнулась:

— Угу, это сложно забыть. Идем?

В конце концов основная разница между мною и Гвен, заключалась лишь в том, что мне повезло с мужем, а ей — нет.

Я ухватилась за ручку двери и потянула ее на себя. Оливия замешкалась.

— Знаешь, — несмело проговорила она, — я никогда не верила в женскую дружбу, но, когда увидела, как вы с Гвен общаетесь… Словом…

Я окинула ее долгим взглядом и жестом пропустила вперед.

— Мы с Оуэном занимаемся вечером в библиотеке. Приходи, если хочешь.

Она обернулась и, улыбнувшись, кивнула.

Что ж, как выяснилось, я умела не только терять друзей, но и заводить их.





Эпилог




— Я получила стипендию!

С этим криком я ворвалась в спальню. Джонатан оторвался от книги и чуть приподнял бровь.


— Тебя сильно обидит, если я скажу, что не сомневался в этом?

Я фыркнула и, скинув туфли, забралась в постель. Джонатан подвинулся, и я устроилась у него под боком.

— Мог бы и восхититься.

Он поцеловал меня в висок.

— Я всегда тобой восхищаюсь.

Крыть было нечем. Он и правда постоянно говорил мне об этом. Если бы не его поддержка, мне бы пришлось сложнее.

— А еще Абрамс утвердил первый экземпляр студенческой газеты!

Джонатан, перевернув страницу, хмыкнул:

— Удивлен, что он сопротивлялся так долго. Тебя за это время могли сто раз переманить столичные журналисты.

Мне и правда неоднократно поступали предложения поделиться сенсационным материалом сначала о сдаче зачета у Ларкинза, затем — о событиях того страшного ритуала, унесшего жизнь Патрика.

На него, в отличие от Гвен, я злилась, но с каждым днем все меньше.

— Я хочу собственную газету, — сморщив нос, напомнила я, — где могла бы играть по своим правилам. А они лишь желали получить интервью. Не более.

Женщина-журналистка — и правда все еще слишком радикально для этого мира. Но я это исправлю.

Я сняла с запястья сонного, довольно урчащего Плющика и спустила его в горшок с песком. Вчера Райли вернулся с конвенции магов абсолютно счастливым. Общество признало результат эксперимента крайне интересным. Кажется, академия даже получит премию в новейших разработках.

— Томас прислал приглашение, — отложив книгу в сторону, сказал Джонатан. — Навестим старика?

— Завтра? — с радостью уточнила я.

Я очень соскучилась по учителю Джонатана, но еще хотела повидаться с Ионом. «Брат» уже месяц работал у Томаса. Оба были безумно довольны друг другом.

— Завтра, — легко согласился Джонатан.

Я перекатилась на бок и, опершись на локоть, игриво спросила:

— А чем займемся сегодня?

Он усмехнулся. Мгновение, и я оказалась прижата к его груди. Горячий шепот обжег мочку уха и заставил зажмуриться от предвкушения.

— Есть у меня одна идея…