Женаты против воли

Сев на самый краешек, я положила руки на колени и, изучая старый потертый ковер под ногами, продолжила:

— Дядя все продумал. С самого начала.

Коннор молчал.

А у меня не было сил, чтобы поднять голову и встретиться с ним глазами.

Я знала, что увижу там. Боль, презрение, ненависть. Но одно дело — знать, а другое — видеть.

«Нет не могу пока...»

Мне легче было так... смотреть на ковер и изливать душу, не боясь споткнуться.

Может, хоть это откровение поможет и станет легче. Может, Коннор сможет меня понять...

— Мой возраст сыграл на руку главе. Пять лет на то, чтобы подготовить и научить всему. Финне Монрей сам лично занимался моим обучением, хотя советники были против. Толстая, неуклюжая девчонка... разве из меня могла получиться воительница, способная выстоять против наследника Хоторнов?

Я замерла на мгновение, пытаясь вздохнуть поглубже. Но огромный ком у горла мешал это сделать.

«Нет, нельзя плакать! Слезы не помогут! Я должна все ему рассказать!»

Тьма. Она медленно расползалась по комнате, подбираясь к моим ногам. Словно черная дымка, ползла, ластилась и чуть отступала, чтобы через мгновение вновь дотронуться, на этот раз смелее.

«Он молчит... Почему он молчит? Почему не кричит? Не проклинает и не угрожает? Не задает вопросы, не издевается? Почему только смотрит?!»

И я под этим тяжелым взглядом все сильнее съеживалась на кривом стуле, который слегка шатался под моим весом.

— Дядя хотел, чтобы я убила тебя, — с трудом произнесла я, сцепив руки в замок. — Именно поэтому и разрешил тренироваться. Единственной девушке из рода Монрей.

Тьма становилась все гуще. Она уже не таясь лизала носки моих ботинок, готовясь забраться еще дальше.

— Глава растил во мне ненависть к тебе и Хоторнам, каждый день рассказывал, какие вы монстры, как жестоки. И что именно вы виноваты в участившихся нападениях. А я верила... Совсем ребенок, я верила всему, что мне говорили.

Ради тренировок и возможности использовать и развивать силу я готова была принять все что угодно. И дядя это знал. Знал и использовал.

— Конечно, обучение было тайным. О нем знал лишь определенный круг избранных лиц. Но даже если ты спросишь, правду никто не скажет. Четыре с половиной года я тренировалась, а потом... А потом Заморск. Глава отправил меня на отдых с мамой, чтобы избежать встречи с Императором и тобой, — продолжила я, все так же не поднимая глаз от ковра. — Кто же знал про прорыв... Мне было запрещено приближаться к трещинам и, как их ликвидировать, не рассказывали. Всему приходилось учиться самой. Именно поэтому получалось так криво и неумело.

Прядь волос выбралась из-под чепчика и упала на лицо. Я неловко ее смахнула, чтобы не мешала, и продолжила изливать душу в полной тишине.

— Не стоило тебе лгать. И притворяться другой не стоило. Но ты тогда на тренировке застал нас с Питером врасплох. И потом в гроте... Скажешь, что я не должна была лгать? Возможно. Но и правду сказать не могла. Дядя бы никогда не простил и отомстил.

Слова давались плохо.

Мне так много хотелось ему сказать, объяснить, но не получалось.

Все звучало как-то фальшиво, наигранно, пусто и совсем не отражало тех чувств, которые я испытывала.

— Я хотела отказаться от всего этого. Мечтала изменить свою жизнь. Но Финне Монрей умеет уговаривать. Он не оставил мне выбора, — произнесла я и тут же поправилась: — Хотя к степнякам я сама хотела поехать. Мне нужно было поговорить с тобой, спросить, почему ты спас меня. Но я приехала, а ты там со Снежей.

Я принялась расправлять складки на юбке, пытаясь хоть чем-то занять руки.

— Знаешь, как это трудно — стоять и молча наблюдать, как твой собственный муж собирается взять в официальные любовницы другую. Как он обнимает ее, шепчет нежности... — призналась ему и тут же тряхнула головой, прогоняя тоску из голоса. — Но это не имеет значения. А дальше... дальше я спасла тебя. Сама!

В комнате становилось все темнее. Будто ночь накрыла город, укутав все вокруг сонным дурманом.

— И, возвращаясь домой, я была полностью уверена, что откажусь от этого задания и мы больше никогда не встретимся. Но глава все переиграл, — я хрипло рассмеялась.

Голос в гнетущей тишине был похож на карканье вороны. Такой же резкий и противный.

— Клянусь, я не знала о его планах. Для меня это тоже стало сюрпризом. Приехать домой и узнать, что мертва и давно похоронена. А ты решил жениться на Лирин Монрей.

— Почему ты мне не сказала?

Я вздрогнула всем телом от звука его голоса.

Уже не думала, что услышу снова.

«Он заговорил со мной! Заговорил! Неужели это шанс?!»

Я рискнула поднять глаза.

Темная фигура, которую так сложно рассмотреть в клубах черного дыма и темноте, поглотившей комнату.


— Я не могла... ты бы обязательно выдал дядю, — прошептала я. — Этого нельзя допускать.

— Тебя только это беспокоит? Что станет с Финисом Монреем? — вдруг резко спросил Коннор, делая шаг ко мне.

И Тьма расступилась перед ним, пропуская вперед.

Бледное лицо, горящие от ненависти черные глаза с всполохами красного пламени у зрачка, острые черты лица и тени, которые некрасиво залегли в уголках рта и носогубных складках.

— Если твоя семья и Император узнают правду, его сместят, отправят в тюрьму или даже казнят. Его и ближайшее окружение.

— Жалеешь его?

Я проглотила и его тон, и взгляд, окативший меня презрением.

— Нет.

— Он заслужил наказание за свои козни и ложь.

— Да, — не стала отрицать я. — Заслужил. И я бы сама с радостью отправила его в тюрьму, но не могу. Это уничтожит наш мир.

— А мне кажется, что станет только лучше, когда Финиса Монрея казнят прилюдно на площади, как врага.

Пламя в глубине черных глаз разгоралось все сильнее.

— И светлые падут под репрессиями, чистками и междоусобной грызней. Пытаясь занять пустующий трон, они забудут о защите мира, — с жаром произнесла я, вставая. — Я не могла этого допустить! Хочешь наказать меня — накажи. Хочешь убить

— убей. Но спаси наш мир. Дядя не стоит того, чтобы он рухнул из-за его интриг.

Хоторн снова молчал. Но тьма постепенно рассеивалась. Еще немного, и комнату вновь залило яркое солнце.

— Значит, я могу делать с тобой все, что захочу? — неожиданно тихо спросил он.

Я неуверенно кивнула, продолжая стоять перед ним.

— Раздевайся...

— Что?

«Он не мог это сказать! Никак не мог!»

— Раздевайся, — повторил Хоторн и начал стаскивать с себя камзол.

— Зачем?

Глупый вопрос. И так понятно зачем. Но я должна была спросить... потому что это не могло быть правдой. Коннор не такой, он не может так поступить со мной... с нами.

— Ты моя жена, Айрин Монрей Хоторн, — с ядовитой улыбкой произнес мужчина, отшвыривая камзол в угол комнаты. — И пора отдать супружеский долг. Я пять лет ждал его. Так что раздевайся, дорогая жена, и в постель!

Мне только и оставалось, что кивнуть.

Он мой муж. Он имеет право.





Глава 28




На негнущихся ногах я подошла к кровати и принялась раздеваться.

Сначала чепчик. Я несколько секунд нерешительно мяла его в руках, пытаясь придумать, куда бы положить. Ничего не придумав, бросила на пол.

Затем настала очередь передника. Пальцы дрожали, поэтому узелок сзади запутался и отказывался развязываться.

Бледнея, краснея и волнуясь еще больше, я старалась его распутать и делала лишь хуже.

Коннор поступил умнее. Подошел, схватил за тесемки и с треском разорвал узелок.

— Вот и все! — произнес муж, отступая. — Дальше.

Передник я кинула на пол к фартуку.