Жена чайного плантатора
Часть 57 из 71 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Но там все равно будут ковбои, разве нет?
Гвен покачала головой:
– Думаю, скорее ты увидишь ковбоев в Нувара-Элии, чем я в Нью-Йорке.
– Это нечестно. Разве ты не можешь сама учить меня арифметике и письму?
– Дорогой, тебе нужно получить хорошее образование, чтобы вырасти и стать таким же умным, как папа.
– Он не умный.
– Конечно умный.
– Ну, это не очень умно – говорить, что мне нельзя пойти с Лиони к водопаду.
Гвен знала, что где-то поблизости есть водопад, но слышала, что туда трудно подниматься, и никогда на это не отваживалась.
– Наверное, папа считает, что это опасно.
– Лиони любит воду. Ей там понравится. Я видел его. Туда можно подъехать на машине. Верити возила меня.
– На самый верх?
– Да, на самый верх. Я не подходил близко к краю.
– Ну, я очень рада это слышать. А теперь давай-ка помоги мне застегнуть этот сундук. Мне нужен сильный мужчина.
– Хорошо, мама, – засмеялся Хью.
Позже, когда она собирала свой чемодан, в комнату с широкой улыбкой на лице вошел Лоуренс. После отъезда Кристины в Нью-Йорк, где она энергично взялась за дело, он был занят встречами с плантаторами и заключением сделок. Гвен редко его видела и радовалась этому. Когда он был дома, то не подавал виду, что догадывается о причинах появления Лиони, хотя Гвен внимательно следила за ним, ища любые признаки, которые могли бы указывать на это.
– Привет, – сказал Лоуренс. – Я соскучился по двум своим любимым людям.
– Папа! – крикнул Хью, соскочил с лошадки и побежал обнять отца.
– Осторожнее, приятель! Папа устал. Ты же не хочешь сбить меня с ног, а?
– Хочу, папа, – засмеялся Хью.
Лоуренс улыбнулся и посмотрел на Гвен поверх головы сына:
– Я договорился, чтобы Хью первые несколько месяцев был на полном пансионе.
– То есть не приезжал домой на выходные? Лоуренс, нет! Ему это не понравится.
– Только пока нас не будет. Поездка в Нью-Йорк и обратно – нелегкое дело. Кстати, все уже готово. Кристина приобрела билеты.
– Хью, а теперь беги поиграй, – сказала Гвен. – Не хочешь испытать новые качели в саду?
Мальчик надулся, но ушел. Как все подрастающие дети, он чувствовал, когда между родителями назревает ссора.
Лоуренс стоял спиной к свету. Гвен посмотрела на него, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца, бившего в открытое окно.
– Навина могла бы присматривать за ним на выходных.
– Думаю, у нее хватит забот с девочкой. – Он глубоко вдохнул. – Я надеялся, к этому моменту мы сумеем как-то уладить дело с этим ребенком.
– Я пыталась.
– Не сомневаюсь.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, только то, что сказал. Чего ты такая обидчивая? Должен заметить, с тех пор как девочка живет здесь, ты стала очень вспыльчивой. В чем дело? – (Гвен покачала головой.) – Ну ладно. Я хочу поговорить с тобой насчет Верити, – сменил тему Лоуренс. – Я сказал ей, что она не может оставаться в доме, пока нас нет. Она должна вернуться к Александру.
Обрадованная этой новостью, Гвен задышала свободнее:
– Вот и хорошо. Кажется, ты обо всем подумал. Она сказала тебе, что у нее за проблемы с Александром?
– Намекнула на какие-то сложности.
– Какие сложности?
– Ты не догадываешься?
– А должна?
– Я сказал ей, что нужно уладить проблемы с мужем. По правде говоря, это ее взбалмошное поведение продолжается уже слишком долго. И она опять стала много пить. Теперь за нее отвечает ее муж, а не я. – («Аллилуйя!» – мысленно возгласила Гвен и едва удержалась от аплодисментов.) – Мы решим, что делать с девочкой, когда вернемся. Знаю, я говорил, что мы позаботимся о Навине в старости, но не планировал распространять эти заботы на ее взявшихся из ниоткуда родственников, если девочка действительно ей родня.
– О, Лоуренс, конечно она ее родственница.
– Что-то в этом есть странное. Я послал за семейным архивом, который собирала моя мать, на всякий случай, вдруг там обнаружится что-нибудь, что прольет свет на ее происхождение. Какой-то намек на связь девочки с Навиной.
– Сомневаюсь, что там найдутся какие-то объяснения. Навина сама не знала о существовании этого ребенка.
– Знаю. Я говорил с ней.
У Гвен заколотилось сердце.
– И что она сказала?
– Ничего нового, помимо того, что нам уже известно. – Лоуренс помолчал. – Гвен, ты очень бледная.
– Все хорошо. Может, немного устала.
Она заметила тревогу в глазах мужа, но успокоилась, когда он перевел взгляд на платья, разложенные на постели.
– Они все красивые, но не бери с собой много вещей. Думаю, тебе будет приятно услышать, что Кристина поведет тебя по магазинам на Пятой авеню. Она считает, ты с удовольствием обновишь гардероб, купишь что-нибудь модное.
Гвен расправила плечи и, уперев руки в бока, сердито посмотрела на него:
– Кем она себя возомнила, эта чертова Кристина?! Я не бедная родственница, которая нуждается в подачках. Мне не нужно, чтобы она водила меня за покупками.
Лоуренс выпятил подбородок:
– Я думал, ты обрадуешься.
– Ну, ты ошибся. Мне надоело ее покровительство. И твое тоже.
– Дорогая, прости. Я понимаю, ты расстроена из-за отъезда Хью.
– Я не расстроена! – отрезала Гвен.
– Дорогая…
– Не приставай ко мне со своим «дорогая»! Я вовсе не расстроена. – И она разразилась слезами.
Он подошел к ней и обнял за плечи. Она отбивалась, но он держал ее крепко, и ей было не вырваться. Она не могла сказать ему о своих настоящих чувствах к Лиони, и хотя по Хью, конечно, будет ужасно скучать, но ему-то, по правде говоря, наверняка понравится в школе. Страшила ее необходимость оставить дом и девочку на такое долгое время, к тому же она ни секунды не верила в то, что Верити останется в стороне от происходящего.
– Мы вернемся быстро, ты не успеешь оглянуться, дорогая. – Лоуренс приподнял ее голову за подбородок и поцеловал в губы, и Гвен так захотела его, что не могла произнести ни слова. – Запереть дверь? – с улыбкой спросил Лоуренс.
– И окно. А то будет слышно. – Гвен оглянулась на заваленную одеждой постель.
– Об этом не беспокойся, – сказал Лоуренс, сгреб все в охапку и свалил кучей на пол, потом подошел к двери и запер ее.
– Лоуренс! Все вещи выглажены!
Он не обратил внимания на протестующий крик жены, поднял ее, закинул себе на плечо и отнес к кровати. Она засмеялась, когда он бросил ее на постель, и принялась помогать ему снимать с себя одежду.
Глава 31
Гвен раздвинула тяжелые парчовые шторы. Выглянув из окна их номера в отеле «Савой-Плаза» в первое утро пребывания в великом городе, она была удивлена, увидев деревья и каменистый берег блестевшего под сентябрьским солнцем озера. Гвен сама не знала, чего ожидала от уличной картинки, но точно не прекрасного солнечного утра или вида на такой гигантский парк в центре Нью-Йорка.
Она оглянулась и обвела взглядом комнату. К глянцевитому черному, серебристому и оттенкам зеленого пришлось привыкать, но ей понравились геометрические формы и угловатые линии. Бо́льшую часть одной стены занимала картина. Гвен не была уверена, как интерпретировать жирные черные мазки на кремовом фоне, которые, очевидно, не изображали ничего конкретного, но это произведение искусства заставило ее вспомнить Сави Равасингхе. Кристина предлагала как-нибудь заглянуть на его последнюю выставку в Гринвич-Виллидже, но Гвен не хотелось этого делать. Там была представлена серия его работ с изображениями простых жителей Цейлона, занятых повседневным трудом, а не обычные портреты богатых красавиц. Именно на этой выставке Кристина углядела картину, подходящую для презентации чайного бренда «Хупер». Но Гвен все равно решила не ходить, сославшись на головную боль, и рассчитывала, что Лоуренс останется с ней.
Избавившись от постоянного напряжения, к которому она привыкла дома, Гвен испытывала неудержимый восторг. «Будь молода и прекрасна!» – неслось из радиоприемника. Песня отвечала ее настроению: Нью-Йорк – самое подходящее место для этого. Лоуренс уже ушел на встречу с Кристиной, и Гвен стала прикидывать, чем бы ей заняться. Чтобы отвлечь себя от мыслей о том, что Лоуренс проводит время наедине с банкиршей, она взяла глянцевый номер журнала «Вог» и пробежала глазами изображения новых модных платьев, потом накинула жакет, подхватила сумочку и отправилась гулять. Лоуренс обещал вернуться к двенадцати, так что у нее оставалось еще часа два свободного времени.
Выйдя на улицу, Гвен взглянула на здание их отеля. Кристина забронировала для них номер в «Савой-Плазе», потому что эта гостиница была оживленнее, чем ее старшая сестра по другую сторону Пятой авеню, и по ночам тут можно было слушать музыку в баре. Вчера вечером они приехали такие усталые, что не хотели ничего. Гвен немного оробела от вида здания: ряд арочных окон на первом этаже, островерхая крыша в тюдоровском стиле с двумя трубами и мощная конструкция всего дома резко контрастировали с постройками на Цейлоне, которые в сравнении с ним казались изящными и элегантными.
Было шумно, автомобили гудели, лавируя между троллейбусами, двухэтажными автобусами с бензиновыми двигателями и более современными на вид одноэтажными. Гвен заметила на той части дороги, которую Кристина называла тротуаром, знак, напоминавший гигантский леденец на палочке, и, приглядевшись, поняла, что это автобусная остановка. Она присоединилась к толпе мужчин в мягких фетровых шляпах и попыталась шагать так же спокойно и беспечно, как они, на ходу раздумывая, куда бы направиться. Такси безопаснее, решила Гвен. Автобус мог завезти ее куда угодно. Но потом, не успев еще махнуть рукой и остановить таксомотор, она заметила кремовый автобус со стеклянной крышей и рекламной надписью на боку: «Тур по достопримечательностям Манхэттена». Не колеблясь ни секунды, Гвен встала в очередь за билетом.
Устроившись на удобном месте, она смотрела на мелькавшие за окном улицы и подслушивала разговор сидевшей впереди пары. Мужчина рассказывал об адвокате, который попал под суд за то, что накопил золота на двести тысяч долларов. Куда мир катится! Его спутница – жена, как решила Гвен, – бормотала в нужных местах: «Да, дорогой», но было ясно, что ее заворожил вид за окном так же, как и Гвен, и до жалоб мужа ей нет никакого дела.
Гвен покачала головой:
– Думаю, скорее ты увидишь ковбоев в Нувара-Элии, чем я в Нью-Йорке.
– Это нечестно. Разве ты не можешь сама учить меня арифметике и письму?
– Дорогой, тебе нужно получить хорошее образование, чтобы вырасти и стать таким же умным, как папа.
– Он не умный.
– Конечно умный.
– Ну, это не очень умно – говорить, что мне нельзя пойти с Лиони к водопаду.
Гвен знала, что где-то поблизости есть водопад, но слышала, что туда трудно подниматься, и никогда на это не отваживалась.
– Наверное, папа считает, что это опасно.
– Лиони любит воду. Ей там понравится. Я видел его. Туда можно подъехать на машине. Верити возила меня.
– На самый верх?
– Да, на самый верх. Я не подходил близко к краю.
– Ну, я очень рада это слышать. А теперь давай-ка помоги мне застегнуть этот сундук. Мне нужен сильный мужчина.
– Хорошо, мама, – засмеялся Хью.
Позже, когда она собирала свой чемодан, в комнату с широкой улыбкой на лице вошел Лоуренс. После отъезда Кристины в Нью-Йорк, где она энергично взялась за дело, он был занят встречами с плантаторами и заключением сделок. Гвен редко его видела и радовалась этому. Когда он был дома, то не подавал виду, что догадывается о причинах появления Лиони, хотя Гвен внимательно следила за ним, ища любые признаки, которые могли бы указывать на это.
– Привет, – сказал Лоуренс. – Я соскучился по двум своим любимым людям.
– Папа! – крикнул Хью, соскочил с лошадки и побежал обнять отца.
– Осторожнее, приятель! Папа устал. Ты же не хочешь сбить меня с ног, а?
– Хочу, папа, – засмеялся Хью.
Лоуренс улыбнулся и посмотрел на Гвен поверх головы сына:
– Я договорился, чтобы Хью первые несколько месяцев был на полном пансионе.
– То есть не приезжал домой на выходные? Лоуренс, нет! Ему это не понравится.
– Только пока нас не будет. Поездка в Нью-Йорк и обратно – нелегкое дело. Кстати, все уже готово. Кристина приобрела билеты.
– Хью, а теперь беги поиграй, – сказала Гвен. – Не хочешь испытать новые качели в саду?
Мальчик надулся, но ушел. Как все подрастающие дети, он чувствовал, когда между родителями назревает ссора.
Лоуренс стоял спиной к свету. Гвен посмотрела на него, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца, бившего в открытое окно.
– Навина могла бы присматривать за ним на выходных.
– Думаю, у нее хватит забот с девочкой. – Он глубоко вдохнул. – Я надеялся, к этому моменту мы сумеем как-то уладить дело с этим ребенком.
– Я пыталась.
– Не сомневаюсь.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, только то, что сказал. Чего ты такая обидчивая? Должен заметить, с тех пор как девочка живет здесь, ты стала очень вспыльчивой. В чем дело? – (Гвен покачала головой.) – Ну ладно. Я хочу поговорить с тобой насчет Верити, – сменил тему Лоуренс. – Я сказал ей, что она не может оставаться в доме, пока нас нет. Она должна вернуться к Александру.
Обрадованная этой новостью, Гвен задышала свободнее:
– Вот и хорошо. Кажется, ты обо всем подумал. Она сказала тебе, что у нее за проблемы с Александром?
– Намекнула на какие-то сложности.
– Какие сложности?
– Ты не догадываешься?
– А должна?
– Я сказал ей, что нужно уладить проблемы с мужем. По правде говоря, это ее взбалмошное поведение продолжается уже слишком долго. И она опять стала много пить. Теперь за нее отвечает ее муж, а не я. – («Аллилуйя!» – мысленно возгласила Гвен и едва удержалась от аплодисментов.) – Мы решим, что делать с девочкой, когда вернемся. Знаю, я говорил, что мы позаботимся о Навине в старости, но не планировал распространять эти заботы на ее взявшихся из ниоткуда родственников, если девочка действительно ей родня.
– О, Лоуренс, конечно она ее родственница.
– Что-то в этом есть странное. Я послал за семейным архивом, который собирала моя мать, на всякий случай, вдруг там обнаружится что-нибудь, что прольет свет на ее происхождение. Какой-то намек на связь девочки с Навиной.
– Сомневаюсь, что там найдутся какие-то объяснения. Навина сама не знала о существовании этого ребенка.
– Знаю. Я говорил с ней.
У Гвен заколотилось сердце.
– И что она сказала?
– Ничего нового, помимо того, что нам уже известно. – Лоуренс помолчал. – Гвен, ты очень бледная.
– Все хорошо. Может, немного устала.
Она заметила тревогу в глазах мужа, но успокоилась, когда он перевел взгляд на платья, разложенные на постели.
– Они все красивые, но не бери с собой много вещей. Думаю, тебе будет приятно услышать, что Кристина поведет тебя по магазинам на Пятой авеню. Она считает, ты с удовольствием обновишь гардероб, купишь что-нибудь модное.
Гвен расправила плечи и, уперев руки в бока, сердито посмотрела на него:
– Кем она себя возомнила, эта чертова Кристина?! Я не бедная родственница, которая нуждается в подачках. Мне не нужно, чтобы она водила меня за покупками.
Лоуренс выпятил подбородок:
– Я думал, ты обрадуешься.
– Ну, ты ошибся. Мне надоело ее покровительство. И твое тоже.
– Дорогая, прости. Я понимаю, ты расстроена из-за отъезда Хью.
– Я не расстроена! – отрезала Гвен.
– Дорогая…
– Не приставай ко мне со своим «дорогая»! Я вовсе не расстроена. – И она разразилась слезами.
Он подошел к ней и обнял за плечи. Она отбивалась, но он держал ее крепко, и ей было не вырваться. Она не могла сказать ему о своих настоящих чувствах к Лиони, и хотя по Хью, конечно, будет ужасно скучать, но ему-то, по правде говоря, наверняка понравится в школе. Страшила ее необходимость оставить дом и девочку на такое долгое время, к тому же она ни секунды не верила в то, что Верити останется в стороне от происходящего.
– Мы вернемся быстро, ты не успеешь оглянуться, дорогая. – Лоуренс приподнял ее голову за подбородок и поцеловал в губы, и Гвен так захотела его, что не могла произнести ни слова. – Запереть дверь? – с улыбкой спросил Лоуренс.
– И окно. А то будет слышно. – Гвен оглянулась на заваленную одеждой постель.
– Об этом не беспокойся, – сказал Лоуренс, сгреб все в охапку и свалил кучей на пол, потом подошел к двери и запер ее.
– Лоуренс! Все вещи выглажены!
Он не обратил внимания на протестующий крик жены, поднял ее, закинул себе на плечо и отнес к кровати. Она засмеялась, когда он бросил ее на постель, и принялась помогать ему снимать с себя одежду.
Глава 31
Гвен раздвинула тяжелые парчовые шторы. Выглянув из окна их номера в отеле «Савой-Плаза» в первое утро пребывания в великом городе, она была удивлена, увидев деревья и каменистый берег блестевшего под сентябрьским солнцем озера. Гвен сама не знала, чего ожидала от уличной картинки, но точно не прекрасного солнечного утра или вида на такой гигантский парк в центре Нью-Йорка.
Она оглянулась и обвела взглядом комнату. К глянцевитому черному, серебристому и оттенкам зеленого пришлось привыкать, но ей понравились геометрические формы и угловатые линии. Бо́льшую часть одной стены занимала картина. Гвен не была уверена, как интерпретировать жирные черные мазки на кремовом фоне, которые, очевидно, не изображали ничего конкретного, но это произведение искусства заставило ее вспомнить Сави Равасингхе. Кристина предлагала как-нибудь заглянуть на его последнюю выставку в Гринвич-Виллидже, но Гвен не хотелось этого делать. Там была представлена серия его работ с изображениями простых жителей Цейлона, занятых повседневным трудом, а не обычные портреты богатых красавиц. Именно на этой выставке Кристина углядела картину, подходящую для презентации чайного бренда «Хупер». Но Гвен все равно решила не ходить, сославшись на головную боль, и рассчитывала, что Лоуренс останется с ней.
Избавившись от постоянного напряжения, к которому она привыкла дома, Гвен испытывала неудержимый восторг. «Будь молода и прекрасна!» – неслось из радиоприемника. Песня отвечала ее настроению: Нью-Йорк – самое подходящее место для этого. Лоуренс уже ушел на встречу с Кристиной, и Гвен стала прикидывать, чем бы ей заняться. Чтобы отвлечь себя от мыслей о том, что Лоуренс проводит время наедине с банкиршей, она взяла глянцевый номер журнала «Вог» и пробежала глазами изображения новых модных платьев, потом накинула жакет, подхватила сумочку и отправилась гулять. Лоуренс обещал вернуться к двенадцати, так что у нее оставалось еще часа два свободного времени.
Выйдя на улицу, Гвен взглянула на здание их отеля. Кристина забронировала для них номер в «Савой-Плазе», потому что эта гостиница была оживленнее, чем ее старшая сестра по другую сторону Пятой авеню, и по ночам тут можно было слушать музыку в баре. Вчера вечером они приехали такие усталые, что не хотели ничего. Гвен немного оробела от вида здания: ряд арочных окон на первом этаже, островерхая крыша в тюдоровском стиле с двумя трубами и мощная конструкция всего дома резко контрастировали с постройками на Цейлоне, которые в сравнении с ним казались изящными и элегантными.
Было шумно, автомобили гудели, лавируя между троллейбусами, двухэтажными автобусами с бензиновыми двигателями и более современными на вид одноэтажными. Гвен заметила на той части дороги, которую Кристина называла тротуаром, знак, напоминавший гигантский леденец на палочке, и, приглядевшись, поняла, что это автобусная остановка. Она присоединилась к толпе мужчин в мягких фетровых шляпах и попыталась шагать так же спокойно и беспечно, как они, на ходу раздумывая, куда бы направиться. Такси безопаснее, решила Гвен. Автобус мог завезти ее куда угодно. Но потом, не успев еще махнуть рукой и остановить таксомотор, она заметила кремовый автобус со стеклянной крышей и рекламной надписью на боку: «Тур по достопримечательностям Манхэттена». Не колеблясь ни секунды, Гвен встала в очередь за билетом.
Устроившись на удобном месте, она смотрела на мелькавшие за окном улицы и подслушивала разговор сидевшей впереди пары. Мужчина рассказывал об адвокате, который попал под суд за то, что накопил золота на двести тысяч долларов. Куда мир катится! Его спутница – жена, как решила Гвен, – бормотала в нужных местах: «Да, дорогой», но было ясно, что ее заворожил вид за окном так же, как и Гвен, и до жалоб мужа ей нет никакого дела.