Железный цветок
Часть 36 из 110 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Мать рассказывала мне, что амазы ищут способ снять чары с фей, чтобы беженцы смогли обрести истинный облик. – Андрас ласково держит Тьерни за руку.
Похоже, Андрас снова разговаривает с матерью, и я этому очень рада.
Тьерни решительно качает головой:
– Когда плели заклинание для меня, его сделали специально очень сложным, призвали магию водных фей. Она крепкая, как сталь.
– Амазы объединили в своей магии несколько рунических систем, – объясняет Андрас. – Потому их волшебство такое сильное. Они обязательно найдут способ рассеять твои чары.
– Я не хочу сидеть в этой клетке! – восклицает Тьерни. – В моём истинном облике я слилась бы с водой, вдохнула воду, стала такой, какая я на самом деле…
Она умолкает, тонкие губы дрожат, и Андрас привлекает её к себе. Марина смотрит на эту сцену с тихим отчаянием.
Силы покидают меня, и я решаю бросить последний взгляд на Айвена. Его глаза остыли до обычного ярко-изумрудного цвета, однако по-прежнему с пылом устремлены на меня. До меня долетает крошечный лепесток его огня, который тут же находит путь в мои огненные линии силы. Видимо, так Айвен пытается меня подбодрить, успокоить.
Белая волшебная палочка в шнуровке высокого ботинка вдруг напоминает о себе: она отзывается на внезапный приток огня, и я машинально касаюсь её гладкой ручки. Мои земные и огненные линии силы устремляются к палочке, проникают в неё, и меня вдруг пронизывает порыв ветра, а за ним и холод от тонкой струйки воды.
Земля. Огонь. Воздух. Вода.
Четыре линии силы вьются во мне, закручиваясь невидимой спиралью вокруг белой волшебной палочки.
Часть 2
Пролог. Время кровавой жатвы
Гвиннифер Крофт восхищённо оглядывает целое море гарднерийских магов, наводнивших площадь перед главным храмом Валгарда. Их лица мерцают в вечерней полутьме светлыми оттенками изумруда – этот знак достался магам в дар от Древнейшего как свидетельство неоспоримого превосходства благословенной гарднерийской расы.
Гвинн любуется нежным лиственно-зелёным оттенком своего узкого запястья, и её переполняет восторг. Как и у большинства молодых женщин в этом зале, её руки покрыты изысканным узором обручения – тонкие чёрные линии великолепно смотрятся на бледно-зелёной мерцающей коже. Все женщины, как и Гвинн, в чёрных строгих платьях поверх длинных нижних юбок. Одинаковая одежда выглядит как священный знак – они все часть чего-то большого, доброго, сильного и чистого.
В этот зимний вечер, должно быть, очень холодно, однако Гвинн не набросила накидку. Да и зачем? Ведь над площадью сияют магические звёзды благословения, они даже больше, чем колёса водяных мельниц, и пылают жарким золотым пламенем. Гвинн тает от восторга при виде этой удивительной красоты, любуясь залитым теплом и светом пространством.
На площадь потоком устремляются солдаты и заполняют все широкие ступени перед храмом. Наверное, здесь весь Третий дивизион, на правом рукаве их мундиров красуется эмблема железного цветка. Гвинн переполняет бурлящая радость, когда она встаёт на цыпочки и вытягивает шею, стремясь разглядеть в рядах военных своего мужа Джеффри.
Милого, дорогого Джеффри.
Она вглядывается через плечи стоящих перед ней женщин в чёрном, и наконец у собора мелькает знакомая фигура – её высокий, стройный молодой муж! Джеффри стоит почти у самой стены храма, все солдаты вокруг него неподвижно смотрят на толпу, заполнившую площадь.
Встретившись взглядом с Джеффри, Гвинн радостно улыбается. Его глаза вспыхивают, а уголки рта приподнимаются – он с обожанием смотрит на юную супругу. Но почти сразу на лицо Джеффри возвращается непроницаемая маска, как положено военным, но время от времени он всё же посматривает на Гвинн, и каждый раз её сердце подпрыгивает и трепещет от счастья.
На чёрном мундире Джеффри вышита белая птица вместо обычного серебристого шара Эртии – это знак его принадлежности к секте Стивиана, самых преданных последователей учения, изложенного в «Книге Древних».
Стивианы – наиблагословеннейшие из магов.
Мундир Джеффри – это отражение нового гарднерийского флага, которым украшен фасад главного храма. Новый флаг предложил верховный маг Маркус Фогель. Теперь на чёрном фоне вместо языческого шара Эртии белеет силуэт птицы – символ Древнейшего.
Маркус Фогель поднимается на широкую платформу, установленную около первой ступеньки лестницы к храму, и толпа встречает его радостными криками. Гвинн заражается радостным возбуждением большинства сограждан, её пронизывает исступление, почти одержимость беснующейся толпы.
Фогель великолепен, он воплощение силы и власти, черты его строгого лица сияют светлыми оттенками изумруда, как у каждого истинного гарднерийца, на груди его длиннополого одеяния тоже белеет птица Древнейшего.
Фогель подходит к трибуне из железного дерева, установленной в самой середине импровизированной сцены, и оглядывает толпу, будто паству.
Под взглядом верховного мага Гвинн трепещет от восторга. Самый праведный и наиблагословеннейший среди них!
За спиной Фогеля выстроились полукругом маги пятого уровня, священники и члены Совета магов. Четверо юных представителей Совета стоят тут же, по двое с каждой стороны. Их лица преисполнены гордости. Фогель поднимает обе руки, призывая к тишине.
Толпа послушно стихает, в воздухе витает всеобщее возбуждение.
Старейший маг света, член Совета магов, выступает вперёд. Он взмахивает волшебной палочкой, и перед Фогелем возникают три тёмно-зелёные руны, вращающиеся по собственным орбитам, как крошечные планеты.
– Маги, – звучным, усиленным рунами голосом обращается верховный маг к толпе, – слишком долго исчадиям зла было позволено безнаказанно свирепствовать на Эртии. – Его взгляд проносится над толпой, и сердце Гвинн устремляется к вождю. – Слишком долго варвары и потомки фей плодились на нашей земле и на проклятых пустошах.
Фогель умолкает, и тишина тут же окутывает Гвинн, точно плотный кокон.
Все ждут. Тысячи собравшихся ловят каждый вздох верховного мага.
Взгляд Фогеля разгорается огнём истинной веры.
– Они думали, что смогут нас уничтожить. Кельты. Уриски. Феи. Они порабощали нас. Издевались над нами. Мучили нас. Они пытались превратить нас в пыль. – Оратор бросает на толпу острые, точно чёрные молнии взгляды. – Однако мы выстояли, преисполненные волей Древнейшего. И теперь маги готовы пройти по Эртии как неукротимый поток силы.
Толпа единодушно взрывается криками, победными возгласами тысяч голосов.
Прекрасная Гарднерия – страна магов! Священная, сильная и воистину великая!
Во власти всеобщего ликования Гвинн присоединяется к вопящим рядом, в её глазах сверкают слёзы, а губы сами собой растягиваются в широкой улыбке. Ещё немного – и радость выплеснется из неё и перекроет поток эмоций других магов.
Наконец толпа успокаивается, и Фогель открывает «Книгу Древних», лежащую перед ним на подставке.
Все слушают, боясь упустить хоть слово, когда верховный маг зачитывает древнюю повесть пророчицы Галлианы. Его голос набирает силу, когда Фогель читает о спасении благословенной земли магов от армии демонов. Тогда гарднерийцев спасли Белый Жезл и волшебные цветы железного дерева.
Гвинн хмуро оглядывает толпу, зацепившись взглядом за кружок более раскованных женщин, не принадлежащих к секте Стивиана. Они наряжены в облегающие фигуру платья, а чёрная материя по краю отделана полосками запретных оттенков – лилового, золотистого, тёмно-оранжевого и розового, – цветами фей. Гвинн с гордостью смотрит на своё строгое чёрное одеяние. Когда Фогель объявил о предстоящем очищении традиций от пережитков язычества, некоторые дамы рыдали и отказывались прогонять служанок-урисок.
Теперь этих магов подозревают: возможно, они предали священные идеи, связались с язычниками, которые только и мечтают подорвать могущество Гарднерии.
Гвинн благодарно вздыхает, вспоминая строгое воспитание – правила секты Стивиана в её семье ставили очень высоко, и теперь все её родственники вне подозрения, ведут дела только со стивианами, избегая варваров и яда, который те несут повсюду.
Джеффри ловит взгляд Гвинн и почти незаметно игриво улыбается ей. Горячие волны пробегают по её спине при воспоминании о наполненных лаской ночах, и в её сердце разгорается любовь.
«У нас с Джеффри будут дети с чистой кровью, истинные маги. И они вырастут в мире, свободном от исчадий зла».
Фогель дочитывает историю и умолкает, отрывая Гвинн от блаженных размышлений.
– Пришло время исполнить пророчество, маги, – сурово произносит оратор. – У варваров растёт демон-икарит, однако он пока лишь ребёнок, сосуд греха, и его легко умертвить.
Гвинн слушает о том, как маги Пятого дивизиона разыскивают ребёнка-икарита, и в её душе поднимается чувство вины, поделиться этим она не может ни с единой живой душой.
Она знает, кто дал жизнь демону-икариту.
Сейдж Гаффни была её подругой. Они познакомились, когда им было по тринадцать лет. Счастливые невесты в день обручения, они заслушивались историями о невероятных приключениях Белого Жезла.
«Что на меня тогда нашло? – мучается Гвинн. – Как я могла выкрасть ту волшебную палочку из отцовской оружейной? И зачем я отдала её Сейдж?»
А теперь Сейдж на стороне исчадий зла. Она сбежала с кельтом и разорвала священный обряд обручения. А потом родила омерзительного ребёнка.
Икарита из пророчества.
Сердце Гвинн рвётся от боли и жестоких сожалений. А в ушах звучит предупреждение – эта ужасная опасность подстерегает любого мага, стоит ему или ей свернуть с предначертанного Древнейшим пути.
– Стойко придерживайтесь вашей веры, маги, – наставляет с трибуны Фогель. – Одна часть пророчества исполняется… – Он окидывает толпу горящим взглядом и заканчивает: – И вскоре свершится другая.
Позади Фогеля среди неподвижных фигур заметно какое-то движение, вперёд выводят гарднерийку, её вежливо поддерживают молодые военные. Стоящие рядом растерянно перешёптываются, однако Гвинн знает эту девушку.
Фэллон Бэйн.
Сердце Гвинн падает, как камень в бездонную пропасть при виде измождённого лица Фэллон. Она должна стать сияющей звездой пророчества. Новой Чёрной Ведьмой – защитницей Гарднерии, победительницей демонов-икаритов.
Однако она многого натерпелась от исчадий зла.
Фэллон стоит впереди, опираясь на магов. С огромным усилием она вынимает из ножен волшебную палочку и поднимает её над головой.
Из кончика палочки вырывается вьющееся спиралью тёмное облако, и Гвинн вместе со всеми потрясённо ахает, её глаза расширяются от изумления. Буря набирает силу, над площадью проносится ледяной ветер, в мгновение ока гаснут пылающие звёзды благословения.
На площадь с рёвом врывается холодный ветер.
Гвинн обхватывает себя за плечи, стараясь согреться, однако мороз неумолимо кусает сквозь тонкий шёлк платья.
Фэллон поднимает волшебную палочку ещё выше, и вихрь превращается в сверкающую ледяную спираль. Кристаллы отрываются от главной волны и фонтаном взлетают в ночное небо, длинные, как копья, закрывая тьму, будто стая перепуганных птиц.
Зубы Гвинн выбивают дробь, от морозного воздуха колет в груди, как иголками, а ледяные копья уже стремятся к земле с отвратительным тонким свистом. По толпе пробегает ропот, гарднерийцы растерянно оглядываются, кто-то вскрикивает, поднимает руки в бессмысленной попытке защититься от приближающихся ледяных лезвий. Сердце Гвинн колотится с такой силой, будто сейчас выскочит из груди, однако она стискивает зубы и бесстрашно ждёт неизбежного.
«Да исполнится воля Древнейшего. Да исполнится воля Древнейшего».
Гвинн резко втягивает воздух, когда длинная, острая льдинка застывает у самого её лица, обращённого к небу, покачиваясь надо лбом. Прежде чем Гвинн набирается храбрости выдохнуть, ледяное копьё взрывается одновременно со своими собратьями, и на толпу медленно опускается туман из почти невидимых глазу осколков.
Гвинн оглядывается, замёрзшая и испуганная, но преисполненная странного воодушевления. Рядом с ней с земли молча поднимаются маги с искажёнными от страха, припорошёнными ледяной пылью лицами.
– Вознесём молитву, маги, – произносит Фогель, склоняя голову, пока Фэллон медленно уводят. – О Древнейший, – нараспев говорит верховный маг. – Ты спас нас в начале начал от злых демонов. Ты предрёк час кровавой жатвы.
Фогель поднимает глаза, и от него исходит такой праведный гнев, что линии сил Гвинн вздрагивают.
Похоже, Андрас снова разговаривает с матерью, и я этому очень рада.
Тьерни решительно качает головой:
– Когда плели заклинание для меня, его сделали специально очень сложным, призвали магию водных фей. Она крепкая, как сталь.
– Амазы объединили в своей магии несколько рунических систем, – объясняет Андрас. – Потому их волшебство такое сильное. Они обязательно найдут способ рассеять твои чары.
– Я не хочу сидеть в этой клетке! – восклицает Тьерни. – В моём истинном облике я слилась бы с водой, вдохнула воду, стала такой, какая я на самом деле…
Она умолкает, тонкие губы дрожат, и Андрас привлекает её к себе. Марина смотрит на эту сцену с тихим отчаянием.
Силы покидают меня, и я решаю бросить последний взгляд на Айвена. Его глаза остыли до обычного ярко-изумрудного цвета, однако по-прежнему с пылом устремлены на меня. До меня долетает крошечный лепесток его огня, который тут же находит путь в мои огненные линии силы. Видимо, так Айвен пытается меня подбодрить, успокоить.
Белая волшебная палочка в шнуровке высокого ботинка вдруг напоминает о себе: она отзывается на внезапный приток огня, и я машинально касаюсь её гладкой ручки. Мои земные и огненные линии силы устремляются к палочке, проникают в неё, и меня вдруг пронизывает порыв ветра, а за ним и холод от тонкой струйки воды.
Земля. Огонь. Воздух. Вода.
Четыре линии силы вьются во мне, закручиваясь невидимой спиралью вокруг белой волшебной палочки.
Часть 2
Пролог. Время кровавой жатвы
Гвиннифер Крофт восхищённо оглядывает целое море гарднерийских магов, наводнивших площадь перед главным храмом Валгарда. Их лица мерцают в вечерней полутьме светлыми оттенками изумруда – этот знак достался магам в дар от Древнейшего как свидетельство неоспоримого превосходства благословенной гарднерийской расы.
Гвинн любуется нежным лиственно-зелёным оттенком своего узкого запястья, и её переполняет восторг. Как и у большинства молодых женщин в этом зале, её руки покрыты изысканным узором обручения – тонкие чёрные линии великолепно смотрятся на бледно-зелёной мерцающей коже. Все женщины, как и Гвинн, в чёрных строгих платьях поверх длинных нижних юбок. Одинаковая одежда выглядит как священный знак – они все часть чего-то большого, доброго, сильного и чистого.
В этот зимний вечер, должно быть, очень холодно, однако Гвинн не набросила накидку. Да и зачем? Ведь над площадью сияют магические звёзды благословения, они даже больше, чем колёса водяных мельниц, и пылают жарким золотым пламенем. Гвинн тает от восторга при виде этой удивительной красоты, любуясь залитым теплом и светом пространством.
На площадь потоком устремляются солдаты и заполняют все широкие ступени перед храмом. Наверное, здесь весь Третий дивизион, на правом рукаве их мундиров красуется эмблема железного цветка. Гвинн переполняет бурлящая радость, когда она встаёт на цыпочки и вытягивает шею, стремясь разглядеть в рядах военных своего мужа Джеффри.
Милого, дорогого Джеффри.
Она вглядывается через плечи стоящих перед ней женщин в чёрном, и наконец у собора мелькает знакомая фигура – её высокий, стройный молодой муж! Джеффри стоит почти у самой стены храма, все солдаты вокруг него неподвижно смотрят на толпу, заполнившую площадь.
Встретившись взглядом с Джеффри, Гвинн радостно улыбается. Его глаза вспыхивают, а уголки рта приподнимаются – он с обожанием смотрит на юную супругу. Но почти сразу на лицо Джеффри возвращается непроницаемая маска, как положено военным, но время от времени он всё же посматривает на Гвинн, и каждый раз её сердце подпрыгивает и трепещет от счастья.
На чёрном мундире Джеффри вышита белая птица вместо обычного серебристого шара Эртии – это знак его принадлежности к секте Стивиана, самых преданных последователей учения, изложенного в «Книге Древних».
Стивианы – наиблагословеннейшие из магов.
Мундир Джеффри – это отражение нового гарднерийского флага, которым украшен фасад главного храма. Новый флаг предложил верховный маг Маркус Фогель. Теперь на чёрном фоне вместо языческого шара Эртии белеет силуэт птицы – символ Древнейшего.
Маркус Фогель поднимается на широкую платформу, установленную около первой ступеньки лестницы к храму, и толпа встречает его радостными криками. Гвинн заражается радостным возбуждением большинства сограждан, её пронизывает исступление, почти одержимость беснующейся толпы.
Фогель великолепен, он воплощение силы и власти, черты его строгого лица сияют светлыми оттенками изумруда, как у каждого истинного гарднерийца, на груди его длиннополого одеяния тоже белеет птица Древнейшего.
Фогель подходит к трибуне из железного дерева, установленной в самой середине импровизированной сцены, и оглядывает толпу, будто паству.
Под взглядом верховного мага Гвинн трепещет от восторга. Самый праведный и наиблагословеннейший среди них!
За спиной Фогеля выстроились полукругом маги пятого уровня, священники и члены Совета магов. Четверо юных представителей Совета стоят тут же, по двое с каждой стороны. Их лица преисполнены гордости. Фогель поднимает обе руки, призывая к тишине.
Толпа послушно стихает, в воздухе витает всеобщее возбуждение.
Старейший маг света, член Совета магов, выступает вперёд. Он взмахивает волшебной палочкой, и перед Фогелем возникают три тёмно-зелёные руны, вращающиеся по собственным орбитам, как крошечные планеты.
– Маги, – звучным, усиленным рунами голосом обращается верховный маг к толпе, – слишком долго исчадиям зла было позволено безнаказанно свирепствовать на Эртии. – Его взгляд проносится над толпой, и сердце Гвинн устремляется к вождю. – Слишком долго варвары и потомки фей плодились на нашей земле и на проклятых пустошах.
Фогель умолкает, и тишина тут же окутывает Гвинн, точно плотный кокон.
Все ждут. Тысячи собравшихся ловят каждый вздох верховного мага.
Взгляд Фогеля разгорается огнём истинной веры.
– Они думали, что смогут нас уничтожить. Кельты. Уриски. Феи. Они порабощали нас. Издевались над нами. Мучили нас. Они пытались превратить нас в пыль. – Оратор бросает на толпу острые, точно чёрные молнии взгляды. – Однако мы выстояли, преисполненные волей Древнейшего. И теперь маги готовы пройти по Эртии как неукротимый поток силы.
Толпа единодушно взрывается криками, победными возгласами тысяч голосов.
Прекрасная Гарднерия – страна магов! Священная, сильная и воистину великая!
Во власти всеобщего ликования Гвинн присоединяется к вопящим рядом, в её глазах сверкают слёзы, а губы сами собой растягиваются в широкой улыбке. Ещё немного – и радость выплеснется из неё и перекроет поток эмоций других магов.
Наконец толпа успокаивается, и Фогель открывает «Книгу Древних», лежащую перед ним на подставке.
Все слушают, боясь упустить хоть слово, когда верховный маг зачитывает древнюю повесть пророчицы Галлианы. Его голос набирает силу, когда Фогель читает о спасении благословенной земли магов от армии демонов. Тогда гарднерийцев спасли Белый Жезл и волшебные цветы железного дерева.
Гвинн хмуро оглядывает толпу, зацепившись взглядом за кружок более раскованных женщин, не принадлежащих к секте Стивиана. Они наряжены в облегающие фигуру платья, а чёрная материя по краю отделана полосками запретных оттенков – лилового, золотистого, тёмно-оранжевого и розового, – цветами фей. Гвинн с гордостью смотрит на своё строгое чёрное одеяние. Когда Фогель объявил о предстоящем очищении традиций от пережитков язычества, некоторые дамы рыдали и отказывались прогонять служанок-урисок.
Теперь этих магов подозревают: возможно, они предали священные идеи, связались с язычниками, которые только и мечтают подорвать могущество Гарднерии.
Гвинн благодарно вздыхает, вспоминая строгое воспитание – правила секты Стивиана в её семье ставили очень высоко, и теперь все её родственники вне подозрения, ведут дела только со стивианами, избегая варваров и яда, который те несут повсюду.
Джеффри ловит взгляд Гвинн и почти незаметно игриво улыбается ей. Горячие волны пробегают по её спине при воспоминании о наполненных лаской ночах, и в её сердце разгорается любовь.
«У нас с Джеффри будут дети с чистой кровью, истинные маги. И они вырастут в мире, свободном от исчадий зла».
Фогель дочитывает историю и умолкает, отрывая Гвинн от блаженных размышлений.
– Пришло время исполнить пророчество, маги, – сурово произносит оратор. – У варваров растёт демон-икарит, однако он пока лишь ребёнок, сосуд греха, и его легко умертвить.
Гвинн слушает о том, как маги Пятого дивизиона разыскивают ребёнка-икарита, и в её душе поднимается чувство вины, поделиться этим она не может ни с единой живой душой.
Она знает, кто дал жизнь демону-икариту.
Сейдж Гаффни была её подругой. Они познакомились, когда им было по тринадцать лет. Счастливые невесты в день обручения, они заслушивались историями о невероятных приключениях Белого Жезла.
«Что на меня тогда нашло? – мучается Гвинн. – Как я могла выкрасть ту волшебную палочку из отцовской оружейной? И зачем я отдала её Сейдж?»
А теперь Сейдж на стороне исчадий зла. Она сбежала с кельтом и разорвала священный обряд обручения. А потом родила омерзительного ребёнка.
Икарита из пророчества.
Сердце Гвинн рвётся от боли и жестоких сожалений. А в ушах звучит предупреждение – эта ужасная опасность подстерегает любого мага, стоит ему или ей свернуть с предначертанного Древнейшим пути.
– Стойко придерживайтесь вашей веры, маги, – наставляет с трибуны Фогель. – Одна часть пророчества исполняется… – Он окидывает толпу горящим взглядом и заканчивает: – И вскоре свершится другая.
Позади Фогеля среди неподвижных фигур заметно какое-то движение, вперёд выводят гарднерийку, её вежливо поддерживают молодые военные. Стоящие рядом растерянно перешёптываются, однако Гвинн знает эту девушку.
Фэллон Бэйн.
Сердце Гвинн падает, как камень в бездонную пропасть при виде измождённого лица Фэллон. Она должна стать сияющей звездой пророчества. Новой Чёрной Ведьмой – защитницей Гарднерии, победительницей демонов-икаритов.
Однако она многого натерпелась от исчадий зла.
Фэллон стоит впереди, опираясь на магов. С огромным усилием она вынимает из ножен волшебную палочку и поднимает её над головой.
Из кончика палочки вырывается вьющееся спиралью тёмное облако, и Гвинн вместе со всеми потрясённо ахает, её глаза расширяются от изумления. Буря набирает силу, над площадью проносится ледяной ветер, в мгновение ока гаснут пылающие звёзды благословения.
На площадь с рёвом врывается холодный ветер.
Гвинн обхватывает себя за плечи, стараясь согреться, однако мороз неумолимо кусает сквозь тонкий шёлк платья.
Фэллон поднимает волшебную палочку ещё выше, и вихрь превращается в сверкающую ледяную спираль. Кристаллы отрываются от главной волны и фонтаном взлетают в ночное небо, длинные, как копья, закрывая тьму, будто стая перепуганных птиц.
Зубы Гвинн выбивают дробь, от морозного воздуха колет в груди, как иголками, а ледяные копья уже стремятся к земле с отвратительным тонким свистом. По толпе пробегает ропот, гарднерийцы растерянно оглядываются, кто-то вскрикивает, поднимает руки в бессмысленной попытке защититься от приближающихся ледяных лезвий. Сердце Гвинн колотится с такой силой, будто сейчас выскочит из груди, однако она стискивает зубы и бесстрашно ждёт неизбежного.
«Да исполнится воля Древнейшего. Да исполнится воля Древнейшего».
Гвинн резко втягивает воздух, когда длинная, острая льдинка застывает у самого её лица, обращённого к небу, покачиваясь надо лбом. Прежде чем Гвинн набирается храбрости выдохнуть, ледяное копьё взрывается одновременно со своими собратьями, и на толпу медленно опускается туман из почти невидимых глазу осколков.
Гвинн оглядывается, замёрзшая и испуганная, но преисполненная странного воодушевления. Рядом с ней с земли молча поднимаются маги с искажёнными от страха, припорошёнными ледяной пылью лицами.
– Вознесём молитву, маги, – произносит Фогель, склоняя голову, пока Фэллон медленно уводят. – О Древнейший, – нараспев говорит верховный маг. – Ты спас нас в начале начал от злых демонов. Ты предрёк час кровавой жатвы.
Фогель поднимает глаза, и от него исходит такой праведный гнев, что линии сил Гвинн вздрагивают.