Железный цветок

– Жизнь – штука несправедливая, – срывающимся голосом заключает она.

Какой стыд. Да все мои терзания ничто по сравнению с горем, пережитым Ферниллой. Она столько вынесла и всё же не сломалась. А я сижу и плачу… о пустяках! Надо собраться, смахнуть слёзы и жить дальше.

– Так-то, Эллорен Гарднер. – Повариха смотрит на меня холодно, но без злобы. – Держись! Моя внучка, Ферн… я хочу для неё другой жизни. Нечего ей батрачить на гарднерийцев, как будто она хуже грязи. Пусть станет свободной и духом, и телом. Хотя свобода духа никому не даётся легко. Но ты-то свободна, Эллорен? Тебе они голову не задурили?

Я честно смотрю ей в глаза и качаю головой.

– Вот и хорошо, – довольно улыбается Фернилла. – Такой и оставайся. Скучать нам не придётся. Ещё многое предстоит изменить, чтобы крошке Ферн жилось лучше.





ПОСТАНОВЛЕНИЕ

СОВЕТА МАГОВ

№ 103



Любую информацию о похищении необъезженного военного дракона с гарднерийской базы Четвёртого дивизиона следует немедленно сообщить Совету магов. Соучастие в похищении военных драконов карается смертью.





Глава 1. Чужая




– Фогель запечатал границы Гарднерии.

Мы с Тьерни встревоженно переглядываемся. В кладовой за кухней воцаряется тишина. Профессор сидит за столом, сцепив руки перед собой, и внимательно оглядывает собравшихся.

Усталые лица членов группы Сопротивления освещены тусклыми лампами. Напротив меня сидит Айвен, рядом с ним – Айрис. Он хмурится, между бровями появляется глубокая складка. Я стараюсь не смотреть в его сторону, но у меня ничего не выходит. У них за спиной, прислонившись к полкам, уставленным банками с вареньем и консервами, стоит Фернилла. Скрестив руки на груди, она не сводит бледно-розовых глаз с Джулиаса Кристиана. Бледдин Артерра держится в тени, её кожа мерцает в отсветах старых ламп и кажется тёмно-зелёной. Проректор Лукреция Квиллен сидит рядом с профессором, прямая, сосредоточенная.

Нас совсем мало. Собираться большими группами опасно, такие встречи сразу вызовут подозрения. Каждый из нас передаёт сведения другим борцам Сопротивления, которые действуют в Верпасии: например, я сообщаю обо всём братьям и друзьям. Недавно мы вместе освободили Нагу, необъезженного военного дракона, точнее, дракониху, с которой хорошо знаком Айвен.

– Охрана из магов патрулирует границу день и ночь, – мрачно продолжает Джулиас и после некоторых колебаний добавляет: – В последнее время маги берут с собой гидринов, специально натасканных на поиск фей.

– Гидринов? – с ужасом отзывается Тьерни.

Она сидит рядом со мной, напряжённая, как натянутая струна. Гидрины – огромные, размером с дикого лесного кабана твари, невообразимо жестокие и с очень тонким нюхом… От одной мысли о встрече с таким чудовищем пробирает дрожь.

– Фогель заручился поддержкой местного населения, гарднерийцев, – вторит профессору Лукреция. – За головы зачарованных фей назначена большая награда.

Её чёрные шёлковые одежды переливаются в свете ламп. Проректор сегодня в длинном платье с разрезами по бокам, надетом поверх того же цвета юбки в пол, на рукаве платья красуется белая повязка в знак поддержки верховного мага Маркуса Фогеля. Точно так же одеваемся и мы с Тьерни, чтобы не выделяться из толпы гарднерийцев.

Никто не должен заподозрить, что мы связаны с Сопротивлением. Я это понимаю, и всё же каждый раз, когда затягиваю на рукаве белую повязку, меня тошнит от отвращения.

В Сопротивление меня приняли всего несколько дней назад, и пока я знаю только, что ведущие посты здесь занимают Джулиас, Лукреция и Фернилла. Есть так называемое Кельтское крыло Сопротивления – они проводят акции устрашения и организовывают саботаж против гарднерийских и альфсигрских военных, а Верпасийская группа (наша) занимается по большей части переправкой беженцев через Верпасию и за пределы Западных земель.

Вооружённые силы гарднерийцев и альфсигрских эльфов внушают жителям Верпасии неистребимый страх, а наша кучка единомышленников слишком маленькая, к тому же у нас почти нет оружия и слишком много забот. Наше единственное преимущество – Нага, несломленная дракониха, у которой страшно изуродованы лапы и крылья.

В общем, дела обстоят, мягко говоря, плохо.

Противно ноет голова, и я прикладываю ладонь ко лбу в тщетной попытке ослабить боль. Из кухни доносится запах поднимающегося теста и аромат сушёных трав, проникает к нам и немного тепла, но его явно недостаточно, чтобы согреться.

День у меня выдался неважный.

Я проснулась на рассвете в холодном поту, запутавшись ногами в одеяле, и некоторое время приходила в себя, отгоняя воспоминания об очередном кошмарном сне. Этот ужас преследует меня уже почти неделю.

Что же мне снится? Как же выцарапать из тьмы ускользающие обрывки призрачных видений?

Поле битвы под грозно алеющим небом, по полю идёт зловещая фигура в тёмном плаще, её лицо скрыто под большим капюшоном. Фигура идёт ко мне, словно знает, что я прячусь за мёртвым почерневшим деревом, сжимая в руке белую волшебную палочку.

Сейчас от пережитого ночью остались лишь отголоски ужаса и странное тягостное ощущение надвигающейся тьмы.

– Что слышно о выборах в Совет Верпасии? – спрашивает Бледдин.

– Гарднерийцы получили большинство, – вздыхает Фернилла.


– О Древнейший! – вырывается у меня, а Айрис сердито фыркает.

В её карих глазах плещется гнев.

И страх.

Айвен успокаивающе накрывает ладонью её руку, и я поспешно отворачиваюсь, чтобы никто не заметил раздирающей меня зависти.

– Мы знали, что так и будет, – с сардонической полуулыбкой замечает Тьерни. – На Совет Верпасии уже давно никто не возлагает надежд.

Однако такой проигрыш – это не просто потерянные надежды, это самый настоящий провал.

В Верпасии живут представители многих рас, в основном верпасиане, гарднерийцы, эльфхоллены и кельты. И если в правящем Совете большинство мест досталось гарднерийцам, они очень скоро начнут распространять своё влияние на всю страну, захватят территорию, даже не прибегая к военной силе.

Где-то наверху вспыхивает и гаснет свет, и все одновременно поднимают головы. Под грубыми балками потолка собрались тёмные грозовые облака, в глубине которых вспыхивают серебром яркие молнии. Магия водных фей, никаких сомнений. Волшебные силы Тьерни крепнут день ото дня, и ей не просто держать их под контролем. И это очередное тому подтверждение.

Тьерни зажмуривается и резко втягивает воздух. Облако постепенно тает, и вскоре от него не остаётся и следа. Джулиас и Лукреция не скрывают тревоги, но Тьерни упрямо отворачивается, избегая встречаться с ними взглядом.

– Гарднерийцы развесили свои флаги повсюду! – Каждое слово Бледдин сопровождает рублеными движениями руки и вдруг переводит взгляд на меня, с отвращением кривя губы. – Размахивают своими тряпками, как будто они хозяева всей Эртии!

Не могу сказать, что рядом с разгневанной Бледдин мне очень уютно. Её ярость направлена именно на меня. В полумраке кладовой мои зелёные глаза и мерцающая кожа – отличительные признаки гарднерийцев – заметны сильнее, чем при свете дня.

– Ещё немного – и Верпасия станет провинцией Гарднерии! – пронзительно выкрикивает Айрис. – Джулиас, нам надо выбираться отсюда, и поскорее!

Профессор сочувственно кивает:

– Мы готовы переправить на восток большую группу беженцев, однако сейчас это слишком опасно: в пустыне свирепствуют песчаные бури. Придётся ждать зимы.

Джулиас искренне пытается успокоить Айрис, терпеливо объясняет, как и когда состоится переход в Восточные земли. Хоть меня и раздражает Айрис, я ей искренне сочувствую.

Айвен вдруг поднимает на меня глаза и тут же отворачивается. И снова, как и прежде, у меня колет в груди. С того дня, как мы спасли Нагу и разрушили гарднерийский военный лагерь, Айвен меня избегает. А с той встречи в амбаре, когда я выставила себя на посмешище, он стал со мной ещё холоднее.

Стараясь вздыхать как можно незаметнее и подальше отогнать горькие мысли и воспоминания, я внимательно слушаю Джулиаса. Профессор рассказывает Фернилле о провизии, которая необходима для беженцев. Я машинально глажу кулон из веточки снежного дуба – подарок Лукаса Грея. Похоже, мои попытки держаться от Лукаса подальше успехом не увенчались. Судя по его письмам и подаркам, он по-прежнему намерен со мной обручиться.

Мои пальцы скользят по искусно вырезанной фигурке, и перед глазами встаёт успокаивающий образ дерева, шелестящего серебристой листвой. Должна признать, прикасаться к кулону очень приятно, на меня всякий раз нисходит покой и умиротворение. Похожие ощущения вызывает и белая волшебная палочка, которую я получила от Сейдж.

Чем сильнее я сжимаю кусочек снежного дуба, тем отчётливее ощущаю поток бурлящей энергии, пронизывающий меня с головы до пят. Когда я впервые надела подарок Лукаса, Винтер посоветовала мне быть осторожнее. Она тоже почувствовала в кулоне отголоски неведомой силы, которые пробуждают в глубине моей души что-то непонятное. В нём тепло мерцающего пламени и мощь древнего дерева – сопротивляться его искушению у меня не хватает сил.

Бросив украдкой взгляд на Айвена, я со вздохом отпускаю веточки снежного дуба. Айрис придвинулась к нему так близко, что едва не упирается подбородком ему в плечо. Ревность… волна горькой ревности снова неудержимо поднимается во мне. Золотистые локоны Айрис, отливающие медовым цветом в неверном свете ламп, касаются руки и плеча Айвена.

Неужели мне всё привиделось? Ведь ты почти поцеловал меня той ночью! Почему ты тогда отстранился и ушёл?

Быть может, я прочту ответ в чертах прекрасного лица Айвена, от которого мне так трудно оторвать взгляд. Айрис вдруг поворачивается ко мне, и, застигнутая врасплох, я торопливо отворачиваюсь. Однако она ещё долго сверлит меня яростным взглядом, а потом медленно нарочно опускает голову на плечо Айвена и берёт его под руку.

Айвен рассеянно-успокаивающим жестом накрывает её руку своей. На лице Айрис расцветает торжествующая улыбка, и у меня пересыхает во рту. Вечер окончательно испорчен.

– Что слышно об амнистии для беженцев? – обращается к Лукреции Тьерни, дождавшись окончания беседы Джулиаса и Ферниллы.

– Мы делаем всё возможное, – отвечает Лукреция. – Дела обстоят… не очень. Амазы принимают ограниченное количество беженцев, но только женщин. Ву трин, насколько я понимаю, обещают в конце концов переправить этих беженцев дальше на восток. – Тьерни хмурится всё сильнее, и Лукреция торопливо добавляет: – Но и это очень важно. Амазы многим рискуют, с их стороны это очень храбрый шаг. В то же время ликаны, кельты и верпасиане опасаются вызвать такими поступками гнев гарднерийцев.

– Так что же в таком случае нам делать? – Тьерни уже не просто спрашивает, она требует ответа.

– Мы продолжим выводить беженцев из опасных районов, около линии огня гарднерийцев и альфсигрских эльфов, – отвечает профессор, доставая из кармана платок, чтобы протереть очки. – Мы рассчитываем на помощь ву трин. Коммандер Кам Вин сочувствует положению вынужденных переселенцев.

Коммандер Вин? Вот это сюрприз! Я прекрасно помню, как она пыталась запугать меня, требуя зажечь свечу волшебной палочкой.

– Коммандер Вин не может открыто выступить против Гарднерии, – добавляет Джулиас. – Народ ной всегда сохранял нейтралитет в отношениях с гарднерийцами. Чародейкам ву трин не позволят спровоцировать войну, даже по неосторожности.

– Значит, народ ной тоже боится гарднерийцев, – с отвращением фыркает Тьерни. – Они ничуть не лучше остальных.

– Так и есть, Тьерни. Ты права, – устало кивает Джулиас. – Однако коммандер Вин видит чуть дальше своего носа и понимает, что ву трин не смогут вечно потакать гарднерийцам. Коммандер Вин склоняется к союзу с нами. И мы это только приветствуем, ведь вскоре ситуация ещё сильнее ухудшится.

– Уже ухудшилась, и очень сильно, – утверждает Тьерни.

– Она права, – вступает в разговор Айвен, обведя взглядом собравшихся за столом. – Гарднерийские военные стажёры уже начали подрезать урисок.

Айрис бледнеет, а Бледдин выплёвывает ругательство на родном языке.

– За последние два дня было уже четыре нападения, – мрачно поясняет Айвен и обращается к Фернилле и Бледдин: – Будьте осторожны. Не ходите поодиночке.

– Что значит «подрезать»? – с удивлением вырывается у меня.

– Гарднерийцы отрезают нам кончики ушей, можно сказать, купируют, как животным. И срезают волосы. Вот что такое подрезать! – отвечает Бледдин, не скрывая гнева.