Железная дочь

– Уоррен! – ахнула девчушка, глядя на меня широко раскрытыми глазами. – Это она!

Все глаза устремились на меня.

– Это и правда ты! – выдохнул Уоррен. – Ты же она, да? Полукровка Оберона? Летняя принцесса.

Железный Конь зарычал и шагнул вперед, заставив троицу отступить. Я положила руку ему на грудь.

– Откуда вы меня знаете?

– Ну, знаешь, она ищет тебя. Отправила добрую половину изгнанников на твои поиски…

– Так, а ну-ка помедленнее, козленок, – Пак поднял руку. – Что это за примечательная особа, о которой ты не перестаешь болтать?

Уоррен бросил на него взгляд: не то испуганный, не то благоговейный.

– Ее, конечно. Хозяйку этого места. Так… если она дочь Оберона, значит, ты тот самый?.. Плутишка Робин? Пак? – Пак усмехнулся, отчего Уоррен громко сглотнул, его кадык вздрогнул. – Но… – он оглядел Железного Коня. – …о нем она ничего не говорила. Кто это?

– Воняет, – прорычал зеленокожий юноша, скривив губы и обнажая тупые неровные зубы. – Пахнет углями. И железом.

Брови Уоррена взлетели вверх.

– Вот дерьмо. Он один из них, да? Железный фейри! Ох, она не обрадуется.

– Он со мной, – быстро ответила я, и Железный Конь выпрямился. – Он неопасен, обещаю. И о ком вы постоянно говорите? Кто она?

– Ее зовут Леананши, – заявил Уоррен с укоризной, будто я сама должна была догадаться. – Леананши Темная Муза. Королева Изгнанных.

Глаза Пака полезли на лоб.

– Ты шутишь, – произнес он, на лице его застыла не то ухмылка, не то гримаса ужаса. – Значит, Леананши возомнила себя королевой? Ох, Титании это понравится!

– Кто такая Леананши? – не выдержала я.

Гримаса застыла на лице Пака. Качая головой, он повернулся ко мне с мрачным видом.

– Плохие новости, принцесса. Когда-то Леананши была одной из самых могущественных существ во всей Небыли. Ее называли Темной Музой, поскольку она вдохновляла многих деятелей искусства на создание своих самых блестящих работ. Некоторых, кстати, можешь знать – Джеймс Дин, Джими Хендрикс, Курт Кобейн.

– Да ну!

Пак пожал плечами.

– Но, как ты понимаешь, за такую помощь надо платить. Никто из тех, кого Леананши вдохновляет, долго не живет. Да, их жизнь яркая, красочная, но короткая. Бывало, если артист оказывался совершенно особенным, она могла забрать его в Небыль, где он развлекал бы ее вечность. Или пока ей не наскучит. Конечно, это было до того, как… – Пак замолчал и покосился на меня.

– До чего?

– Титания изгнала ее в царство смертных, – быстро ответил Пак, будто собирался сказать что-то совсем другое. – По слухам, Леананши становилась слишком могущественной, слишком много смертных ей поклонялось. Поговаривали, что она сама хотела стать королевой. Естественно, наша славная Летняя Королева ревновала, мягко говоря, поэтому изгнала самопровозглашенную Королеву Музы и запечатала для нее все тропы, чтобы Леананши никогда не смогла вернуться в Небыль. Это случилось несколько лет назад, и с тех пор ее никто не видел. Но, судя по всему, – продолжал Пак, оглядывая троих подростков, которые слушали, с восторгом развесив уши, – у Леананши появились новые последователи. Новый идол для смертных, готовых броситься к ее ногам. – Он едва не рассмеялся. – С такой-то властью воровать приходится, а?

– Эй! – воскликнула девчушка, прищурившись на него. – Это еще что значит?

– Зачем Леананши ищет меня? – спросила я, и тут мне в голову пришла неприятная мысль. – Ты же не… думаешь, она хочет отомстить Титании? – Замечательно! Только этого не хватало, еще одна королева фейри, жаждущая заполучить меня. Придется вести счет.

Мы посмотрели на Уоррена, и тот отступил, подняв руки.

– Приятель, не смотри на меня так. Не знаю я, чего она хочет. Знаю только, что ищет вас.

– Нельзя сейчас идти к этой Леананши, – прогремел Железный Конь, заставив подростков подпрыгнуть, а потолок задрожать. Черт, похоже, он не умеет говорить тихо, даже если от этого зависит его жизнь. – У нас срочная миссия. Мы должны как можно скорее попасть в Калифорнию.

– Ну, сейчас мы никуда не пойдем, пока наш единственный выход отсюда сторожит Жаробрюх.

– Идемте с нами, – заговорил Уоррен, пристально глядя на меня

Я посмотрела на него. Нетерпеливость в его взгляде встревожила меня, как и внезапная перемена в настроении.

– Пойдем с нами к Леананши, – предложил он. – Она может помочь. Вам нужно в Калифорнию? Она запросто проведет вас туда…

– Уоррен, – окликнула его девчушка, схватила за рукав и отвела в сторону. – Отойдем-ка. Мы на секундочку, люди. – На удивление сильная для своих размеров, она потащила его в дальний угол. Отвернувшись к стене, они перешептывались, подозрительно оглядываясь на Железного Коня.

– Что будем делать? – размышляла я. – Подождем, пока дракон уйдет, и поищем путь назад через дебри? Или узнаем, чего от нас хочет Леананши?

– Нет, – прогремел Железный Конь, голос его эхом отражался от стен. – Я не доверяю этой Леананши. Слишком опасно.

– Пак?


Пак пожал плечами.

– При нормальных обстоятельствах я бы согласился с тостером, – ответил он, заслужив резкий взгляд Железного. – Леананши всегда была непредсказуемой, и ее силы хватит, чтобы превратить этого дракона в противную ящерицу. Но… я всегда говорил: враг, которого ты знаешь, лучше врага, которого не видишь.

Я кивнула.

– Согласна. Если Леананши ищет нас, думаю, стоит встретиться, но на наших условиях. А иначе кто знает, кого она за нами отправит.

– Кроме того… – Пак закатил глаза. – …думаю, есть еще одна проблемка.

– Какая?

– Наш верный гид подался в бега.

Я оглянулась, но Грималкина не увидела, и на мой зов он не ответил. Беспризорники смотрели на нас, нетерпеливо и в то же время нерешительно. Я вздохнула. Где сейчас Грималкин и когда он вернется, мы не знаем. Так что вариант был только один.

– Ну и, – улыбнулась я, обнадежив ребят, – далеко нам до Леананши?



Оказалось, что мы находились в подвале ее особняка.

– Так Леананши что, заставляет вас красть у драконов? – спросила я девчушку, пока мы шли по тускло освещенным коридорам; свет факелов мерцал над влажными каменными стенами. Не знаю, как сам дом, но подвал был огромным. Он напомнил мне средневековую темницу с тяжелыми дверями, деревянными решетками и горгульями на стенах. По полу всюду сновали мыши, в тени скрывались еще какие-то существа.

Девчонка, Кими, улыбнулась мне.

– У Леананши много клиентов с очень необычными вкусами, – пояснила она. – Большинство – изгнанники, как и она, которые по каким-то причинам не могут вернуться в Небыль. Она использует нас, – она указала на себя и Нельсона, – чтобы доставать для нее вещицы, которые сама достать не может. Например, то, что мы взяли у дракона. Очевидно, изгнанный ши из Нью-Йорка готов заплатить целое состояние за драконьи яйца.

– Вы украли у него яйца?!

– Только одно. – Кими рассмешила моя пораженная физиономия. – Но потом эта глупая ящерица проснулась, и нам пришлось делать ноги. – Она снова хихикнула, пригладив уши. – Не волнуйся ты так, мы не собираемся истреблять популяцию драконов. Леананши велела оставить парочку в живых.

Пак издал странный звук, возможно, в знак признания.

– А что вы, ребята, с этого получите?

– Бесплатные комнаты и питание, а вместе с этим и репутацию. А иначе мы бы жили на улицах. – Кими и Нельсон переглянулись, но Уоррен смотрел на меня. Он не сводил с меня глаз с тех пор, как мы отправились к Леананши, и мне было от этого не по себе.

– Плата тоже неплохая, – продолжила Кими, не обращая внимания на пристальный взгляд Уоррена. – По крайней мере, это лучше, чем когда тебя преследуют за то, кто ты есть, вытирают ноги и изгнанные, и фейри, которым в мире смертных больше нравится. Леананши предоставила нам защиту – с домашними любимцами королевы не шутят. Даже красные колпачки знают, что нас трогать нельзя. Не все, но все же.

– Но почему? – спросила я. – Вы же тоже изгнаны, так? Почему для вас все иначе? – Я посмотрел на ее пушистые хохлатые уши, на болотного цвета кожу Нельсона и на рога Уоррена. Они явно не были людьми. Но затем я вспомнила, как Уоррен держал перед собой железный крест, как он испугался, что мы чертовы фейри и смогли пройти через дверь, хотя Грималкин не мог. И тогда я догадалась, кто они, еще до того, как Кими озвучила ответ.

– Потому что, – радостно сказала она, подергивая ушами, – мы полукровки. Я наполовину фука, Нельсон полутролль, а Уоррен полусатир. А если изгнанники и ненавидят кого больше, чем фейри, изгнавших их, так это полукровок вроде нас.

Раньше я об этом не задумывалась, хоть и звучало логично. Я подозревала, что полукровкам, таким как Кими, Нельсон и Уоррен, доводилось несладко. Без защиты Оберона их судьбы оставались на усмотрение истинных фейри, которые, вероятно, только усложняли им жизнь. Неудивительно, что они заключили сделку с Королевой Изгнанных в обмен на своего рода защиту. Даже если для этого придется красть яйца прямо у дракона из-под носа.

– Да, кстати, – продолжила Кими, покосившись на Железного Коня, с лязгом топавшего следом за нами. – Леананши знает… э-э-э… о ему подобных. Последнее время они убивают немало изгнанных, и это ее бесит. Вашему «другу» лучше быть с ней осторожнее. Не знаю, как она отнесется к тому, что у нее в гостиной Железный фейри. Она устраивала истерики и по меньшим причинам.

– Кими, заткнись! – резко прервал ее Уоррен. Мы дошли до конца коридора, наверху лестницы находилась ярко-красная дверь. – Говорил же, все просто.

Я взглянула на него хмуро, но кое-что другое привлекло мое внимание. Сверху, за дверью, доносились звуки музыки – низкие робкие аккорды фортепиано или органа. Музыка была мрачной и навязчивой и напоминала мюзикл «Призрак оперы», который я видела еще давным-давно. Помню, незадолго до рождения Итана мама потащила меня в театр. Я тогда думала, как же мне пережить эту пытку трех часов абсолютной скуки, но с самых первых громких аккордов органа была полностью очарована.

А еще помню, как в некоторые моменты мама плакала, чего она не делала даже при просмотре самых грустных фильмов. Тогда я не обратила на это внимания, но теперь мне это показалось странным.

Мы поднялись по лестнице, прошли через дверь и вышли в великолепное фойе с двойной парадной лестницей, ведущей под самый сводчатый потолок, и камином с потрескивающим в нем огнем, окруженным черными плюшевыми диванами. Сверкающий пол был сделан из красного дерева, стены разрисованы красными и черными узорами, а высокие арочные окна в задней части комнаты закрывали тонкие черные занавески. Практически каждое свободное пространство на стене было занято картинами – работами, написанными маслом и акварелью, и черно-белыми набросками. С дальней стены, рядом со своеобразной хаотично нарисованной картиной, вероятно, принадлежавшей Пикассо, нам улыбалась своей странной едва уловимой улыбкой Мона Лиза.

По комнате эхом разносилась музыка, мрачные и навязчивые аккорды фортепьяно звучали так громко и яростно, что от них вибрировал воздух и даже зубы дрожали. В углу у камина стоял огромный рояль, в отражении полированного дерева которого плясали языки пламени. Склонившись над клавишами, в помятой белой рубашке, по клавишам цвета слоновой кости барабанил и стучал изящными пальцами человек.

– Кто?..

– Ш-ш-ш! – шикнула на меня Кими, легонько шлепнув по руке. – Не говори ничего! Она этого не любит, когда кто-то играет.

Я замолчала, продолжая изучать пианиста. Каштановые волосы, вялые и косматые, спадали ему на плечи, и казалось, их не мыли уже несколько дней. Плечи были широкими, хотя рубашка сидела свободно на тощей, костлявой фигуре – такой худой, что позвонки выпирали.

Мелодия оборвалась на трепещущей ноте. Когда звуки стихли и в комнате воцарилась тишина, мужчина так и остался сидеть за фортепьяно, опустив плечи. Лица я не видела, но мне казалось, что глаза его закрыты и руки дрожат от напряжения. Он будто ждал чего-то. Я взглянула на остальных, гадая, может, похлопать ему.

С лестницы послышались медленные хлопки. Я подняла глаза и увидела не кого иного, как Грималкина – он сидел на перилах, обхватим лапы хвостом, чувствуя себя как дома. Если я и злилась на него, то это прошло сразу, как только я увидела его спутницу.

На балконе стояла женщина в развевающемся малиново-золотом платье, хотя буквально секунду назад, могу поклясться, там никого не было. Ее волнистые волосы длиной до талии, парившие в невесомости, отливали медью так ярко, что на них больно было смотреть. Она была высокой и великолепной, как настоящая королева, и я ощутила, как сжался мой живот. Аркадия и Тир-на-Ног остались позади, теперь мы были при ее Дворе и играли по ее правилам. Должны ли мы поклониться?

– Браво, Чарльз! – Голос ее был настолько мелодичным, будто сотканным из звуков поэзии, из всего самого творческого. Услышав его, я почувствовала, что способна выскочить на сцену и поднять на ноги весь зал. – Это было великолепно. Можешь идти.

Мужчина неуверенно поднялся на ноги, ухмыляясь, как ребенок, чей рисунок учитель похвалил. Он был моложе моего отчима, но ненамного, с густой бородой. Когда он повернулся к нам, я вздрогнула. Лицо и карие глаза были пустыми, как безоблачное небо.

– Бедолага, – пробормотал Пак, – похоже, он тут уже давно.