Жажда

– Ничего, мы отнесем их сами, – говорит Мэйси, но он пропускает ее слова мимо ушей и, перескакивая через ступеньки, несется к нам.

Остановившись рядом со мной, он осторожно вынимает ручку чемодана из моей судорожно стиснутой руки.

– Привет, Новенькая. Как ты?

– Все нормально, только…

– Ей очень худо, Флинт, – кричит снизу дядя Финн. – На нее действует здешняя высота.

– А, ну да. – В его глазах отражается сочувствие. – Это жесть.

– Есть немного.

– Ну, тогда давай, Новенькая, залезай мне на спину. Я донесу тебя до верха.

От мысли о том, чтобы взгромоздиться на него, меня начинает мутить еще больше.

– Э-э… что? Н-нет, не надо. – Я отступаю в сторону. – Я могу идти…

– Да ладно тебе. – Он сгибает колени, чтобы мне было легче ухватиться за его широченные плечи. – До верха еще шесть длиннющих лестничных пролетов.

Пусть мне даже надо преодолеть еще шесть длинных лестничных пролетов, но я все равно ни за что не соглашусь влезть на спину совершеннейшего чужака.

– Наверняка ступеньки покажутся еще длиннее, чем они есть, если ты потащишь меня на себе.

– Не-а. Ты такая маленькая, что я вообще ничего не замечу. Ну что, ты садишься мне на спину или мне сгрести тебя в охапку и перекинуть через плечо?

– Ты этого не сделаешь, – говорю я.

– Что ж, давай проверим, – отвечает он с такой подкупающей улыбкой, что я смеюсь.

Но я все равно не залезу к нему на спину и не позволю этому чертовски привлекательному парню нести себя – будь то на спине или на плече. Ни. Под. Каким. Видом. И неважно, что меня так достает здешняя высота.

– Спасибо за предложение. – Я дарю ему самую лучезарную из тех улыбок, которые еще могу изобразить на лице. – Но думаю, я просто пойду помедленнее. И со мной ничего не случится.

Флинт качает головой:

– Да ты настоящая упрямица. – Но, вопреки моим опасениям, он больше не настаивает на том, чтобы понести меня на себе. А просто спрашивает: – Могу ли я хотя бы помочь тебе подняться? Мне бы очень не хотелось, чтобы ты упала с лестницы в свой самый первый день в нашей школе.

– Но как ты собираешься мне помогать? – Я подозрительно щурюсь.

– Вот так. – Он обвивает рукой мою талию.

От неожиданного прикосновения я напрягаюсь.

– Что ты дел…

– Так ты хотя бы сможешь опираться на меня, если лестница покажется тебе слишком уж крутой. Ладно?

Я хочу ответить категорическим отказом, но, увидев смех в его ярко-янтарных глазах, смотрящих на меня сверху вниз, – он явно ожидает, что я сделаю именно это, – передумываю. Впрочем, дело тут не только в его смеющемся взгляде, но и в том, что ни дядя Финн, ни Мэйси, похоже, не видят в его предложении никакого подвоха.

– Хорошо, лады, – говорю я и вздыхаю, поскольку у меня начинает кружиться голова. – Кстати, меня зовут Грейс.

– Да, знаю. Фостер сказал нам о твоем приезде. – Он идет вперед и тянет меня, обняв за спину. – А я Флинт.

Он останавливается и тянется к моим трем чемоданам.

– О, не надо, – говорит Мэйси куда более высоким голосом, чем обычно. – Я вполне могу их нести.

– Я в этом не сомневаюсь, Мэйс. – Он подмигивает ей. – Но раз уж я готов помочь, почему бы не воспользоваться? – Левой рукой он хватает сразу два чемодана и поднимается дальше.

Мы идем медленно, и слава богу, ведь уже после нескольких ступенек мне становится совсем трудно дышать. Но скоро мы начинаем двигаться быстрее – не потому, что я привыкла к здешней высоте, а потому, что Флинт, обхватив мою талию, по сути, тащит меня на себе.

Я знаю, что он силен, недаром под футболкой у него такие рельефные мышцы, но я не представляла себе, что настолько. Он тащит вверх по лестнице два тяжелых чемодана и в придачу меня, даже не задыхаясь.

В конце концов мы с ним перегоняем Мэйси, которая тяжело дышит, преодолевая последние ступеньки и неся мой третий чемодан.

– Ты уже можешь меня отпустить, – говорю я, пытаясь отстраниться. – Ведь ты фактически все равно нес меня на себе.

– Я просто пытался помочь, – говорит он и так комично шевелит бровями, что я невольно смеюсь, несмотря на все мое смущение.

Он опускает меня, и, когда мои ноги вновь касаются пола, я ожидаю, что сейчас он отпустит мою талию, но он не убирает руки и тащит меня дальше по лестничной площадке.


– Ты уже можешь меня отпустить, – повторяю я. – Со мной все в порядке. – Но тут мои колени начинают подгибаться и на меня накатывает новый приступ головокружения.

Я пытаюсь не подавать виду, но, видимо, это получается у меня скверно, поскольку на лице Флинта смешливое выражение мигом сменяется тревогой. Он качает головой:

– Ну нет, а то ты, чего доброго, вырубишься и опрокинешься через перила. Директор Фостер поручил мне доставить тебя в твою комнату в целости и сохранности, и я это сделаю.

Мне хочется возразить, но я так нетвердо держусь на ногах, что решаю все же не геройствовать и принять его помощь. А потому просто киваю. Он оборачивается и кричит моей двоюродной сестре:

– У тебя все в порядке, Мэйс?

– Просто супер, – задыхаясь, отвечает она, почти что волоча мой чемодан по лестничной площадке.

– Я же говорил тебе, что могу понести и этот чемодан, – напоминает ей Флинт.

– Дело вовсе не в его весе, – язвительно говорит она, – а в том безумном темпе, в котором мне пришлось его тащить.

– Просто у меня длинные ноги. – Флинт оглядывается по сторонам. – Так по какому из коридоров мне ее вести?

– Наша комната находится в северном крыле. – Мэйси показывает на коридор, начинающийся слева. – Идите за мной.

Хотя Мэйси и запыхалась, она почти бежит по лестничной площадке, и мы с Флинтом спешим за ней. Я очень благодарна ему за то, что он продолжает поддерживать меня. Мне казалось, что я нахожусь в неплохой физической форме, но, похоже, тут, на Аляске, это выражение надо понимать совсем по-другому.

Лестничную площадку окружают четыре пары деревянных распашных дверей, массивных и украшенных резьбой, и Мэйси останавливается перед теми из них, на которых написано: «Север». Но еще до того, как она дотрагивается до дверной ручки, двери распахиваются, причем так быстро, что она едва успевает отскочить назад, чтобы не получить створкой по лицу.

– Эй, в чем де… – Она осекается, потому что из дверей выходят четверо парней, идя с таким видом, будто ее тут вообще нет. Все четверо высокие, мрачные и чертовски притягательные, но меня интересует только один из этой четверки.

Тот, с кем я разговаривала в коридоре первого этажа.

Однако я ему, похоже, не интересна – он проходит мимо с каменным лицом и ледяным холодом во взгляде – так, будто я пустое место.

Будто он вообще меня не видит, хотя ему приходится обогнуть меня, чтобы пройти.

Будто совсем недавно он не беседовал со мной целых пятнадцать минут.

Вот только он слегка задевает меня плечом, и меня обдает жар. И хотя логика подсказывает мне, что это прикосновение было случайным, я не могу избавиться от мысли, что он сделал это нарочно. Как не могу удержаться от того, чтобы не повернуть голову и не посмотреть ему вслед.

Это просто потому, что я на него зла, говорю я себе. Просто потому, что мне хочется сказать ему пару ласковых за то, что после нашего разговора он просто-напросто взял и исчез.

Мэйси ничего не говорит ни ему, ни остальным парням, Флинт тоже словно воды в рот набрал. Оба они ждут, когда все четверо освободят дорогу, после чего заходят в коридор, будто ничего не случилось. Хотя их только что унизили, притом самым наглым образом.

Теплая рука Флинта еще крепче сжимает мою талию, и я невольно начинаю гадать – почему прикосновение парня, у которого в жилах течет ледяная кровь, обжигает меня, а от близости того, кто в прямом смысле дарит мне свое тепло, мне ни холодно ни жарко? Похоже, из-за того, что в моей жизни сейчас царит полный бардак, у меня ум заходит за разум.

Мне хочется спросить, кто такие эти четверо, хочется спросить, кто он, чтобы наконец узнать имя этого парня с умопомрачительным телом и красивым лицом, но возникает такое чувство, будто сейчас не время задавать вопросы. А потому я держу рот на замке и оглядываюсь по сторонам вместо того, чтобы зацикливаться на мыслях о парне, который мне даже не нравится.

По обе стороны северного коридора тянутся ряды массивных деревянных дверей, на большей части которых имеются те или иные украшения. На одной красуются засушенные розы, образующие Андреевский крест, на другой подвешена затейливая ветроловка, третья облеплена множеством стикеров с изображениями летучих мышей. Интересно, тот, кто живет за этой дверью, собирается изучать рукокрылых или же он просто фанат Бэтмена?

Как бы то ни было, все эти украшения вызывают у меня живейшее любопытство, особенно ветроловка, поскольку я не могу себе представить, чтобы в находящемся внутри здания коридоре дули ветра, – и меня нисколько не удивляет, когда Мэйси останавливается перед дверью, украшенной наиболее искусно. Она увита большой гирляндой из живых цветов и завешена занавесом из нитей изысканных разноцветных хрустальных бус.

– Вот мы и пришли, – говорит моя двоюродная сестра, энергично распахивая дверь. – Дом, милый дом.

Прежде чем я переступаю порог, мимо нас проходит еще один донельзя привлекательный парень, одетый во все черное. И хотя он игнорирует нас точно так же, как те четверо мрачных парней, которых мы встретили у входа в коридор, я чувствую, как по шее у меня бегут мурашки. Потому что, хотя я уверена, что мне это просто мерещится, у меня вдруг возникает такое чувство, будто за мной следят.





Глава 5

Между ярко-розовым цветом и Гарри Стайлзом[4] есть кое-что общее




– Где тут ее кровать? – спрашивает Флинт, втащив меня в комнату.

– Та, что справа, – отвечает Мэйси. Ее голос снова звучит странно – на пару октав выше, чем обычно, и я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, все ли с ней в порядке.

Она выглядит нормально, но глаза у нее округлились и она все время зыркает то на Флинта, то на все остальное. Я вопросительно смотрю на нее, но она только молча качает головой, что означает: не говори НИЧЕГО. И я не говорю.

Вместо этого я оглядываю комнату, которую мне несколько месяцев предстоит делить с моей двоюродной сестрой. И сразу же понимаю: что бы она там ни говорила насчет того, что я без проблем могу попросить для себя отдельную комнату, она с самого начала планировала поселить меня именно тут.

Начать хотя бы с того, что все ее вещи аккуратно разложены и расставлены только в одной половине комнаты, оформленной в радужных цветах. И еще, незанятая кровать уже застелена – ну конечно, как же иначе? – ярко-розовым бельем и ярко-розовым стеганым пуховым одеялом с рисунком из огромных белых цветов гибискуса.

Этот оттенок розового куда больше напоминает мне куклу Барби в костюме для сёрфинга, чем мой дом, но Мэйси я не скажу этого ни за что. Ведь очевидно, что моя двоюродная сестра была готова разбиться в лепешку, чтобы мне тут было уютно. И я ценю ее старания.