Жажда
Часть 59 из 92 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
У него округляются глаза:
– Откуда ты знаешь про аккадский язык?
– Вообще-то я слышала его несколько дней назад. Лия изучала его тут, работая над каким-то внеаудиторным проектом. Вы с ней состоите в одной группе?
– Ага, – с явной неохотой отвечает он, что нисколько не удивляет меня – ведь они терпеть не могут друг друга.
– А какой предмет изучает эта группа? – Я протягиваю руку к книге. – Если можно, мне бы хотелось записаться на него в следующем семестре.
– «Древние языки магии». – Он берет книгу, не дав мне даже открыть ее, и кладет в свой рюкзак. – Так какую информацию о драконах ты пытаешься найти?
– Любую. Меня интересует все. – Я взмахиваю руками, показывая, что не знаю о них ничего. – Вообще-то открытие того, что волшебные существа вполне реальны… нелегко проглотить.
– Ничего. Ты привыкнешь к этому в два счета.
– Мне так не кажется.
– Да ладно. Давай, задавай свой первый вопрос.
– Вообще-то о каких-то конкретных вопросах я еще не думала. Разве что… По словам Мэйси, у тебя есть крылья. Значит, ты умеешь летать? С ума сойти.
– Да, я умею летать. – Он ухмыляется: – А также могу делать и еще кое-что.
– Например? – я жадно подаюсь вперед.
– Ну, раз уж мы начали вдаваться в детали, думаю, нам нужно немного подкрепиться, – он берет свой рюкзак.
– О, извини. Я вовсе не хотела…
– Не бери в голову, Новенькая, все путем. – Из переднего кармана рюкзака он достает наполовину съеденный пакет маршмэллоу и протягивает мне: – Хочешь? Это моя любимая сладость.
– Моя тоже. – Я беру маршмэллоу. – Хотя вообще-то я чаще предпочитаю воздушный рис.
Я подношу маршмэллоу ко рту, но Флинт останавливает меня:
– Нет, маршмэллоу надо есть не так.
– В каком смысле?
Он шевелит бровями, затем подбрасывает маршмэллоу в воздух и, открыв рот, пыхает на него огнем.
Я взвизгиваю от изумления и восторга и закрываю рот рукой. Маршмэллоу мигом становится золотисто-коричневым, Флинт закрывает рот, и сладость падает прямо ему в руки.
Он протягивает ее мне:
– Вот как надо есть маршмэллоу.
– А то я не знаю! – Я беру у него маршмэллоу и кладу в рот. – О боже, какой горячий!
Он смотрит на меня, как бы говоря: еще бы.
– Как здорово ты его поджарил. – Круто, думаю я.
– А как же. Я проделываю это уже давно. – Он протягивает пакет мне: – Хочешь еще один?
– Шутишь? Я бы съела их все. И ела бы всегда.
Он ухмыляется:
– Наш человек.
– Можно я его подброшу? – Я беру еще один маршмэллоу.
– Само собой. Иначе я бы оскорбился.
Я, хихикнув, подбрасываю маршмэллоу в воздух. И на сей раз взвизгиваю едва слышно, когда Флинт выпускает на него изо рта струю огня.
Затем закрывает рот, и маршмэллоу падает мне прямо в руку. Он очень горячий, так что я несколько секунд перекидываю его из одной руки в другую, ожидая, когда тот остынет. Затем протягиваю его Флинту:
– Это твой.
Он удивленно смотрит то на маршмэллоу, то на меня. Затем говорит:
– Спасибо, – и кладет его в рот.
Мы поджариваем все оставшиеся маршмэллоу один за другим – а иногда сразу по два или по три, и все это время Флинт продолжает откалывать шутки. Когда мы разделываемся с ними всеми, у меня болит живот – отчасти потому, что я столько хохотала, а отчасти потому, что я съела слишком много маршмэллоу. Но это хорошая боль, в отличие от кучи других вещей, которые случались со мной в этой школе, так что я не против.
Еще после всего этого сахара ужасно хочется пить, и я беру бутылку воды, которую мне дала Амка. Интересно, она дала воду, потому что знала, что мне захочется пить? Значит ли это, что ведьмы и ведьмаки обладают даром предвидения? Надо будет выяснить и этот вопрос.
Я начинаю откручивать пробку, но не успеваю это сделать – Флинт выхватывает бутылку из моей руки.
– Пить теплую воду – это так по-плебейски, – говорит он и, открыв рот, выдыхает на бутылку поток ледяного воздуха.
И через несколько секунд, опять шевеля бровями, отдает ее мне уже холодной, как лед.
– Ничего себе, – я потрясенно качаю головой. – А что ты можешь делать еще?
– Что? Тебе недостаточно умения летать, огня и льда?
– Конечно, достаточно! – Я чувствую себя полной дурой. – Извини. Я просто…
– Успокойся, я шутил. – Он вытягивает руку, как делала Амка, вызывая ветер, и я с изумлением вижу, как в его руке появляется букетик бледно-голубых цветов.
– О боже, – шепчу я, вдыхая их нежный аромат. – О боже. Как ты это сделал?
Он пожимает плечами:
– Просто я из тех, кому везет. – Он протягивает мне цветы, я беру их и глажу нежные лепестки.
– Это незабудки. Цветок – эмблема Аляски.
– Какие они красивые, – я качаю головой.
– Это ты красивая, – отвечает он. И втыкает стебельки цветов в мои кудри над левым ухом.
В животе у меня разверзается пустота, когда его губы оказываются в дюйме от моих. О боже, нет!
Я отшатываюсь, чувствуя, что слишком часто дышу.
Но Флинт только смеется:
– Не беспокойся, Новенькая. Я не подкатываю к тебе.
Слава богу.
– Я и не думала… просто…
– О, Грейс. – Флинт смеется и качает головой. – Ты особенная. Ты это знаешь?
– Кто, я? Это же ты у нас умеешь извергать огонь и лед и сотворять из воздуха цветы.
– Точно подмечено. – Он склоняет голову и глядит на меня своими янтарными глазами. – Но я хочу кое-что тебе пообещать, хорошо?
– О чем ты?
– Когда я к тебе подкачу, это будет потому, что ты захочешь этого сама.
Глава 46
Я доберусь до тебя и до твоей собачонки тоже
Я понятия не имею, что ему ответить, и это, наверное, хорошо, поскольку в горле у меня так пересохло, что я все равно не могу ничего произнести.
И это не потому, что мне хочется, чтобы Флинт ко мне подкатил. И не потому, что меня обидели его слова, поскольку это не так. А потому, что, когда я смотрю в его смеющиеся янтарные глаза, вижу его заразительную улыбку, мне кажется, что, не будь Джексона, я была бы не прочь.
Но Джексон есть, и теперь мне становится неловко.
Я пью воду, чтобы промочить горло… и дать себе время придумать, что сказать, чтобы разрядить ситуацию. Но прежде чем мне это удается, телефон Флинта гудит от целой серии сообщений.
Он берет телефон, смотрит на сообщения – и все его поведение вдруг резко меняется.
– Кое-что произошло, – говорит он.
– Откуда ты знаешь про аккадский язык?
– Вообще-то я слышала его несколько дней назад. Лия изучала его тут, работая над каким-то внеаудиторным проектом. Вы с ней состоите в одной группе?
– Ага, – с явной неохотой отвечает он, что нисколько не удивляет меня – ведь они терпеть не могут друг друга.
– А какой предмет изучает эта группа? – Я протягиваю руку к книге. – Если можно, мне бы хотелось записаться на него в следующем семестре.
– «Древние языки магии». – Он берет книгу, не дав мне даже открыть ее, и кладет в свой рюкзак. – Так какую информацию о драконах ты пытаешься найти?
– Любую. Меня интересует все. – Я взмахиваю руками, показывая, что не знаю о них ничего. – Вообще-то открытие того, что волшебные существа вполне реальны… нелегко проглотить.
– Ничего. Ты привыкнешь к этому в два счета.
– Мне так не кажется.
– Да ладно. Давай, задавай свой первый вопрос.
– Вообще-то о каких-то конкретных вопросах я еще не думала. Разве что… По словам Мэйси, у тебя есть крылья. Значит, ты умеешь летать? С ума сойти.
– Да, я умею летать. – Он ухмыляется: – А также могу делать и еще кое-что.
– Например? – я жадно подаюсь вперед.
– Ну, раз уж мы начали вдаваться в детали, думаю, нам нужно немного подкрепиться, – он берет свой рюкзак.
– О, извини. Я вовсе не хотела…
– Не бери в голову, Новенькая, все путем. – Из переднего кармана рюкзака он достает наполовину съеденный пакет маршмэллоу и протягивает мне: – Хочешь? Это моя любимая сладость.
– Моя тоже. – Я беру маршмэллоу. – Хотя вообще-то я чаще предпочитаю воздушный рис.
Я подношу маршмэллоу ко рту, но Флинт останавливает меня:
– Нет, маршмэллоу надо есть не так.
– В каком смысле?
Он шевелит бровями, затем подбрасывает маршмэллоу в воздух и, открыв рот, пыхает на него огнем.
Я взвизгиваю от изумления и восторга и закрываю рот рукой. Маршмэллоу мигом становится золотисто-коричневым, Флинт закрывает рот, и сладость падает прямо ему в руки.
Он протягивает ее мне:
– Вот как надо есть маршмэллоу.
– А то я не знаю! – Я беру у него маршмэллоу и кладу в рот. – О боже, какой горячий!
Он смотрит на меня, как бы говоря: еще бы.
– Как здорово ты его поджарил. – Круто, думаю я.
– А как же. Я проделываю это уже давно. – Он протягивает пакет мне: – Хочешь еще один?
– Шутишь? Я бы съела их все. И ела бы всегда.
Он ухмыляется:
– Наш человек.
– Можно я его подброшу? – Я беру еще один маршмэллоу.
– Само собой. Иначе я бы оскорбился.
Я, хихикнув, подбрасываю маршмэллоу в воздух. И на сей раз взвизгиваю едва слышно, когда Флинт выпускает на него изо рта струю огня.
Затем закрывает рот, и маршмэллоу падает мне прямо в руку. Он очень горячий, так что я несколько секунд перекидываю его из одной руки в другую, ожидая, когда тот остынет. Затем протягиваю его Флинту:
– Это твой.
Он удивленно смотрит то на маршмэллоу, то на меня. Затем говорит:
– Спасибо, – и кладет его в рот.
Мы поджариваем все оставшиеся маршмэллоу один за другим – а иногда сразу по два или по три, и все это время Флинт продолжает откалывать шутки. Когда мы разделываемся с ними всеми, у меня болит живот – отчасти потому, что я столько хохотала, а отчасти потому, что я съела слишком много маршмэллоу. Но это хорошая боль, в отличие от кучи других вещей, которые случались со мной в этой школе, так что я не против.
Еще после всего этого сахара ужасно хочется пить, и я беру бутылку воды, которую мне дала Амка. Интересно, она дала воду, потому что знала, что мне захочется пить? Значит ли это, что ведьмы и ведьмаки обладают даром предвидения? Надо будет выяснить и этот вопрос.
Я начинаю откручивать пробку, но не успеваю это сделать – Флинт выхватывает бутылку из моей руки.
– Пить теплую воду – это так по-плебейски, – говорит он и, открыв рот, выдыхает на бутылку поток ледяного воздуха.
И через несколько секунд, опять шевеля бровями, отдает ее мне уже холодной, как лед.
– Ничего себе, – я потрясенно качаю головой. – А что ты можешь делать еще?
– Что? Тебе недостаточно умения летать, огня и льда?
– Конечно, достаточно! – Я чувствую себя полной дурой. – Извини. Я просто…
– Успокойся, я шутил. – Он вытягивает руку, как делала Амка, вызывая ветер, и я с изумлением вижу, как в его руке появляется букетик бледно-голубых цветов.
– О боже, – шепчу я, вдыхая их нежный аромат. – О боже. Как ты это сделал?
Он пожимает плечами:
– Просто я из тех, кому везет. – Он протягивает мне цветы, я беру их и глажу нежные лепестки.
– Это незабудки. Цветок – эмблема Аляски.
– Какие они красивые, – я качаю головой.
– Это ты красивая, – отвечает он. И втыкает стебельки цветов в мои кудри над левым ухом.
В животе у меня разверзается пустота, когда его губы оказываются в дюйме от моих. О боже, нет!
Я отшатываюсь, чувствуя, что слишком часто дышу.
Но Флинт только смеется:
– Не беспокойся, Новенькая. Я не подкатываю к тебе.
Слава богу.
– Я и не думала… просто…
– О, Грейс. – Флинт смеется и качает головой. – Ты особенная. Ты это знаешь?
– Кто, я? Это же ты у нас умеешь извергать огонь и лед и сотворять из воздуха цветы.
– Точно подмечено. – Он склоняет голову и глядит на меня своими янтарными глазами. – Но я хочу кое-что тебе пообещать, хорошо?
– О чем ты?
– Когда я к тебе подкачу, это будет потому, что ты захочешь этого сама.
Глава 46
Я доберусь до тебя и до твоей собачонки тоже
Я понятия не имею, что ему ответить, и это, наверное, хорошо, поскольку в горле у меня так пересохло, что я все равно не могу ничего произнести.
И это не потому, что мне хочется, чтобы Флинт ко мне подкатил. И не потому, что меня обидели его слова, поскольку это не так. А потому, что, когда я смотрю в его смеющиеся янтарные глаза, вижу его заразительную улыбку, мне кажется, что, не будь Джексона, я была бы не прочь.
Но Джексон есть, и теперь мне становится неловко.
Я пью воду, чтобы промочить горло… и дать себе время придумать, что сказать, чтобы разрядить ситуацию. Но прежде чем мне это удается, телефон Флинта гудит от целой серии сообщений.
Он берет телефон, смотрит на сообщения – и все его поведение вдруг резко меняется.
– Кое-что произошло, – говорит он.