Жажда. Тёмная вода
Часть 70 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Они поскакали по ухабам, через заросли травы по пояс, к железнодорожной станции. Кобальт указал на дыру в заборе. Вскоре сзади прогремели выстрелы.
Кобальт развернулся, сел на колено и прицелился. Палил по ним, высунувшись из раскуроченной машины, Фридом. Правый глаз, которым тот всегда целился затек, рука дрожала — от этого пули летели бесцельно. Кобальт мог бы снять его прямым выстрелом в голову, с такого расстояния раз плюнуть, но что — то его остановило. Когда у Фридома кончились патроны, он продолжал давить на спуск, несмотря на ушедший назад затвор.
Подъехала подмога. Из машин выскочили бойцы — несколько бросились на помощь командиру, другие, спрыгнув с дороги в кювет, побежали следом за ними.
Кобальт с Грудининым заскочили в дыру в заборе. Скрываясь от пуль за ржавыми составами, пересекли несколько десятков жд путей и выскочили на объездную дорогу. С обеих сторон по ней мчались машины, отрезая им путь к бегству. Сзади уже нагоняли пешие бойцы. Впереди возвышалась непроглядная стена главного лесопарка Москвы, самого большого и красивого, и самого опасного места из возможных. Только там их преследовать не станут.
Схватив остолбеневшего от страха Грудинина, Кобальт ринулся к ржавому заборчику нацпарка «Лосиный остров». Перемахнув через него, они нырнули в плотные заросли.
ГЛАВА 17
В лесу было тихо и темно. Разросшиеся на потенциале темной воды деревья закрывали могучими кронами небо сплошной крышей. Благодаря отсутствию света, трава и кустарники выросли невысокими — видимость составляла сносные метров тридцать, а с фонарем все пятьдесят.
Локус все еще оставался без сознания. Грудинин потрогал его лоб.
— Он горит.
— Осталось немного. Пошли.
— Ты что не понимаешь? — Грудинин грубо отдернул его. — Нам здесь не выжить.
— Мы не умрем!
— Если Локуса не отвести к врачу сейчас, он точно умрет.
— Может быть, ты не заметил, здесь нет медпункта. И скорая как пятнадцать лет трубку не поднимает.
— Надо вернуться в кольцо.
Кобальт посмотрел Грудинину в глаза.
— Если мы не извлечём из него информацию, люди в Миде умрут. Пока Кремль верит, что мы прячем мальчика там, у нас есть шанс их спасти.
Грудинин виновато опустил взгляд.
— Ты что — то знаешь? — спросил Кобальт.
— Я слышал, как Фридом говорил кому — то по рации о тебе и мальчике. И…
— Ну, говори же.
— И приказал рассказать Кремлю, что вы сбежали.
Кобальт сжал челюсти от злости. Фридом сделал это нарочно, чтобы у Суворова больше не было препятствий атаковать Мид. Армия Кремля выдвинулась не для того, чтобы удержать взбунтовавшегося князя, а чтобы помочь ему раз и навсегда решить вопрос с неугодными сталкерами.
«Ничего личного, Кобальт, всего лишь борьба за свободу».
Кобальт закрыл глаза, глубоко вздохнул, подумал.
— Уверен, профессор поможет ему, — сталкер взглянул на мальчика. — Так что, если хочешь, чтобы он выжил, нужно идти прямо сейчас.
Впереди что — то зашуршало в кустах. Кобальт вскинул автомат и прицелился. Через секунду на свет выскочил зверек, похожий на сурка, только размером с собаку, и нырнул в нору. Кобальт убрал палец со спуска, выдохнул.
— Ты должен кое — что знать, — сказал Грудинин настороженно, будто прощупывая реакцию Кобальта. — Я думаю… почти уверен… Локус все выдумал про очистку воды.
— Что за бред ты несешь?! — Кобальт схватил его за шиворот, пригнул к земле.
— Думаешь, не знаю, чего ты добиваешься? Даже не пытайся, меня обдурить. Я тебя насквозь вижу. Ты давно задумал сделать его частью своей концертной программы. Новая иллюзия Великого Грудини! Мальчик телепат!
— Неправда…
— Прикрываешься заботой о его здоровье, а на самом деле хочешь использовать его. Тебе наплевать на людей, которые прямо сейчас умирают в Миде. Ты не знаешь, что такое семья и честь, ты всего лишь мелкий жулик — был им и останешься.
Кобальт отпустил его.
Листва шуршала на ветру — казалось, кто — то ходит вокруг, дышит, скрежетает зубами. Твари уже рядом, Кобальт это чувствовал. Пока они выжидают, дают жертвам освоиться, потерять бдительность.
— Ты прав, я никогда не ценил того, что имел. Морошка был для меня как сын, его убили, и знаешь почему? Потому что он доверился тебе, а я не сумел его защитить. Все, кто любят тебя, умирают. Я не хотел, чтобы ты погубил и этого мальчишку. Я хотел спасти его от тебя, поэтому обманул охрану в гипермаркете — все — таки я еще кое — что умею. И знаешь, что — я уговаривал его бросить тебя и вернуться в кольцо, чтобы он не повторил судьбу Морошки. Потому что тебе плевать — выживет он или нет, ты хочешь только одного — получить от него желанное.
— Он отказал тебе, — догадался сталкер.
— И потратил оставшиеся силы, чтобы вызволить тебя. А теперь подумай зачем. Зачем ему нужен был ты с самого начала? Кто мог провести его этой дорогой? Только великий Кобальт. Но как убедить его бросить жену и пойти на верную смерть? Правильно, дав ему то, что он хочет больше всего. Возможность встретиться с дочерью.
— Заткнись, — сквозь зубы сказал Кобальт.
— Локус считывает потаенные желания людей, чтобы ими манипулировать. Вспомни, как он внушил женщине в палатке, что он — ее мертвый ребенок. Иначе она бы сдала нас. У иллюзионистов это называется маскировкой, мы пользуемся этим приемом, чтобы отвлечь внимание зрителя — заставить его действовать в наших интересах. Локус обманул тебя, и страшно то, что никто не знает, чего он хочет на самом деле, и что нас ждет в той точке, куда мы идем.
— Твои штучки на меня не действуют. Даже не пытайся.
— Твоя дочь умерла, Дима.
Кобальт схватил Грудинина левой рукой, приставил дуло к голове.
— Заткнись, просто закрой свою пасть, червяк.
— Ты был без сознания, — заговорил фокусник, глядя ему в глаза. — Мы видели, как самолет взлетел, а потом упал где — то на северо — востоке. Урки сбили его. Никто бы не выжил в такой катастрофе. Ни Батя, ни твоя жена так и не решились рассказать тебе правду.
— Ты врешь. Она жива.
— Дима…
— Ты со мной или идешь нахер? Решай сейчас!
Грудинин с жалостью взглянул на мальчика.
— Он еще ребенок. Его потенциал намного сильнее того, что мы видели. Он пока этого не осознает. Важно, чтобы рядом был человек, который поможет ему справиться. Иначе последствия будут ужасны.
— Это да?
Грудинин кивнул.
Кобальт убрал ствол от его головы. В горле пересохло. Воды у них нет. Но будет много воды, надо только доставить мальчика к профессору.
Локус застонал. Его губы посинели, оголились острые скулы. Времени уже нет. Он умирает.
Рисковать всем ради всех.
Протоптанные туристами тропинки давно заросли. Они двигались через чащу на максимально возможной скорости, путь держали по компасу. Отовсюду доносились странные звуки. Кобальт то и дело останавливался, целясь в направлении звука, но никто не показывался. Создавалось впечатление, что их сопровождают, словно важных гостей, которых запрещено трогать.
Пока.
Вскоре впереди показалась тварь огромного размера с длинной шеей и массивным телом. Кобальт прицелился.
— Не надо, — сказал Грудинин.
Тварь зацепила зубами ветку дерева, оторвала от ствола и нажала непринужденно жевать.
— Травоядная. Ты когда — нибудь таких видел?
Кобальт покачал головой. Вид огромной особи, которой он совершенно безразличен, поверг в смятение. Он привык при встрече с тварью сразу палить. Привык, что твари всегда кровожадны и хотят его убить. Или это всего лишь призма, через которую он видел мир?
— Пошли, — выговорил сталкер, с трудом борясь с желанием прикончить ее.
Тварь покосилась с любопытством на незваных гостей.
— Она боится нас.
Кобальт мстит тварям за разлуку с дочерью, за смерти друзей и еще тысяч людей. Но так ли они виноваты в том, что родились в мире, где правит закон сильного? Они всего лишь хотят есть, хотят растить потомство.
Хотят жить.
Стоит ли их за это ненавидеть?
Они пересекли МКАД и снова углубились в лес. Встретили по пути еще множество травоядных самых разных видов и размеров. И все они не выказывали никакой агрессии к людям.
Солнце клонилось к закату, окрасив небо в малиновый цвет. Вскоре они вышли на пустырь. Путь преграждало простирающееся на много сотен метров в обе стороны болото. Воняло кислятиной.
— Обойдем? — спросил Грудинин.
— Нет времени.
Воцарилась странная тягучая тишина, будто укрытый малиновым небом мир целиком погрузился в спячку. Прекратился ветер, перестала шуршать листва, кажется, даже вода остановила течение.
Кобальт развернулся, сел на колено и прицелился. Палил по ним, высунувшись из раскуроченной машины, Фридом. Правый глаз, которым тот всегда целился затек, рука дрожала — от этого пули летели бесцельно. Кобальт мог бы снять его прямым выстрелом в голову, с такого расстояния раз плюнуть, но что — то его остановило. Когда у Фридома кончились патроны, он продолжал давить на спуск, несмотря на ушедший назад затвор.
Подъехала подмога. Из машин выскочили бойцы — несколько бросились на помощь командиру, другие, спрыгнув с дороги в кювет, побежали следом за ними.
Кобальт с Грудининым заскочили в дыру в заборе. Скрываясь от пуль за ржавыми составами, пересекли несколько десятков жд путей и выскочили на объездную дорогу. С обеих сторон по ней мчались машины, отрезая им путь к бегству. Сзади уже нагоняли пешие бойцы. Впереди возвышалась непроглядная стена главного лесопарка Москвы, самого большого и красивого, и самого опасного места из возможных. Только там их преследовать не станут.
Схватив остолбеневшего от страха Грудинина, Кобальт ринулся к ржавому заборчику нацпарка «Лосиный остров». Перемахнув через него, они нырнули в плотные заросли.
ГЛАВА 17
В лесу было тихо и темно. Разросшиеся на потенциале темной воды деревья закрывали могучими кронами небо сплошной крышей. Благодаря отсутствию света, трава и кустарники выросли невысокими — видимость составляла сносные метров тридцать, а с фонарем все пятьдесят.
Локус все еще оставался без сознания. Грудинин потрогал его лоб.
— Он горит.
— Осталось немного. Пошли.
— Ты что не понимаешь? — Грудинин грубо отдернул его. — Нам здесь не выжить.
— Мы не умрем!
— Если Локуса не отвести к врачу сейчас, он точно умрет.
— Может быть, ты не заметил, здесь нет медпункта. И скорая как пятнадцать лет трубку не поднимает.
— Надо вернуться в кольцо.
Кобальт посмотрел Грудинину в глаза.
— Если мы не извлечём из него информацию, люди в Миде умрут. Пока Кремль верит, что мы прячем мальчика там, у нас есть шанс их спасти.
Грудинин виновато опустил взгляд.
— Ты что — то знаешь? — спросил Кобальт.
— Я слышал, как Фридом говорил кому — то по рации о тебе и мальчике. И…
— Ну, говори же.
— И приказал рассказать Кремлю, что вы сбежали.
Кобальт сжал челюсти от злости. Фридом сделал это нарочно, чтобы у Суворова больше не было препятствий атаковать Мид. Армия Кремля выдвинулась не для того, чтобы удержать взбунтовавшегося князя, а чтобы помочь ему раз и навсегда решить вопрос с неугодными сталкерами.
«Ничего личного, Кобальт, всего лишь борьба за свободу».
Кобальт закрыл глаза, глубоко вздохнул, подумал.
— Уверен, профессор поможет ему, — сталкер взглянул на мальчика. — Так что, если хочешь, чтобы он выжил, нужно идти прямо сейчас.
Впереди что — то зашуршало в кустах. Кобальт вскинул автомат и прицелился. Через секунду на свет выскочил зверек, похожий на сурка, только размером с собаку, и нырнул в нору. Кобальт убрал палец со спуска, выдохнул.
— Ты должен кое — что знать, — сказал Грудинин настороженно, будто прощупывая реакцию Кобальта. — Я думаю… почти уверен… Локус все выдумал про очистку воды.
— Что за бред ты несешь?! — Кобальт схватил его за шиворот, пригнул к земле.
— Думаешь, не знаю, чего ты добиваешься? Даже не пытайся, меня обдурить. Я тебя насквозь вижу. Ты давно задумал сделать его частью своей концертной программы. Новая иллюзия Великого Грудини! Мальчик телепат!
— Неправда…
— Прикрываешься заботой о его здоровье, а на самом деле хочешь использовать его. Тебе наплевать на людей, которые прямо сейчас умирают в Миде. Ты не знаешь, что такое семья и честь, ты всего лишь мелкий жулик — был им и останешься.
Кобальт отпустил его.
Листва шуршала на ветру — казалось, кто — то ходит вокруг, дышит, скрежетает зубами. Твари уже рядом, Кобальт это чувствовал. Пока они выжидают, дают жертвам освоиться, потерять бдительность.
— Ты прав, я никогда не ценил того, что имел. Морошка был для меня как сын, его убили, и знаешь почему? Потому что он доверился тебе, а я не сумел его защитить. Все, кто любят тебя, умирают. Я не хотел, чтобы ты погубил и этого мальчишку. Я хотел спасти его от тебя, поэтому обманул охрану в гипермаркете — все — таки я еще кое — что умею. И знаешь, что — я уговаривал его бросить тебя и вернуться в кольцо, чтобы он не повторил судьбу Морошки. Потому что тебе плевать — выживет он или нет, ты хочешь только одного — получить от него желанное.
— Он отказал тебе, — догадался сталкер.
— И потратил оставшиеся силы, чтобы вызволить тебя. А теперь подумай зачем. Зачем ему нужен был ты с самого начала? Кто мог провести его этой дорогой? Только великий Кобальт. Но как убедить его бросить жену и пойти на верную смерть? Правильно, дав ему то, что он хочет больше всего. Возможность встретиться с дочерью.
— Заткнись, — сквозь зубы сказал Кобальт.
— Локус считывает потаенные желания людей, чтобы ими манипулировать. Вспомни, как он внушил женщине в палатке, что он — ее мертвый ребенок. Иначе она бы сдала нас. У иллюзионистов это называется маскировкой, мы пользуемся этим приемом, чтобы отвлечь внимание зрителя — заставить его действовать в наших интересах. Локус обманул тебя, и страшно то, что никто не знает, чего он хочет на самом деле, и что нас ждет в той точке, куда мы идем.
— Твои штучки на меня не действуют. Даже не пытайся.
— Твоя дочь умерла, Дима.
Кобальт схватил Грудинина левой рукой, приставил дуло к голове.
— Заткнись, просто закрой свою пасть, червяк.
— Ты был без сознания, — заговорил фокусник, глядя ему в глаза. — Мы видели, как самолет взлетел, а потом упал где — то на северо — востоке. Урки сбили его. Никто бы не выжил в такой катастрофе. Ни Батя, ни твоя жена так и не решились рассказать тебе правду.
— Ты врешь. Она жива.
— Дима…
— Ты со мной или идешь нахер? Решай сейчас!
Грудинин с жалостью взглянул на мальчика.
— Он еще ребенок. Его потенциал намного сильнее того, что мы видели. Он пока этого не осознает. Важно, чтобы рядом был человек, который поможет ему справиться. Иначе последствия будут ужасны.
— Это да?
Грудинин кивнул.
Кобальт убрал ствол от его головы. В горле пересохло. Воды у них нет. Но будет много воды, надо только доставить мальчика к профессору.
Локус застонал. Его губы посинели, оголились острые скулы. Времени уже нет. Он умирает.
Рисковать всем ради всех.
Протоптанные туристами тропинки давно заросли. Они двигались через чащу на максимально возможной скорости, путь держали по компасу. Отовсюду доносились странные звуки. Кобальт то и дело останавливался, целясь в направлении звука, но никто не показывался. Создавалось впечатление, что их сопровождают, словно важных гостей, которых запрещено трогать.
Пока.
Вскоре впереди показалась тварь огромного размера с длинной шеей и массивным телом. Кобальт прицелился.
— Не надо, — сказал Грудинин.
Тварь зацепила зубами ветку дерева, оторвала от ствола и нажала непринужденно жевать.
— Травоядная. Ты когда — нибудь таких видел?
Кобальт покачал головой. Вид огромной особи, которой он совершенно безразличен, поверг в смятение. Он привык при встрече с тварью сразу палить. Привык, что твари всегда кровожадны и хотят его убить. Или это всего лишь призма, через которую он видел мир?
— Пошли, — выговорил сталкер, с трудом борясь с желанием прикончить ее.
Тварь покосилась с любопытством на незваных гостей.
— Она боится нас.
Кобальт мстит тварям за разлуку с дочерью, за смерти друзей и еще тысяч людей. Но так ли они виноваты в том, что родились в мире, где правит закон сильного? Они всего лишь хотят есть, хотят растить потомство.
Хотят жить.
Стоит ли их за это ненавидеть?
Они пересекли МКАД и снова углубились в лес. Встретили по пути еще множество травоядных самых разных видов и размеров. И все они не выказывали никакой агрессии к людям.
Солнце клонилось к закату, окрасив небо в малиновый цвет. Вскоре они вышли на пустырь. Путь преграждало простирающееся на много сотен метров в обе стороны болото. Воняло кислятиной.
— Обойдем? — спросил Грудинин.
— Нет времени.
Воцарилась странная тягучая тишина, будто укрытый малиновым небом мир целиком погрузился в спячку. Прекратился ветер, перестала шуршать листва, кажется, даже вода остановила течение.