Жажда. Тёмная вода

— Тебе дают билет в Садовое кольцо, а ты еще ерепенишься.

Витька вновь собирался возразить, но вовремя замолчал. Подумал.

— Если откажусь, вы меня все равно не пропустите. Обратно мне никак нельзя. Я там…

Мужик взмахнул рукой и понимающе кивнул.

— Дальше не надо. Что бы ты не сделал, кем бы ни был раньше… Мы не судьи. Кремль дает шанс каждому, кто решил искупить вину трудом.

Витька вспомнил кровавую битву тварей на мосту. Вспомнил, как бежал сюда из последних сил.

— Я согласен.

Мужик поставил на стол стакан, наполнил водой из фляжки. Витька осушил его в три глотка. Какое же это наслаждение.

— Вот и договорились. Приступаешь прямо сейчас.





* * *


Кобальт добирался до убежища пешком по глухим, погрязшим в зарослях улочкам. Эти места он знал хорошо. Строительный супермаркет, магазин одежды, вход в давно опустошенный склад Госрезерва, заправка с зарытой в землю цистерной с топливом. На карту сталкеров наносились метки с комментариями обо всех полезных точках в кольце, где можно поживиться товаром на случай поступления запроса от общин.

Накануне Батя издал указ: из — за блокады дорог Гортрансом и опасности провокаций, выход сталкеров в поле допускается только по его личному согласованию. Кобальт ушел без разрешения, да еще в одиночку, чем нарушил еще одно золотое правило — ходить только двойками. Кобальту попросту некого было взять — Витьку разжаловал он сам, потому что больше не доверял ему, а нового напарника еще не нашли. Даже если бы напарник был, Кобальт не поделился бы незнамо с кем такой взрывоопасной информацией, пока сам не разберется, что к чему. Если мальчишка прав, и его отец действительно разработал способ очистки воды, это изменит все.

Невозможно даже вообразить такое — набираешь воду из любого водоема, очищаешь и пьешь, как в старые времена. Фантастика. Люди вновь станут свободными, поедут туда, куда захотят, будут выращивать овощи и фрукты, пасти скот.

Растить детей…

Убежище располагалось в подвале неприметного жилого дома. Так как оно отсутствовало на картах сталкеров, обнаружить его случайно — удача невероятная. Главный признак наличия убежищ — разбросанные по округе вентиляционные вытяжки, похожие по форме на бетонные грибы. Здесь же вытяжек не видно, их искусно замаскировали. Значит, убежище имело секретный статус — не для общего пользования. Если бы в тот день Фонарь с напарником не направились в этот район за спецухой для охраны Гума и случайно не увидели черный дым из трубы, убежище, скорее всего, никогда бы не нашли.

За неприметной металлической дверью в подвале скрывалась лестница, ведущая к гермодвери. За ней тесный неосвещенный коридор, в конце которого Кобальт наткнулся на прикрытое брезентом тело. Отец Локуса погиб, пытаясь защитить убежище от незваных гостей. Будь Кобальт на месте Фонаря, поступил бы так же. Таковы законы этого мира.

Сталкер приподнял брезент, посмотрел на тело. Лицо мужчины показалось знакомым. Где мог его видеть? Но что еще более странно — запертую изнутри гермодверь невозможно открыть снаружи. А такую, как здесь и взрывчаткой не возьмешь. Отец Локуса сам открыл ее. Зачем? Как часто он выходил на поверхность и что там искал? И откуда взялся черный дым?

Кобальт выругался на Фонаря. Могли бы вынести и похоронить тело, вместо того чтобы оно здесь разлагалось и воняло. Лентяи.

Генератор располагался в помещении электрощитовой — первая дверь справа по коридору. Весь бензин сталкеры уперли, однако Кобальт надеялся, что в баках самого генератора остался запас. Так и оказалось. Тарахтящая машина запустилась с первого раза. Звук мотора плавный, вибрация не выше нормы — за генератором определенно хорошо ухаживали.

Загудели вентиляционные и водяные насосы, включилось освещение.

Убежище ожило.

В коридоре на стенах висели многочисленные плакаты с правилами поведения в защитном убежище и план эвакуации на случай проникновения внутрь радиации и повреждения от взрывов. Те, кто рисовал плакаты и представить не могли, что человечество истребит не ядерная война, а обычная вода.

В столовой и на кухне настоящий кавардак: шкафы сорваны со стен, выпотрошены тумбочки, на полу рассыпаны крупы. Узнается топорная работа Фонаря и Барни. Судя по размеру продуктового склада и объему пустых баков с водой, убежище строилось для размещения не меньше сотни человек на длительный период. Почему здесь проживали только мать и отец Локуса? Неужели только они знали о секретном убежище? Или вошли первыми и никого не пустили.

В жилом блоке из останков двухъярусных кроватей выстроены перегородки по типу планировки обычной квартиры. В гостиной стояла приправленная пледом кушетка и шкафы с книгами. Школьные учебники, научные справочники, классические художественные произведения. Кровати в спальне и детской приправлены свежим бельем, на полках рамки с фотографиями, игрушки, недочитанная книга, раскрытая тетрадь с ручкой. Создавалось впечатление, будто здесь до сих пор кто — то живет — вышел ненадолго и скоро вернется.

Далее по коридору располагались туалеты, несколько технических помещений, и наконец в самом конце святая святых — лаборатория. По словам Фонаря, они заглянули туда лишь мельком, убедились, что поживиться особо нечем и оставили все нетронутым.

Как только Кобальт переступил порог лаборатории, заставленной холодильниками, шкафами с прозрачными колбами, какими — то приборами, у него в груди все сдавило от волнения.

Неужели именно в этих стенах произошло величайшее научное открытие нового времени?

Он приступил к обыску, стараясь не пропускать вниманием ни миллиметра пространства. В холодильниках ничего, все колбы пустые, старый ноутбук давно сломан, на столе и в тумбочках ни единой тетради с записями. В общем, ничего, что даже косвенно намекало на технологию по очистке темной воды.

В углу нашлась неприметная узкая дверь, которую Кобальт сначала принял за еще один холодильник. Она вела в тесное помещение размером три на четыре метра. В нос сразу ударил явственный запах гари. На столе располагались микроскоп, перемешиватель жидкостей и стеклянная вакуумная капсула с двумя дырками для рук. Под почерневшей вентиляционной вытяжкой стояла железная бочка. В ней Кобальт разглядел гору сажи и бумажного пепла.

Должно быть, труба вытяжки выходила на крышу. Вот почему Фонарь увидел черный дым. В этот момент ученый уничтожал собственные записи.

Это совершенно не укладывалось в голове. Ты изобретаешь технологию способную спасти человечество от гибели, возродить цивилизацию из пепла, но потом собственными руками уничтожаешь все следы, оставив бесценные знания лишь в голове маленького мальчика, извлечь которые может только профессор из Королева. Который наверняка давно мертв. А вдруг мальчик погибнет в пути? Вдруг забудет? Чем оправдан такой риск? Почему не отдать технологию людям на поверхности просто так? Кого или что так боялся ученый?

Столько лет люди страдали и бились за выживание и никакой награды. Это, мать его, несправедливо!

Со стороны гермодвери послышались отчетливые отзвуки голосов. Кобальт осторожно выглянул в коридор.

— Прикинь, генератор еще работает.

— Забей. Займемся делом.


Гостей двое. Одеты в черную одежду, в руках у каждого по две канистры.

Урки?

Один из мужчин вскрыл канистру и стал поливать из нее помещение электрощитовой. Второй толкнул его в плечо.

— Совсем сбрендил? Хочешь нас спалить?

— А чего не так — то? Мы же тут именно для этого, разве нет?

— Чего — чего! Если пыхнет раньше времени, огонь выход перекроет, и куда ты побежишь? Начинаем с конца и идем к началу.

— А — аа. Понял.

Неизвестные направились по коридору в сторону лаборатории. Кобальт спрятался за дверью, вынул пистолет, взвел курок.

Урки берут самое необходимое и никогда не тратят бензин для заметания следов. Что — то здесь нечисто. Кто эти люди?

Неизвестные остановились у входа в лабораторию.

— А дальше там что?

— Запасной выход, наверное. Давай отсюда начнем.

Они вошли в лабораторию и принялись обильно поливать все из канистр.

— Не жалей. Сказано, ничего не пропустить.

Кобальт стоял за дверью и слушал, как булькает и стекает по стенам и шкафам бензин. Вскоре чиркнет спичка, и адское пламя завершит то, что начал несколько дней назад ученый.

Закончив в лаборатории, неизвестные пролили бензиновую дорожку по полу до жилого блока и исчезли с канистрами в нем.

Кобальт вышел в коридор, незаметно проскользнул мимо жилого блока и побежал к выходу. Выскочив на улицу, наткнулся на стоящий у входа автомобиль. Возле него покуривал сигарету человек с оружием.

Повисла трехсекундная пауза, во время которой они растерянно пялились друг на друга.

Мужчина бросил сигарету, схватился за автомат. Сталкер отреагировал мгновенно. Выстрел. Пуля поразила противника в голову.

Только сейчас Кобальт заметил на боковом стекле машины наклейку черной пятиконечной звезды на желтом фоне. Такой же знак на шевроне униформы убитого. Кремлевские гвардейцы.

Только что он совершил самое страшное из преступлений. У него не было выбора. Если бы не он убил, убили бы его.

Гвардейцы? Здесь? Откуда они узнали об убежище и почему решили его уничтожить?

Локус!

Кобальт бежал так быстро, насколько мог. На фоне зарева заходящего солнца поднимался густой черный дым.





* * *


Кровать Локуса в фельдшерской пустовала. Горский сообщил, что полчаса назад мальчика увели сталкеры.

— Я был уверен, что по твоей просьбе, — растерянно оправдался он.

Кобальт прибежал в школу. Ольги там нет. С детьми занималась ее помощница, Вера. Девушка не видела жены несколько часов.

Ольгу Кобальт нашел по гвалту голосов в гараже. Она ругалась на Фонаря. Увидев мужа, побежала к нему, на ходу нервно тараторя:

— Я только на минуту отлучилась. Возвращаюсь, а его уже нет. Он его увел. Отдал неизвестно кому.

Фонарь, сложив руки за спину, виновато косился исподлобья.

— Где мальчик? — строго спросил Кобальт.

— Коб, ну ты же сам говорил, пацану не место тут, надо родственников найти и все такое, — оправдывался Фонарь. — Откуда я знал, что он важный такой?

— Кто это был?

— Он представился профессором, о котором говорил Локус, — объяснила за него Ольга быстрым срывающимся голосом. — Он все знал.