Жажда. Тёмная вода

ПРОЛОГ




Упала Федерация.

Зрелище оказалось поистине грандиозным. Тысячи тонн бетона, металла и стекла с громогласным грохотом рухнули с высоты трехсот метров, погрузив на несколько дней в пыльную дымку знаменитый комплекс небоскребов столицы. Точнее, то что от него осталось. Когда — то башен было больше десятка, они сияли на солнце, словно драгоценные камни, всем своим видом напоминая о технологическом успехе человечества. Глядя на башни, ни у кого не оставалось сомнений, что нам под силу преодолеть любые преграды на пути к светлому будущему.

И оно обязательно наступит.

Те годы, кто бы что ни говорил, оказались самыми спокойными за всю историю этой несчастной планеты. За сто лет, прошедших после последней великой войны, родились поколения, не знавшие страха, голода и жажды. Старые бомбоубежища переоборудовали в склады и музеи. Ученые научились предсказывать землетрясения и цунами, медики победили заболевания, еще недавно считавшиеся смертельными, группировка военных спутников встала на защиту планеты от опасных астероидов и комет. Но враг пришел оттуда, откуда мы и представить не могли, и оказался смертоноснее самого мощного оружия, когда — либо созданного человеком. По приблизительным подсчетам темная вода всего за три месяца погубила девяносто девять процентов млекопитающих. Оставшиеся в живых назвали это страшное время Великой катастрофой.

Обезлюдевшие города с каждым годом приходили в запустение, и это был только вопрос времени, когда могучие постройки прошлого повторят судьбу своих строителей — сгинут навсегда.

Мидовцы, многие годы наблюдавшие из своих окон за разрушением комплекса небоскребов Москва — сити, верили, что, когда рухнут все башни, связь с прошлым окончательно оборвется. Новая эпоха принесёт страдания, по сравнению с которыми пережитый ужас покажется детским утренником.

Осталась последняя башня.





ГЛАВА 1




Витька шагал медленно, подсвечивая себе путь подствольным фонарем.

Снаружи солнце шпарило как сумасшедшее, однако налипшая коркой пыль на стеклах магазина блокировала свет. Забитые книгами шкафы напоминали в темноте полки для сосудов с прахом покойников — такие Витька видел в старом ужастике на единственном в Миде видаке, дома у Котла. В том жутком фильме главный герой пробрался в склеп на заброшенном кладбище, чтобы прикончить оборотня. Кончилось все эпично: отрубленная башка, кишки, кровища. Все как в жизни.

Витька наткнулся на труп. Сгнивший и давно высохший, одни кости, да изорванная одежда. Значит, здесь еще никто не ходил. Есть у сталкеров правило неписаное: обнаружил мертвеца — прибери. О похоронах, конечно, речи нет — столько миллионов полегло тогда, всех не закопаешь, — а вот к стеночке сдвинуть или прикрыть чем — это надо сделать. «Выкажи уважением тем, кого пришел обворовать». Да разве это воровство? Люди померли давно, им нажитое и не нужно. А вот нам, живым, пригодится.

Сдвинув кости к краю прохода и заложив книгами, Витька пошел дальше. Вскоре впереди послышался странный шорох. Замедлив шаг, он упер приклад в плечо и нацелился на предполагаемый источник звука — за квадратной бетонной колонной.

Ну, давай, тварюга, только высунись, получишь пулю между глаз. Витька давно готов доказать, что, также как дядя, способен крошить этих выродков направо и налево. В тире выбивает девяносто девять из ста — никому не удалось превзойти его рекорд. Здесь, конечно не тир, но и у него не воздушка. Грозная семьдесятчетверка и увеличенный до шестидесяти патронов рожок. А если патроны кончатся, есть нож, которым он с двадцати метров выбивает десятку. Только дайте, твари, шанс, и Витька его не упустит. Ведь ему уже девятнадцать, он самый молодой в истории Мида сталкер. Пора получить заслуженное — собственный позывной. Сейчас его кличут просто Витькой, а, убив первую тварь, он станет Соколом или Безжалостным. Нет, слишком длинно и пафосно. Тогда просто Тенью. Звучит очень круто.

Тень.

Тишина. Витька покрутился на триста шестьдесят, вернулся в исходную. Прислушался. Твари, они такие — потерял бдительность, а те уже за спиной. Набросятся беззвучно, вцепятся длиннющими когтями в кожу и мышцы, разорвут как куклу тряпичную. Если хочешь выжить и выполнить работу, нужно всегда быть начеку.

Из — за колонны выскочила коричневая блямба размером с ладонь, мотнула в его сторону шнурками — усищами и также быстро исчезла в темноте. Всего лишь таракан. На позывной не тянет.

Ничего, день только начался.

Надпись на указателе сообщала, что он в отделе романтической литературы. Имена авторов и названия ни о чем не говорили. Пришлось выбирать по обложке.

Вот, кажется, эта подходит: мужчина обнимает женщину, она прижимается головой к его груди, улыбается — выглядят точно, как влюбленная парочка.

Скотт Фицджеральд. «Великий Гэтсби».

И название приятное уху. Гэтсби — наверное, название города. Москву же так называли в прошлом — великая. Точно о хорошем книжка. Ей понравится.

Щелкнула рация.

«Я Кобальт, закончил здесь. Витька, как там у тебя?»



Книга отправилась в рюкзак.

— Я Витька, закончил. Прием.

«Встречаемся у входа через десять минут».



— Принято. Через десять минут.


Витька вытащил из рюкзака пластиковую бутылку. Расстегнул ширинку, облокотился плечом на шкаф. Опорожнив мочевой, завертел крышку. Наклонил — проверил, не выливается ли.

— О, этот великолепный звук, — послышалось сзади.

Витька от неожиданности выронил бутылку и резко обернулся, вскидывая автомат. В нескольких метрах от него стоял человек — пожилой, худой как скелет, одет в лохмотья, грязные седые волосы в колтунах.

— Ты кто, нахер, такой? — выплюнул сталкер на выдохе.

Сухие губы незнакомца беззвучно шевелились, будто он язык пережевывал, а голодный взгляд смотрел даже не на автомат, а на бутылку с мочой. Витька поднял ее с пола.

— Что будешь с ней делать? — спросил незнакомец хриплым голосом.

— Солью в фильтрационную машину, — ответил Витька.

— Ты сталкер?

— Ну, допустим.

— Ищешь тут книги на продажу, — незнакомец оглядел стеллажи. — Непыльная у вас работенка. И монетами хорошо оплачивается.

— Хрена с два — непыльная, — возмутился Витька. — Мы в такие места ходим, которые тебе и не снились, папаша, достаем то, что никто не достанет. И в любую секунду тварь может напасть. На прошлой неделе, вон, двух сталкеров загрызли.

— Поверь мне, мальчик, настоящие твари не те, что с зубами и когтями, — незнакомец сделал паузу, сглотнул сухой ком и заговорил. — Я в убежище на Полянке прожил с женой пятнадцать лет, пока ее пневмония не забрала. А когда вода закончилась, решил — все, конец мне пришел, умру последним человеком на Земле. Захотелось напоследок на звезды посмотреть — вышел на поверхность и представь, узнаю, что люди, оказывается, выжили. Да не просто выжили, а создали внутри Садового Кольца конгломерат отдельных государств. Пришел я в Кремль на радостях, вот, говорю выживший, примите к себе. А мне отвечают, не нужны нам астрономы с докторской степенью, иди, дед, ямы копай. Ну, копал я, пока спина не перестала разгибаться. А когда не смог лопату поднять, меня и послали. Шарахался по общинам, везде отворот — поворот, в Мид тоже приходил, главный ваш даже выслушать не захотел.

— У нас воды наперечет, — оправдался зачем-то Витька. — Самим не хватает.

— Нельзя живыми людьми разбрасываться как отработанным материалом — так вымрем окончательно, — он многозначительно помолчал, потом добавил. — Я думал, Катастрофа вразумит людей, заставит задуматься. Ошибся. Ничего в этом мире не изменилось. Пока одни принимают ванны, другие умирают от жажды.

Таких, как он, людей без гражданства, называют бомжами. Они слоняются по кольцу от общины к общине, перебиваясь самой грязной работой, за которую платят сущие гроши. В редких случаях, если бомж обладает полезной профессией, его принимают в общину. На памяти Витьки в Мид таким образом взяли десять человек. За этот же период в бомжи разжаловали пятерых — кого за пьянство, кого за воровство монет из казны. Недавно был случай: троих поймали на сливе воды из общего бака — добытое они продавали за полцены, а полученные монеты тратили в Гуме на шлюх. Все трое недолго проходили в бомжах — загнулись от жажды.

— Отдай ее мне, — бомж указал на бутылку с мочой.

— Зачем? — спросил Витька, хотя до него и так дошло.

— Хоть глоточек бы…

— Нельзя такое пить. Только хуже будет.

— Я неделю жидкого во рту не держал. Готов и яду глотнуть, лишь бы язык промочить.

Витька хорошо понимал его. Позапрошлое лето выдалось особенно жарким, температура неделями стояла за сорок. При таких условиях организм требует больше жидкости, а почки выводят от силы треть выпитого. Пришлось снизить количество сталкеров в поле, норму выдачи воды сократили до одного стакана в сутки. А тут еще, как назло, встали в Кремле две водоустановки — цены взлетели, начался страшный дефицит. В Гарднере половина урожая высохла. Говорят, в Гортрансе треть механиков и водителей лишились нормы и умерли от жажды.

— Скажешь своим — пролил случайно, с кем не бывает, — бомж изобразил на лице нечто похожее на улыбку. — Послушай парень, у меня нет денег… Могу дать взамен немного ерша.

— Не надо мне.

Витька убрал бутылку с мочой в рюкзак. Если бы у бомжа осталась в организме вода, она бы выплеснулась из него слезами. Отчего — то стало по-человечески его жалко. Хотя это самое опасное чувство из всех возможных — сколько хороших людей из-за жалости полегло.

Витька достал из рюкзака фляжку с водой. Услышав всплески, бомж заскулил. Целую фляжку Витька не отдаст — там две его нормы, слишком жирно будет, а от пары глотков от него не убудет.

Бомж достал из кармана складывающийся пластиковый стаканчик, протянул трясущейся рукой. Витька закинул автомат за спину. Отвинтил железную крышку. Бомж смотрел на него голодными глазами, словно тварь на добычу.

— Эй! Отошел от него! Быстро!

Витька обернулся и увидел Кобальта. В следующий миг бомж резко схватил флягу за горлышко и рванул на себя. Витька удержал ее, но бомж вцепился как приклеенный. Свободной рукой молодой сталкер врезал противнику по лицу, отбив кулак об железные скулы. Бомж словно ничего не почувствовал. Находясь на краю гибели, его организм бросал последние силы на выживание.

Сцепившись, как парочка в танце, они мотались из стороны в сторону, врезались в шкафы, сверху на головы сыпались книги.

Кобальт не вмешивался, выжидал.

— Отпусти!

Бомж впился зубами в руку Витьки. Острая боль. Получив преимущество, бомж вывернул Витьке запястье, фляжка наклонилась, и из горлышка полилась струя воды.

Бомж бросился под нее с открытым ртом. В этот момент Витька сумел отпихнуть его коленом. Бомж потерял равновесие и повалился на пол. Тут же выхватил нож и собирался повторно накинуться на Витьку. Командир двойки пригвоздил его к полу ногой.

— Встанешь — пристрелю, — пригрозил Кобальт.

Бомж, лежа лицом в пол, приподнял руки сдаваясь. Кобальт забрал у него нож.

— Вот скотина, до крови прокусил, — выругался Витька, взмахивая рукой.

— Полчаса лежишь молча и не двигаешься! — приказал Кобальт. — Все понял?

— Да, — в голосе бомжа звучали нотки обиды и ненависти.