Зеркальный страж

— Да оставьте вы меня в покое! Охрана, охрана. К себе приставь, а то вдруг жаждущие помощи светлого магистра растащат мантию на сувениры. Если этот бред и есть все ваши важные вопросы, я пойду.

— Это не все, — ответил Анри.

— А мне кажется, разговор пора заканчивать, ваше сиятельство, пока вы не наговорили мне гадостей. Удачи!

И вылетел из кабинета, хорошенько хлопнув дверью, чтобы у этой парочки и зубы свело! Я быстро шел к выходу из магистрата. Чтобы Филу удалось еще раз уговорить меня участвовать в этом балагане? Да ни за что! Лучше провалиться сквозь землю, чем чувствовать себя последним болваном. Справлялись магистры без меня пять лет — справятся и еще. Моя забота — пустота. Все остальное — их. И хватит!

Свернул за угол — и едва не сбил с ног какого-то мужчину с тростью.

— Извините, — пробормотал, поднимая голову, — и замер, чувствуя, как сердце пропускает удар.

Виктор Вейран, мой отец. Он стоял и смотрел на меня — сначала с легким непониманием, затем в глазах мелькнуло узнавание и, наконец, презрение. Откуда-то изнутри поднялась боль, затопила все тело, как волна, набегающая на сушу. Я думал, мне все равно? Идиот! Двести тысяч раз — идиот! Потому что боль только усилилась.

— Простите, граф Вейран, не узнал сразу, — заставил себя улыбнуться. — Видимо, к росту благосостояния. Счастливо оставаться.

И ускорил шаг.

— Андре! — окликнул он меня, но я только пошел быстрее. Быстрее, еще быстрее! И… побежал. Несся по темным улицам как сумасшедший, лишь бы скорее оказаться в башне, в ее спасительном покое, который отгородит от всего на свете. От невыносимой ярости, которая разъедала меня изнутри, — а ведь я считал, что похоронил ее в пустоте. И отчаяния, настолько горького и беспросветного, что хотелось умереть. Дальше бежать не было сил. Меня трясло как в лихорадке. Дыхание сбилось, но башня уже виднелась впереди. Рывок! Всего одни рывок, пожалуйста!

Я влетел в ворота, поспешил по ступенькам вверх.

— Андре? — выглянула из комнаты Надин. — Ты вернулся?

— Не сейчас! — рыкнул сквозь стиснутые зубы. — Не приближайся!

Бегом преодолел оставшиеся ступеньки, чувствуя, как сразу три стихии рвутся из тела наружу, захлопнул дверь — и едва не завыл. Ну почему? Почему мы должны были встретиться? Почему весь чертов контроль летел куда-то в пропасть? Почему? Почему? Запустил пальцы в волосы, едва сдерживая рвущийся наружу крик, — и башня содрогнулась от фундамента до шпиля. Магия рассеялась в пустоте, а я сполз по стене на пол и замер, чувствуя себя изломанной куклой, которую разобрали на части. Больно… Дышать — больно… И в груди горело так, что я чуть ли не сложился пополам. Каждый вдох давался так тяжело, будто был последним. Во рту поселился соленый привкус крови — кажется, прокусил губу. Надо успокоиться. Взять себя в руки. Но не получалось.

Раздался тихий стук в дверь.

— Убирайся! — крикнул я.

— Андре, пожалуйста, — испуганно взмолилась Надин. — Тебе плохо?

— Мне… хорошо.

— Неправда. Можно войти? Я не буду мешать.

Я молчал. Не мог больше говорить. Перед глазами плясали алые точки. Обхватил себя руками за плечи, чтобы унять дрожь, а она все колотила и колотила. Дверь тихо скрипнула — и Надин заглянула в комнату. Надо было запереть… Хотя бы заклинанием, но как, если магия не слушалась?

— Не подходи! — поднял голову.

Надин меня не послушала. Она осторожно присела напротив, попыталась заглянуть в глаза, но я отвернулся.

— Тише, — прошептала она. — Это всего лишь я.

Придвинулась чуть ближе. Я попытался отодвинуться — и не смог, будто все тело сковал паралич. Больно…

— Что случилось, Андре? — мягко, как у ребенка, спросила она. — Не поладили с магистрами?

— К демонам магистров!

— Конечно, к демонам. Что они тебе такого сказали?

— Не они. — Я качнул головой, почти проваливаясь в сероватое марево. — Он.

— Кто — он?

— Мой отец.

Надин замерла. Видимо, решала, что делать дальше, а я хрипло рассмеялся. Смеялся, пока позволяли легкие. Хохотал как ненормальный. Молодец, Андре! Ты, безусловно, стал сильнее. Вот только при одном виде папочки тебя колотит как сумасшедшего. Браво!

— Ты что? — Надин выглядела испуганной, но вместо того, чтобы уйти как любая нормальная девушка, она села рядом — так близко, что я ощущал ее дыхание на лице. — Он обидел тебя?

— Нет. — Стер тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы. — Нет, Надин. Просто… просто я думал, что мне все равно, — пытался путано объяснить, — а оказалось, что нет… что он… я всегда хотел…

— Тише. — Она осторожно погладила меня по плечу. — Здесь только ты и я. Никого постороннего. Успокойся, мой родной.

— Я спокоен. — Убрал со лба мокрые от пота пряди. — Видишь ли, каждый человек живет для чего-то. Кто-то ради славы, кто-то ради любви. А я хотел… чтобы он меня увидел. Просто увидел — не пустое место, а меня.

Снова затрясло. Я старался дышать глубже, но в груди все горело, будто сердце стало больше в несколько раз и не помещалось в грудной клетке.

— А он? — чуть слышно спросила Надин.


— А он меня всегда ненавидел. Я не понимал, за что? Я ведь ничего ему не сделал! За то, что родился? Разве можно ненавидеть кого-то только за то, что он есть?

— Нельзя.

— Можно. Что ж, теперь есть, за что…

И я снова рассмеялся. Наверное, это была истерика. Умом я понимал, что так нельзя, что можно сойти с ума, окончательно рехнуться. Но кто же мог знать, что один вид Виктора Вейрана может сотворить такое? Кто мог знать? Словно раскаленная игла вонзилась под лопатку. Я застонал сквозь стиснутые зубы.

— Андре? — Надин тут же села рядом, на мгновение задумалась — и обняла за плечи, прижалась всем телом, заставила опустить голову ей на плечо. — Не пугай меня, пожалуйста. Нельзя же так.

— Больно.

— Я знаю. Знаю. — Она гладила меня по спине, а я чувствовал себя ничтожеством. Тем самым пустым местом, которым всегда и был. Человек-невидимка впервые в Гарандии! Безумие подкралось совсем близко, коснулось мягкими лапами — и отступило. Его заменил нежный голос. — Все будет хорошо, слышишь? Ты же сильный, ты справишься. Справишься ведь?

— Не знаю.

— В бездну таких отцов. Ты ведь не один, Андре. У тебя есть я. Есть твой братишка, который очень о тебе беспокоится. Если захочешь, будут и другие.

— Я не хочу.

— Родной мой. — Надин осторожно отстранилась, заглянула в глаза. — Хороший. Ну, чего ты? Разве оно того стоит? Пусть этот человек жалеет, а не ты.

— Ему плевать.

— И демоны с ним. Отпусти! Отпусти, или ты не сможешь жить дальше.

— Почему меня все ненавидят? — поднял голову, глядя на нее. — Почему? Что я им сделал?

— Неправда, — ответила она. — Я тебя люблю.

Потянулась вперед, коснулась губами губ, а у меня уже не было сил, чтобы ее оттолкнуть.

— Люблю тебя, — повторяла Надин, касаясь лица, плеч. — Люблю, слышишь? Люблю.

И я позволил ей делать, что хочет. Целует? Пусть целует. Смешно. Первый поцелуй — с привкусом пустоты. Второй — с привкусом безумия и крови. Каким же будет третий?

— Поднимайся, — потянула меня за собой. — Тебе надо лечь и отдохнуть. А когда проснешься, все пройдет, любимый мой.

— Пройдет? Что именно? То, что я никому не нужен? Хотя пусть лучше так. Они мне тоже ни к чему.

Я выпустил руку Надин. Запоздало стало стыдно, а перед глазами плыл серый туман. Я ведь обещал себе, что больше никогда… Никогда не позволю Виктору Вейрану вытирать об меня ноги, но достаточно было всего одного его взгляда, чтобы снова почувствовать себя шестнадцатилетним мальчишкой у ворот отцовского дома. Когда же это закончится? Когда сумею забыть?

— Андре…

— Уходи, — обернулся я к Надин. — Пожалуйста. Дай мне побыть одному.

— Хорошо. — Она уступила, хоть и видел, как ей этого не хочется. — Только пообещай, что все будет в порядке.

— А похоже, что нет?

Надин кивнула.

— Обещаю, — ответил я. — Со мной ничего не случится. Не обращай внимания, мы с отцом в прошлом просто… переобщались. Да, именно так. Он ненавидит меня, я ненавижу его — все просто. Иди отдыхай.

Надин сомневалась, но поняла, что иного от меня не добьется, и тихонько скрылась за дверью. Я наконец-то остался один. Сел перед большим зеркалом и взглянул на себя. Как же я жалок! Магистр? Смешно. Даже эти два идиота больше похожи на магистров. А передо мной был никто. Пустое место. Человек, которого даже Пустота отпустила без лишней платы, лишь бы ушел.

Обхватил голову руками. Надин права, все пройдет. Надо просто отдохнуть. А ее слова звоном стояли в ушах. Любит? Ни за что не поверю. Я всегда был реалистом и прекрасно понимал, что меня не за что любить. Но она просто хотела утешить, не в чем ее винить. Сам виноват, что даже Надин испытывает ко мне жалость. Больше такого не повторится.

Пообещал себе это несколько десятков раз. Даже если мы с отцом встретимся лицом к лицу, я буду держать удар. Сегодня просто не ожидал, а в следующий раз… Если он, конечно, будет.





ГЛАВА 21




Филипп



Я вернулся домой достаточно поздно — и то потому, что хотел узнать, пришел ли Андре в магистрат. Он, конечно, обещал, но мог и передумать. Поэтому пришлось попрощаться с Лиз и вспомнить, что у меня есть родной дом. Вот только оказалось, что ни Анри, ни папы дома нет. Меня встречала только мама — Полли укладывала детей спать.