Землянин. Том 1

Ученый смутился:

– Ну… Может быть, на нас психологически как-то повлияли или мы попали в какую-нибудь пространственную аномалию.

Капитан тяжело вздохнул и спросил:

– И чем принципиально ваши предположения отличаются от предложенной версии?

Ученый не ответил. А капитан подумал, каким образом у него в команде оказались настолько негибкие на версии люди?

– Вот и получается, – продолжил Петр, – оружие нам дали, средство спасения на крайний случай тоже дали, то есть подготовили, а дальше мы сами. В общем, спасибо, что шансы нам подняли. И когда на нас напали, мы среагировали так, как среагировали и наши ракеты практически уничтожили напавший на нас корабль. А когда их рядом с нами появилось больше, мы просто телепортировались в безопасное место.

– Вы уверены, что оно безопасно? – усомнился капитан.

– Ну… – главглаз потер переносицу, – не думаю, что с их возможностями у нас в системе вообще где-то безопасно, но в какой-то мере это так. Я считаю, что есть несколько уровней возможностей и интересов разных инопланетян в нашей системе, и уровни эти достаточно сильно различаются. Вероятно, существуют и какие-то ограничительные параметры или системы, которые заставляют инопланетян действовать только в определенном спектре. Гаврош, кстати, со мной согласен.

– Стоп! – Капитан хлопнул рукой по столу. – Кто такой Гаврош? Я уже не в первый раз слышу это имя.

Главглаз помялся:

– Ну… Тут я пока не разобрался, но, кажется, наш неожиданный гость накрутил на наш БУНИК очень навороченную эмоциональную матрицу, которая позволяет ему вести себя практически подобно человеку.

Капитан хмыкнул:

– Разве это такая уж диковина? По-моему, у него их и так было несколько.

– Да? – Петр улыбнулся. – И почему же тогда вы запретили БУНИКу их использовать?

Игорь Анатольевич задумался:

– А ведь действительно… И, кажется, я понимаю, в чем дело. Со временем он начал меня раздражать. Не знаю почему.

– Это довольно распространенная причина и на Земле, – заметил Петр. – Подспудно человек начинает чувствовать фальшь и неестественность поведения таких эмоциональных матриц, и это на него давит. По статистике семьдесят пять процентов людей через несколько месяцев или совсем выключают эмоциональную матрицу своих СУНИКов, или снижают их динамичность до уровня, когда их просто нельзя спутать с человеком. Даже самообучение матриц не помогает. Так вот, времени, конечно, прошло мало, но Гаврош пока не вызывает такого отторжения. Я одним местом просто чувствую, что и не вызовет.

– Странно, я даже не знал о такой ситуации с матрицами. Но со мной он общается как обычно, – удивился капитан.

– Просто шифруется, – пояснил Петр.

– Это так, БУНИК триста сорок восемь? – спросил капитан в потолок.

– Кхм… Ну где-то так, – раздался мальчишеский голос. – Извините, я не хочу, чтобы меня отключали.

Игорь Анатольевич недоуменно проговорил:

– Ну, в общем-то сами разбирайтесь. Это твоя епархия. – Он посмотрел на главглаза. – Продолжай.

– Мы с Гаврошем видим для нас большую проблему. Во-первых, судя по всему, нас решили уничтожить. Во-вторых, весьма высока вероятность повторного нападения, несмотря на возможные терки между инопланетянами, о чем мы можем догадываться с высокой степенью достоверности, так как на своей шкуре почувствовали отношение к нам обеих сторон. А сколько их, мы не знаем. В-третьих, как говорит Гаврош, он может прыгнуть только в этот район астероидного пояса. Из любого другого, но только сюда. Как он говорит, это последний шанс, и мы им воспользовались. Если нас найдут здесь – мы беспомощны. Да и вообще, нет гарантии, что нас не просчитали после первого раза, и даже если мы уйдем отсюда, а нас снова вынудят прыгнуть, что мы не попадем в устроенную тут ловушку. То есть своей страховкой мы уже воспользовались, и ее у нас больше нет. – Он замолчал.

Даже через виртуальность капитан почувствовал тягостность, повисшую в воздухе.

– Можно мне сказать? – вдруг подал голос Гаврош.

Капитан удивленно посмотрел на Петра. Тот сделал недоуменное лицо.

– Говори, – разрешил капитан.

– Эль Багдади мне оставил свой контакт, если возникнет необходимость в помощи.



Ник

Удивительно, но след племяшки вел в Австралию. Я даже не поверил сначала. Где эта Австралия, а где река Ангара. Тем не менее вектор направления определился. Но я решил перестраховаться и выстроил путь пунктиром. Каждые триста – пятьсот километров снимались, если не было помех, или уточнялись с помощью воздушных элементалей частотно-волновые характеристики пространства. В эти точки я прыгал, осматривался (интересно все же!) и уточнял направление. Впрочем, изначальный импульс в сторону Австралии оказался верным.

Внизу, в Юго-Восточной Азии, часто встречались развалины современных мне городов. Эти некогда перенаселенные страны теперь выглядели дико и заброшенно, очертания побережья полностью изменились, городов нет, людей тоже. Видел один город, разрушенный и заросший джунглями. Природа берет свое. Лет через двести археологи и ученые будут ломать копья, споря о предназначении тех или иных предметов.

Один раз раскинутая ментальная сеть показала нечто странное. Даже в этой обстановке не забываем тренироваться! Как раз нечто вроде «лабораторной» попалось на том потоке сознания, где изучал архейские методики. Спустился, поискал среди джунглей, и сердце сжалось. Все-таки книга про Маугли была не придумана. Голый, грязный и волосатый ребенок лет десяти играл с дикими обезьянами. И не скажу, что его обижали – вон как дал под зад своему противнику. Начал думать, может, что-то сделать с ним, но, увидев, как тот переговаривается с обезьянами на их языке, угукая и что-то показывая жестами, полетел дальше. Печально все это.

Раньше как-то не особо проникался этими негативными изменениями на Земле. Сталкиваясь в основном с развитым обществом, явно продвинувшимся дальше моего, что вроде как говорит о положительном тренде, я не воспринимал информацию о катаклизмах и войнах как нечто жутко деструктивное. Даже виртуальные карты не особо впечатляли, равно как и видео с подаренного УНИКа. Для меня это было как хороший фантастический фильм. А сейчас, глядя своими глазами на то, что лежало внизу, я ощущал дискомфорт. Не знаю почему, не мог понять. Вроде бы нашел сестру, родню, у них все хорошо (правда, надо решить маленькую проблемку с племяшкой), а вот сейчас стало неприятно. Вспоминаю улыбчивые и приветливые лица вьетнамцев и таиландок, и становится очень грустно, а в душе возникает какая-то злость на тех, кто это сделал или допустил. Интересно почему? Один из вариантов – явно наблюдаю некое давление на мою ментальную сеть. Еле-еле чувствуется, напоминая ментальный отпечаток, запах давнего разложения. Но, думаю, не только в этом дело.

Но и нельзя сказать, что было только безлюдье и опустошение. Кое-где вполне по-современному. И летающие автомобили, и местами перенаселенность, хотя в ста километрах в сторону – безлюдные земли, иди да стройся. Но нет. Своя логика послекатастрофного и послевоенного развития, неизвестная мне.

Потом полет над водой. Мощные ощущения. Я даже какое-то время не прыгал, просто летел. Потом устал лететь, как листок на ветру, поменял на стрекозиные крылья своего летательного аппарата. Наверное, случайно так вышло, но прямо подо мной из воды выпрыгнул огромный кит. Мне показалось даже, что он пытался меня поймать, но это, конечно, показалось, – я высоко летел. Я улыбнулся. Безосновательно подумалось, что если эти животные выжили, то все будет хорошо. И вообще, и на моем пути.


И вот какой-то город на юге Австралии. Меня он не интересовал сам по себе, и мне даже было неинтересно, как он называется. Главное – это конечная цель моего путешествия.

Я спустился и пошел пешком, пытаясь точнее сориентироваться, да и просто понять, что это за общество. А оно явно отличалось от российского. Дома сплошь двухэтажные, с воздуха приметил вдалеке остовы двух небоскребов, которые не выдержали землетрясений. Народ выглядел серо и просто, лишь некоторые выделялись, я бы сказал, богатством здоровья и презрительно смотрели на остальных. Да, серьезное у них тут разделение.

Машин мало, народ в основном пешком ходит. Да и город небольшой, по ощущениям – захолустный. Тысяч на сто жителей. Удивительно, с какого перепугу тут моих детей держат. Ха! Второй поток сознания схватил первый поток за язык и ехидно спросил: «Чьих-чьих детей?» Редкие вывески на зданиях в виде каких-то непонятных цветовых клякс: наверное, это какой-то код, который можно прочитать только с помощью местного аналога УНИКа. У них они коммуникаторами называются. Чувство тревоги резко возросло, и я бегом побежал к дальнему зданию, где и находилась моя внучатая племяшка.



Катя Орлова и Сережа Сапожников

Полет прошел быстро. Так же держа под мышки, солдаты доставили их в какое-то помещение и усадили в кресла, которые сами зафиксировали их руки и ноги.

Полчаса никого не было, затем в комнату вошли трое, один остался стоять у входа, и Катя его не видела, а двое подошли к ним. Один из них, подойдя к съежившемуся в кресле Сереже, руками молча открыл рот мальчика и закинул туда серую горошину. Сережа вначале задергался, а затем обмяк.

И тут стоящий у двери двинулся к Кате. В руках у него было нечто, засветившиеся зеленым светом, и по мере приближения оно светилось все ярче и ярче. Это был не человек, а то существо или РОКОМ, как в пещере. Катю окатила волна страха.

– Это они. Отправьте их немедленно в центр, – примерно так сказало на своем языке существо и, повернувшись, вышло.

Люди что-то нажали у изголовья кресел и отошли в сторону. Выросшие из-под пола полусферы окружили кресла с детьми прозрачной пленкой. Затем сердце девочки испуганно трепыхнулось, когда они внезапно провалились в пол и, набирая скорость, полетели по идеально круглому подземному тоннелю навстречу неизвестности.



Ник

На углу я резко остановился и даже немного подался назад. Обследовавшие здание инфомагические шпионы констатировали отсутствие детей, да и тянущее чувство, показывавшее направление, успокоилось. Вроде как потеряло цель.

Это было бы забавно, если бы не было так грустно. Но, похоже, меня тут ждали. Хотя, может, я накручиваю себя, и ждали не меня, а повышенная боевая готовность для них нормальное дело.

Я прикинул разные варианты действий. Во-первых, для ускорения поиска мне нужен «язык». Это самый оптимальный вариант, так как не уверен, что через астрал быстро получится, там все время какие-то тормоза мешают. Во-вторых, мне очень хочется сделать так, чтобы они поняли, что не правы. Иного способа, чем сделать им больно и показать, что со мной ссориться вредно для здоровья, я не вижу. Если просто усыплю или тихо убью, какой в этом будет урок? Нет, в некоей таинственности и тихой смерти в общем-то есть потенциал и даже намного больший, чем в мордобитии. Таинственное заставляет мозг врага самого накручивать на стержень своего страха им же воображаемые подробности. Но тут вступает в силу «в-третьих». А в-третьих, мне надо оценить реальный уровень боевой силушки врага. Это более-менее понятно, но необходимо прочувствовать, может, я не все знаю. И не налажать, конечно. Так что одна-две показательные порки вполне решают предварительную задачу. Разведка боем, получается. Ладно, принимается. Ну и в-четвертых (но не по важности) – надо выполнить свою задачу, но не показать всех своих возможностей. Типа в несколько раз сильнее местных (если я их не переоцениваю), остальное сокрыть. Ладно, посмотрим.

Неожиданно передо мной появилась мордочка Драко. Он смотрел на меня, и ментально я воспринимал его посыл: «Хочу участвовать».

Я удивился и задумался. Вроде бы раньше таких прямых четких посылов от Драко я не слышал. Так, эмоции только. И еще возник вопрос: «А насколько он воспринимал мои чаяния раньше? Может, с самого начала сидит и пережевывает мои мысли? Ну так я даже рад этому!»

Пришлось немного поменять план, растолковать его моему дракончику, и тот, что примечательно, прекрасно меня понял! Ну так я воспринял его ментальный посыл. Ладно, посмотрим. Пора на камеры поиграть.

Здание местных стражей порядка встретило меня закрытыми дверями из пуленепробиваемого стекла. Людей во дворе не было. Драко скользнул вперед, и я с интересом решил посмотреть, что он будет делать. Однако ничего красочного не произошло: Драко подбежал к дверям и, не останавливаясь, пробежал дальше внутрь. Двери просто растаяли. Надо будет потом глянуть, как он это сделал. И я вошел следом.

И тут началось! Сверху из серых сфер, висящих на потолке, в меня чем-то выстрелили и попытались облить какой-то белой быстротвердеющей пеной и зеленой гадостью, от которой по стене пошли дымные потеки. Обычный энергетический щит на внешней зоне даже не вспотел, откинув всю дрянь в сторону. А ведь это только внешний, один из самых простых для меня щитов! Я имел некоторое представление о местных, но действительность без глубокого знания местных технологий, как обычно, расходилась с теорией.

Двумя выстрелами из своего мгновенно материализовавшегося револьвера я уничтожил две сферы на потолке. При пользовании своей стрелялкой я на ходу оцениваю и регулирую скорость пули, дабы не переборщить. Выскочивший слева мужик прицелился в меня из чего-то нехорошего, пришлось выстрелить ему в руку. Упс, перебор, рука вообще отлетела в сторону. Мужик с перекосившимся лицом выхватил оставшейся рукой нечто вроде ножа со светящейся кромкой и двинул на меня. Я его спеленал силовыми путами. Нож походя сунул в пространственный карман, потом гляну.

В дальнем проеме появилась странная фигура и бахнула в меня из чего-то мощного, так как кусок стены вместе с зеленой гадостью на ней просто исчез, а в стене появилась новая дверь на улицу. Да уж, похоже, игры закончились. Из проема появились еще двое и бросились по разные стороны от двери, стреляя в меня на бегу из чего-то скорострельного. От их выстрелов в бетонных стенах вокруг меня появлялись отверстия размером с кулак. Мельком глянув в одно из них, заметил, что и арматура выстрелом вырывается из общей конструкции.

Одним потоком я отстраненно наблюдал за происходящим, так сказать, «трезво», другими – рассчитывал разные варианты. Биокомп активно включился в игру, используя мою интуицию и результаты расчетов. Например, одного выстрела врага и оценки его разрушительной силы было достаточно, чтобы полностью перерисовать картинку опасности и вариантов действий. Окружающее пространство расцвечивалось зелеными и красными зонами, постоянно пересчитываемыми и обновляемыми (это я сам так захотел). Потоки сознания вышли на пик своей работы, и я даже почувствовал себя неким богом. Местечковым, конечно, кратковременным, но все же. Даже не зная всего, что для меня приготовлено, но воспринимая информструктуры устройств и их возможную опасность из интуиции, а также информацию, на ходу поверхностно снимаемую со всех объектов в здании своей аурой, я с высокой степенью надежности мог оценить опасность и варианты действий, чтобы избежать ее. Ну и кратковременное предвидение тоже включилось, чему я был очень рад, так как с этой способностью все сильно упростилось.

Бах, бах, бах! Мой револьвер трижды дернулся, и наступила тишина.

Все лежат, дергается только спеленатый мной мужик.

Прохожу в комнату, откуда выскакивали эти резвые стрелки. Пусто. Кати нет. Аурой зацепил какой-то информационный след, снова почувствовал ее и ощутил, как она двигается от меня и находится уже довольно далеко. Засекаю направление. Запускаю рой конструктов со своими уже привычными инфомагическими шпионами. А пока суд да дело, надо кое-кому задать пару вопросов. Да и просто интересно, что это за типы в футуристическом прикиде.

Подхожу к единственному живому мужику и лезу ему в башку. Все, теперь можно говорить и задавать вопросы.

– Где девочка, которая здесь была только что?

Мужик кривит рожу. Тыкаю ему револьвером в остаток руки. Мужик молчит. По ауре вижу – нет эффекта. Боли он не чувствует. Ах так! Лезу в его организм, убираю небиологический мусор и излишек различных гормонов.

Мужик издает громкий стон и теряет сознание. Привожу его в чувство и повторяю вопрос.

– Я не понимаю! – кричит он по-английски.

И я вдруг осознаю, что спрашиваю его по-русски. С грехом пополам я помню английский, какой же программист не знает этот основной язык документации? Хорошо хоть память у меня суперская – все вытаскивает наружу. Но вижу, что знания английского у меня слабоватые, надо будет подтянуть.

– Здесь была девочка, где она? – спокойно, но с сильным акцентом спрашиваю я.

Враг понимает. Этого вполне достаточно.

– Не знаю, не знаю! – заскулил он.

Переход от крутого мачо, стоически переносящего боль, до скулящего существа был резок.

– А если подумать? Я ведь и разозлиться могу. – И снова тыкаю пальцем в его рану на месте оторванной руки.

Он кричит, не в состоянии потерять сознание.