Заводная девушка

Лицо Берье, частично закрытое маской, выглядело землистым, словно кто-то высосал из генерал-лейтенанта всю кровь.

– У меня есть письмо, где говорится о неких выплаченных суммах. Я покажу его вам. Я надеялся, это фальшивка, но похоже, что нет. Просто не верится, чтобы король был настолько… настолько…

– Глуп? Согласна, тут есть от чего прийти в замешательство. Поражаешься, как человек, занимающий высочайшее положение, не сумел увидеть последствий этой затеи или, скажем, закрывал глаза на ее размеры. Полагаю, он убедил себя, что действует во благо человечества.

– Если бы правда вышла наружу, нас захлестнули бы хаос и безудержная ненависть.

– Да. Все, что мы видели до сих пор, показалось бы нам легкой рябью. Нас ждали бы крупные бунты, а потом и революция. – «Я потеряла бы свое место при дворе, а он – королевство», – подумала Жанна. – Но ничего этого не случится. Всю вину можно свалить на хирурга, а он, будучи мертв, уже не сможет возразить. Его тело по-прежнему у вас?

– Да.

– Известно, как он умер?

Берье покачал головой:

– Мы не допрашивали тех, кого застали в его доме. Сомневаюсь, что это необходимо.

– Готова согласиться с вами.

Интересно, Берье догадался, кто нанес удар? У Жанны имелись соображения на этот счет.

– Лучше всего объявить, что Лефевра убили солдаты, дабы прекратить его дальнейшие злодеяния. Можно устроить спектакль для публики. Обезглавливание или что-то в этом роде. Народ любит такие штучки.

– Думаю, это явится очистительным действом.

Не только для толпы. Для нее тоже. Ее всегда раздражало высокомерие этого злобного, напыщенного коротышки Лефевра, считавшего, что ему позволено похищать детей простолюдинов и ставить над ними опыты, относясь к ним хуже, чем к собакам. Этому злодею удалось втянуть Людовика в свою грязную авантюру, убедив короля, что наука может развиваться только так.

Их разговор прервал взрыв смеха. Неподалеку придворные развлекались, наблюдая за кривляниями лицедеев.

– Вы еще не говорили с ним напрямую? – решился спросить Берье.

– Нет.

Она до сих пор не набралась сил для разговора с Людовиком. Жанна по-прежнему сказывалась больной, держа двери своих покоев запертыми. Вскоре король рассердится и потребует, чтобы она пришла на обед. Так он делал всякий раз, когда она отговаривалась головной болью. Но теперь ее это не волновало. Королевский гнев был ничем по сравнению с ее гневом. К тому же король уже не держал в руках всю колоду.

– Я поговорю с ним завтра. А пока сделайте так, чтобы часовщика, его дочь и их служанку не тревожили.

– Но они слишком много знают.

– Поэтому не далее как сегодня я предложила им сделку: молчание в обмен на их безопасность и гарантии того, что короля будут сдерживать.

Утром у нее побывала Вероника. Дочь Рейнхарта была непреклонна: они с отцом согласны молчать, только если семьи погибших детей получат компенсации, если ее горничной должным образом заплатят и оставят в покое и если анатомические увлечения короля будут ограниченны. Отчаянная девица! Выдвигать столь опасные требования! Должна же она сознавать возможные последствия. Да, в смелости Веронике не откажешь, но Жанна поймала себя на том, что такое поведение ей импонирует. Она догадалась, почему Вероника так пеклась о безопасности своей горничной. Скорее всего, Лефевра убила Мадлен. Женщина, жестоко пострадавшая от рук мужчины, в случае опасности возьмется за нож и не будет особо раздумывать.

– А не проще ли… – начал Берье, сделав характерный жест.

– Избавиться от всех? Да, возможно, это было бы проще. Но, учитывая, что дочь часовщика и ее отец раскрыли мне глаза на опасные увлечения короля, я возражаю против такого решения.

– Тогда как мы объясним возвращение этой девицы к жизни? – подумав, спросил Берье.

– Например, чудесами медицины, – беззаботным тоном ответила Жанна. – Людовик наверняка это одобрит. Можно вообще отослать их подальше от Парижа, а то и отправить за границу. Как быть с ними – решим потом, а пока их не трогайте. Сейчас ваша главная задача – представить все это народу так, чтобы успокоить людей и положить конец мятежам. Парижанам нужно убедиться, что преступления с похищением детей целиком расследованы, справедливость восторжествовала и так далее.

– Только она не восторжествовала.

– Конечно нет, – усмехнулась Жанна. – Но прежде вас это совсем не волновало. В Версале свои понятия о справедливости. Дайте мне сначала поговорить с Людовиком. А затем расширим наблюдение.

– И сделаем его постоянным, маркиза. Постоянным.

Жанна кивнула. Она не противилась, когда Людовик, переодевшись герцогом, отправлялся бродить по Парижу; она закрывала глаза на его отвратительные уроки анатомии. Но теперь кто-то будет постоянно следить за королем. Людовик окажется в невидимой, но крепкой клетке. Жанну это слегка печалило, однако ее задачей было оберегать его. Она делала это из любви к нему, даже если от прежнего чувства осталась только тень.

– Кстати, вы нашли доказательства, изобличающие автора мерзких стишков? Этот негодяй посмел обвинять меня в колдовстве ради достижения корыстных целей.

– Увы, пока нет. Возможно, это не один человек, и они очень осторожны.

– Возможно. Но мы знаем, кто это, и никакая осторожность им не поможет. Людовик все равно их накажет. – Накажет, потому что она мягко, ненавязчиво подтолкнет его к этому, а если он вздумает упрямиться, расправится с клеветником сама. Равновесие власти сместилось. – А вы, Николя, должны заплатить этой «мухе». Я имею в виду служанку. Обещанное и сверх того. – (Если Лефевра убила Мадлен, ей надо заплатить золотом.) – Не понимаю, почему она до сих пор не получила честно заработанных денег.

У Берье дернулась челюсть.

– Думаю, вы переоцениваете ее достоинства.

– Как это понимать? – Жанне стало любопытно. – Так вам она и прежде была знакома?

– Не мне, а моему подчиненному. Это он знаком с ее семьей.


– Говоря о подчиненном, вы имеете в виду того скользкого молодого человека с разноцветными глазами, которого я видела в Шатле? В таком случае вам стоило проявить больше проницательности и не слушать это ничтожество, которое даже одеваться опрятно не умеет.

Жанна знала этот типаж мужчин: властолюбивые, злобные, с садистскими наклонностями. От Берье подчиненный отличался лишь отсутствием внешнего лоска и проницательности, благодаря которым генерал-лейтенант держался на своем месте. Во всяком случае, пока держался.

– Этот малый, может, умом и не блещет, но польза от него есть. Он сумел сделать так, что прежняя служанка Рейнхарта ушла, а на ее место он запустил «муху».

Жанна прищурилась:

– И как это ему удалось?

Она уже догадывалась, но хотела услышать подтверждение.

Берье поморщился, словно проглотил что-то горькое:

– Обрюхатил, только и всего.

– Представляю, как это по ней ударило. Ей хоть заплатили?

– Сомневаюсь, что в том была необходимость.

Жанна пристально посмотрела на Берье. Пожалуй, он не так уж сильно отличался от своего подчиненного. Стоит ли его поддерживать и дальше? Жанну впервые одолели сомнения.

– Николя, когда я выразила желание проверить благонадежность часовщика, то не говорила, что можно ломать жизнь его слугам, оставляя их без гроша в кармане.

– Маркиза, в каждом деле всегда есть свои особенности. Тем более в слежке за кем-то. Обязательно натыкаешься на тех, кто мешает, и от таких людей приходится избавляться.

– И где сейчас прежняя служанка?

– Понятия не имею.

– Разыщите ее. Если она еще жива, заплатите ей компенсацию. А этого вашего подчиненного гоните в шею. Мне этот двуногий чирей не понравился. Я ему не доверяю.

– Да, маркиза.

– Рада, что вы поняли. – Жанна откинулась на спинку стула и некоторое время слушала чарующую музыку скрипок. – Нам понадобится новый часовщик. Я постараюсь найти какого-нибудь редкостного зануду. И без хорошеньких дочерей.





* * *


Жанна слышала звук его шагов, но продолжала водить крошечным резцом. Работа требовала полного внимания. Вещица, над которой она трудилась, была почти готова.

– Где ты, черт побери, скрывалась все эти дни?!

– Людовик, я была здесь. Работала, – ответила она, не поворачиваясь к нему.

– Тебя не было на обеде, ты не появлялась в моих покоях. Ты опять заболела?

В его голосе не прозвучало ни намека на сочувствие, только холодный гнев.

Да, она была больна. Чахотка, придававшая блеск глазам и румянившая щеки, разрушала ее изнутри. Но об этом она Людовику не скажет, иначе ее придворная жизнь мигом закончится. Жанна посмотрела в увеличительное стекло на ограненный ею сердолик. Получилось почти идеально. В сверкающую поверхность камня она вделала миниатюрный портрет Александрины, за которой уже отправила карету. Сегодня дочь получит от нее подарок.

– Ты почему молчишь? – возмутился Людовик. – Отвечай!

Только сейчас Жанна повернулась к нему. Ее рука по-прежнему сжимала резец.

– Людовик, а вы знаете, что ваш хирург Лефевр умер? – обыденным тоном спросила она.

– Что?

– Да, у себя в мастерской.

– Как?

Одутловатое лицо короля побледнело.

– Там что-то произошло. Оказывается, он проводил весьма своеобразные опыты.

Людовик не шевельнулся, но его глаза забегали по сторонам.

– Что вы знаете об этом? – все так же тихо и спокойно спросила она.