Завет стали
Часть 92 из 105 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
Дремота навеяла странные сны, в которых он узнал себя. Его звали Рукх, но в другом мире он был известен как Шокан.
Титаны попытались прикрыть отступление Шета, но Шокан не дал им возможности сбежать. От его правосудия им не уйти. Не сегодня. Его меч раскалился добела, отражая его ярость. Аи и Шана больше не было. Сира была мертва, и он сожжет их убийц дотла.
Шокан загнал их сюда, в Мировую Паутину, и уже разделался с четырьмя титанами: Томагом Юри, Ренс Дарим, Гарадом Лаллом и Драком Рентером. Он разбил их тела, сбросив осколки кучкой с анкерной линии. То же самое он сделал с Сапиентом Дормантом и Грейвом Инвидиосом, омертвелыми, которые первыми напали на него и Сиру. Ему было все равно, где и когда они выплывут. Единственное, что имело значение, – это месть убийцам Сиры.
Шокан встретился лицом к лицу со своими последними врагами. Страх исказил высокомерный взгляд Шета, и он облизнул губы.
– Ты не сможешь победить, – сказал он. – Твое настоящее тело погибло в реальном мире.
Божок был прав. От кожи Шокана исходило серебристое свечение. Это раскрывало ужасную правду. Он не был готов, когда ступил на анкерную линию, и его тело погибло в пределах физического мира. Неважно. Девеш даст, он исполнит свою месть, и даже если после этого его постигнет окончательная смерть, так тому и быть.
Шокан мимолетным взглядом окинул место, где его долгая жизнь и бесконечные битвы наконец прекратятся. Мировая Паутина. Над ним раскинулось бесконечное черное небо, отражавшее свет, словно выдувное стекло. Огоньки текли по небосводу, будто падающие звезды. Под ногами тянулся радужный мост – анкерная линия. Она была бесплотной, как водяная пленка, но достаточно крепкой, чтобы выдержать марширующую армию. Внутри моста постоянно мелькали сменяющие друг друга картинки. Из них возникали обрывочные очертания, в том числе и его родины, места, которому принадлежало его сердце, Аризы. Неподалеку он увидел конец анкерной линии, выход в мир Семинала.
Шокан мысленно пожал плечами. Неважно, пусть его мышцы болят, конечности налились усталостью, а в его колодце почти не осталось живатмы. Не обращал он внимания и на сломанные ребра, отчего было тяжело дышать, вывихнутую лодыжку, ограничивавшую его подвижность, и разбитую глазницу, ухудшающую зрение. Из многочисленных ран – поперек живота, на груди, глубокой раны на левом бедре – тек серебристый свет, они тоже были нематериальны.
Шокан устал от своей долгой жизни. Он был готов с ней расстаться, особенно учитывая, что иначе ему придется доживать свой век без Сиры. Он не мог себе представить, как прожить без нее хотя бы день. Сейчас он столкнется с титанами и их божком, и, каким бы ни был исход, сможет наконец избавиться от бремени существования.
Мимолетное воспоминание о битве с Шетом в другом времени, в будущем, промелькнуло в его голове, но он отбросил его. В том видении Сира была жива, и Шокан не верил в то, что это когда-либо свершится. В конце концов, нельзя навязать будущее. Скорее всего, сегодня он переживал последние моменты своей жизни.
Он на это надеялся.
В голове Шокана вспыхнуло еще одно воспоминание. Их дети. Эти мысли вдохновили его на молитву. Быть может, умерев, он все еще будет достоин поющего света. Быть может, он снова увидит своих детей. Быть может, он увидит Сиру.
Дыхание Шокана выровнялось. Последние несколько секунд он вглядывался в своих оставшихся соперников, изучая их так, как давным-давно его научили в доме Огня и Зеркал.
И вот они стояли перед ним – последние титаны. Их командир, Стур Маэль, смертоносная Лилин Солт и мощный Тормак Юри. Шокан наблюдал за тем, с каким беспокойством они осознавали, что это конец. Хорошо. Тем временем Шет, великий трус, прятался за их щитами и мечами.
Стур Маэль прервал временное затишье. Он бросился вперед, один и без поддержки. Шокан даже не стал применять меч. Вместо этого он принял удар Стура на свой щит, повернув его так, чтобы из-за удара сдвинулась потрескивавшая зеленая сеть, окружавшая и защищавшая его. Быстрый пинок в колено поверг титана, и Стур повалился наземь.
Шокан продвигался вперед.
Лилин Солт вступила в схватку одновременно со Стуром. Перед ее руками материализовались раскаленные добела стальные пули, несущиеся быстрее и разрывавшиеся мощнее усиленных стрел.
Шокан принял ее атаку на щит. Сверкнула молния. Его щит начал гнуться, и он быстро перестроился, ускользнул от атаки Лилин и бросился к ней. Ее глаза испуганно расширились. Удар сплеча по руке застал ее врасплох. Прежде чем она успела спохватиться, он пнул ее в лицо и свернул ей нос. Портя ее красоту, из него потекла кровь, и Лилин упала с радужной анкерной линии. Она кричала, падая в огромное, темное, неизведанное пространство между мирами.
Ползучие лианы с шипами выстрелили из топора Тормака Юри. Шокан не отступил. Вместо этого он стал продвигаться вперед, обрубая лозы взмахами меча. Он добрался до Тормака, который взмахнул поднятым топором. Слишком медленно. Рукоятка его меча врезалась в лицо титана, ломая ему скулу. Еще один удар рукояткой меча, и Тормак отправился вслед за Лилин.
Шокан с хищным выражением лица повернулся к двум последним своим врагам: Стуру и Шету.
Командир поднялся на ноги и встал перед своим хозяином, запыхавшись и растеряв всю живатму. Его меч был опущен. Шокан скоро разберется с ним. Но сперва Шет. Самопровозглашенный бог пыхтел, хватая ртом воздух, и был так же обессилен, как и его титан. Кровь тонкой струйкой текла из раны на голове, превращая лицо в красную маску.
– Мир, – умолял Шет. – Мы можем это обсудить.
Шокан даже не потрудился ответить. Он направился к Стуру. Последний титан приготовился, смирившись со смертью, и потупил взор. Шет отступил еще дальше. Божок двигался в сторону выхода с анкерной линии, туда, где манила безопасность Семинала.
Шокан неуловимо быстро бросился вперед: скорость была отличительной чертой Касты, в которой он был рожден. Стур собрался, взяв меч наизготовку. Шокан перескочил через него, избегая безумного колющего удара. В его свободной руке возник раздувающийся огненный шар, и он запустил им в Шета с расстояния всего в три метра. Свистя, шар понесся в сторону божка, поднявшего руку в попытке блокировать. Это удалось лишь частично. Огненный шар врезался в поспешно поднятый щит, пробился сквозь него и обжег лицо Шета с правой стороны.
Божок вскричал.
Шокан почувствовал приближающуюся атаку Стура. Титан хотел нанести ему вертикальный удар мечом. Предсказуемо. Шокан блокировал, мгновение спустя удивившись тому, что его меч не встретил сопротивления. Он с опозданием понял свою ошибку. Не удар мечом, а огненная плеть. Она оплела его запястья, и они оказались охвачены огнем и болью. Шокан сдержал крик, меч выпал из его хватки.
Его запястья и руки горели. Нет. Шокан заскрежетал зубами. Это не конец. Он продолжил сражаться, не обращая внимания на обжигающую боль, охватившую запястья. Из последних сил он рванул плеть на себя, подтягивая Стура ближе, и с разворота локтем ударил титана в челюсть. Плеть растворилась в воздухе, и Шокан облегченно вздохнул, наклонившись, чтобы поднять меч.
Пошатываясь, Стур отошел в сторону, возвращаясь к хозяину.
Шету удалось потушить свое горящее лицо, но правая сторона все равно пошла пузырями, обвиснув, словно расплавленный свечной воск.
– Это еще не конец, – пообещал божок. Он крепко схватился за Стура и спрыгнул с анкерной линии вслед за остальными титанами. – Мой последний подарок! – прокричал он. Из его руки вырвалась белая полоса. Она ударилась в сверкающую анкерную линию, расколов ее, словно стекло.
Шокан не был готов к этому, и обнаружил, что потерял связь с гравитацией, которая в Мировой Паутине всегда работала иначе. Он падал навстречу смерти.
Ему было бы все равно, но в последний момент в расколотой анкерной линии он увидел изображение, заставившее его цепляться за жизнь. Увидел живую и здоровую Сиру на Семинале. Она не умерла. Он все еще мог надеяться на будущее с ней.
В Шокане расцвела надежда, и он отчаянно искал выход из Мировой Паутины, тот, что вел к Сире, на Семинал. Несколько безумных секунд он не мог найти ничего, но продолжал вертеть головой в поисках.
Вот!
Лазейка. Он бросился к ней, используя последние остатки живатмы, зная, что это лишит его разум даже собственного «я». Но шанс снова увидеть Сиру стоил того. Шокан вспомнил, как танцевал со своей женой, еще когда он был Рукхом из Ашоки, а она – Джессирой из Бастиона.
Он бросился к порталу, потянулся к нему изо всех сил. А потом переступил его границу и больше уже ничего не помнил.
* * *
Травмы Синдера оказалось легко исцелить, и за это он был благодарен. Эльфийской магии понадобилось всего несколько дней, чтобы вылечить его нос и самые тяжелые раны. Он вышел из госпиталя лишь с парой фингалов в качестве напоминания об уроне, который ему нанесли. Из-за этого он походил на енота, но это не помешает участвовать в Первичном Испытании.
Вскоре после того как Синдера выписали из госпиталя, пришло время отправляться в Ревелан, где они сядут на корабль до Быстромечия, а оттуда направятся на север, в Кинжальные горы.
Он, Боунс, Натаз и Рориан ехали вместе в карете, которая довезла их от Третьего Директората до эльфийской столицы, и путешествие прошло быстро. Синдер был рад, что смог отправиться в путь, а во время поездки исцелились и его оставшиеся раны.
Они достигли Ревелана на третий день после того, как тронулись в путь, и пронеслись по столице, нигде не останавливаясь и на довольно высокой скорости. Синдеру удалось оценить некоторые здания и районы, но это было не то же самое, что ходить по улицам, останавливаясь и изучая новые аллеи и различные места города. Он почти не видел эльфийскую столицу в первый раз, и сейчас намеревался исправить это упущение.
Карета остановилась перед большими воротами из кованой стали. Синдер вышел и потянулся, избавляясь от спазмов и напряжения. Затем он выпрямился и поправил значок академии Третьего Директората, приколотый к груди слева. Бронзовый орел, который вручался ученикам, все еще оставался бронзовым, но у орла Синдера были рубиновые глаза. Это отличие указывало на его положение первого ученика в классе.
Он отметил окружающее. Они стояли на спокойной дороге, выложенной кирпичом, высоко в холмах, окружавших Ревелан. С затененных тропинок доносилось пение птиц. Ничто не нарушало покоя этого явно богатого района. По одну сторону улицы протянулся ряд элегантных домов. Все они были большими и занимали щедрые участки земли, огороженные высокими, увитыми плющом стенами. Над оградами виднелись пальмы, покачивавшиеся от дуновения крепкого ветра. Синдер почему-то был уверен, что особняки окружали роскошные сады.
Один из таких домов стоял перед ним, выглядывая из-за филигранно выполненных кованых ворот. Особняк был построен из прямоугольных каменных блоков, выкрашенных в теплый желтый цвет. Основная часть дома возвышалась над оградой того же оттенка, что и стены. Синдер отметил, что через нее нелегко перелезть без сподручных средств.
Запах соли заставил его обратить взор на запад, и он резко вздохнул.
Море. Вечернее солнце светило над водами глубокой гавани, отчего она поблескивала, словно подмигивая. Гладкие эльфийские корабли, узкие и быстрые, стояли на якоре вдоль многочисленных верфей, но внимание Синдера привлекли те, что находились дальше. Там, подняв паруса, сине-голубые воды испещрило множество лодок.
– Это прекрасно, – приглушенно сказал Боунс, будто глядел на какую-то святыню.
– Это больше чем прекрасно, – произнес Натаз, и в его голосе послышались схожие нотки. – Это одновременно смиряет и вдохновляет.
Синдер удивленно взглянул на него. Он впервые слышал, как гном говорит о чем-то, не сыпля ругательствами.
К их карете подъехала еще парочка, и из них вышли остальные первокурсники человеческой и гномьей расы. До завтрашнего дня им предстояло остаться здесь в качестве гостей императрицы, а потом сесть на корабль до Быстромечия. Эльфы же должны были остановиться в королевском дворце.
Из последней кареты вышел Руом Шейл, рыжеволосый эльф, который изначально провожал их из Ревелана в Третий Директорат. За все время, проведенное в академии, Синдер ни разу его не видел, и не был до конца уверен в том, какое положение он там занимает. Наверное, какой-нибудь помощник.
Эльф разгладил одежду, на которой, на удивление, не было ни одной складки. Очевидно, он был все таким же дотошным и педантичным, как помнил Синдер. Руом прочистил горло, привлекая их внимание, а его первые слова настолько разочаровали первокурсников, что они застонали.
– Я знаю, вы хотите побродить по городу, но вы не сможете этого сделать. Это запрещено. Тем, кто не является гражданином Якша-сит, необходим смотритель, чтобы увидеть Ревелан. У нас не так много людей, чтобы приглядеть за всеми вами. Боюсь, вам придется остаться в особняке.
Первокурсники обменялись взглядами, полными отвращения и раздражения. Им, как и Синдеру, не терпелось увидеть город, пусть и всего лишь на пару часов. Ревелан походил на драгоценный камень: здания были сконструированы так искусно, чтобы подчеркнуть природные красоты города. Синдер читал о том, какой философии придерживались эльфы в отношении строительства домов, районов и городов. Ревелан стал квинтэссенцией их образа мыслей.
А еще история. Ревелан был одним из старейших городов в мире. Здесь произошло столько значительных событий… Синдер понимал, что мог бы прожить в Ревелане целый месяц и только начал бы скрести по поверхности новых знаний.
– Идемте, – сказал Руом, жизнерадостно улыбнувшись и хлопнув в ладоши. – Давайте разместим вас.
Синдер вслед за Руомом и остальными вошел на территорию особняка, но остановился в воротах, в последний раз с тоской взглянув на море и город.
* * *
Пройдя через ворота, первокурсники зашагали по подъездной дорожке, усыпанной мелкой галькой. Под ногами у них хрустело, когда они шли следом за Руомом. Сад тянулся по всей территории особняка. Узкие дорожки из гравия виляли между цветочными клумбами и кустарниками, а огромные деревья верховодили своим царством, простирая повсюду ветви, чтобы обеспечить тень. С территории особняка окружающая стена была практически не видна: она терялась на фоне растений и плюща. Все вместе создавало впечатление необузданности дикой природы, и Синдер решил, что в этом дворе, должно быть, нашла свое воплощение философия эльфов в отношении садоводства.
Первокурсники вошли в особняк через трехметровые латунные двери, бесшумно повернувшиеся на больших деревянных петлях. Внутри они обнаружили открытое фойе, взмывавшее к потолку верхнего этажа. В его центре, высоко над головой Синдера, висела хрустальная люстра, достигавшая нескольких метров в диаметре, огромная и поблескивавшая, словно бриллианты.
Руом устроил первокурсникам краткую экскурсию по дому.
– Этот особняк принадлежит императорской семье и используется для размещения почетных гостей, – объяснил он. – Располагайтесь. Дом достаточно большой, чтобы у каждого была своя собственная спальня. Выберите себе по одной, а затем спускайтесь вниз. Да побыстрее. Скоро подадут ужин.
Синдер выбрал спальню наугад. Он закинул вещи в угол, не потрудившись разложить их и лишь достав свежий комплект одежды. Нужды распаковываться не было. Они планировали отплыть с первым лучом солнца. Он подошел к окнам спальни, которые оказались дверьми с окнами, и, открыв их, вышел на балкон.
И снова у него захватило дух от красоты Ревелана.
Изрезанные холмы, увенчанные густым кустарником и деревьями, кольцом охватывали город. Гранитные выступы выглядывали из склонов, стоя ровно, словно стражи. Как и в прошлый визит в Ревелан, ему понадобилось время, чтобы увидеть город, гнездящийся посреди зелени. Здания были высечены в холмах, повторяли их изгибы и прятались среди кущ деревьев. Крыши с высокими пиками, покрытые переливающейся черепицей, говорили, что это действительно город, а не просто природное убежище.
Когда Синдер глядел вокруг, в его голове вспыхивали воспоминания, то есть видения, в которых был иной город у моря, сверкавший, словно драгоценный камень, вставленный в оправу девяти холмов. Синдер задавался вопросом, откуда ему было известно то место. Какая книга или история вдохновили его представить нечто подобное?
Он покачал головой, сомневаясь, что когда-либо это поймет, и отбросил переживания. Он потратил достаточно времени на попытки разгадать загадки, которые подкидывал ему разум, но несмотря на все усилия, первые шестнадцать лет жизни оставались чистым листом, и к этому моменту он уже понял, что так будет всегда.
Синдер отвернулся от города и вышел из спальни. В коридоре он столкнулся с Боунсом и Ишмаем, которые также вышли из своих комнат.
Дремота навеяла странные сны, в которых он узнал себя. Его звали Рукх, но в другом мире он был известен как Шокан.
Титаны попытались прикрыть отступление Шета, но Шокан не дал им возможности сбежать. От его правосудия им не уйти. Не сегодня. Его меч раскалился добела, отражая его ярость. Аи и Шана больше не было. Сира была мертва, и он сожжет их убийц дотла.
Шокан загнал их сюда, в Мировую Паутину, и уже разделался с четырьмя титанами: Томагом Юри, Ренс Дарим, Гарадом Лаллом и Драком Рентером. Он разбил их тела, сбросив осколки кучкой с анкерной линии. То же самое он сделал с Сапиентом Дормантом и Грейвом Инвидиосом, омертвелыми, которые первыми напали на него и Сиру. Ему было все равно, где и когда они выплывут. Единственное, что имело значение, – это месть убийцам Сиры.
Шокан встретился лицом к лицу со своими последними врагами. Страх исказил высокомерный взгляд Шета, и он облизнул губы.
– Ты не сможешь победить, – сказал он. – Твое настоящее тело погибло в реальном мире.
Божок был прав. От кожи Шокана исходило серебристое свечение. Это раскрывало ужасную правду. Он не был готов, когда ступил на анкерную линию, и его тело погибло в пределах физического мира. Неважно. Девеш даст, он исполнит свою месть, и даже если после этого его постигнет окончательная смерть, так тому и быть.
Шокан мимолетным взглядом окинул место, где его долгая жизнь и бесконечные битвы наконец прекратятся. Мировая Паутина. Над ним раскинулось бесконечное черное небо, отражавшее свет, словно выдувное стекло. Огоньки текли по небосводу, будто падающие звезды. Под ногами тянулся радужный мост – анкерная линия. Она была бесплотной, как водяная пленка, но достаточно крепкой, чтобы выдержать марширующую армию. Внутри моста постоянно мелькали сменяющие друг друга картинки. Из них возникали обрывочные очертания, в том числе и его родины, места, которому принадлежало его сердце, Аризы. Неподалеку он увидел конец анкерной линии, выход в мир Семинала.
Шокан мысленно пожал плечами. Неважно, пусть его мышцы болят, конечности налились усталостью, а в его колодце почти не осталось живатмы. Не обращал он внимания и на сломанные ребра, отчего было тяжело дышать, вывихнутую лодыжку, ограничивавшую его подвижность, и разбитую глазницу, ухудшающую зрение. Из многочисленных ран – поперек живота, на груди, глубокой раны на левом бедре – тек серебристый свет, они тоже были нематериальны.
Шокан устал от своей долгой жизни. Он был готов с ней расстаться, особенно учитывая, что иначе ему придется доживать свой век без Сиры. Он не мог себе представить, как прожить без нее хотя бы день. Сейчас он столкнется с титанами и их божком, и, каким бы ни был исход, сможет наконец избавиться от бремени существования.
Мимолетное воспоминание о битве с Шетом в другом времени, в будущем, промелькнуло в его голове, но он отбросил его. В том видении Сира была жива, и Шокан не верил в то, что это когда-либо свершится. В конце концов, нельзя навязать будущее. Скорее всего, сегодня он переживал последние моменты своей жизни.
Он на это надеялся.
В голове Шокана вспыхнуло еще одно воспоминание. Их дети. Эти мысли вдохновили его на молитву. Быть может, умерев, он все еще будет достоин поющего света. Быть может, он снова увидит своих детей. Быть может, он увидит Сиру.
Дыхание Шокана выровнялось. Последние несколько секунд он вглядывался в своих оставшихся соперников, изучая их так, как давным-давно его научили в доме Огня и Зеркал.
И вот они стояли перед ним – последние титаны. Их командир, Стур Маэль, смертоносная Лилин Солт и мощный Тормак Юри. Шокан наблюдал за тем, с каким беспокойством они осознавали, что это конец. Хорошо. Тем временем Шет, великий трус, прятался за их щитами и мечами.
Стур Маэль прервал временное затишье. Он бросился вперед, один и без поддержки. Шокан даже не стал применять меч. Вместо этого он принял удар Стура на свой щит, повернув его так, чтобы из-за удара сдвинулась потрескивавшая зеленая сеть, окружавшая и защищавшая его. Быстрый пинок в колено поверг титана, и Стур повалился наземь.
Шокан продвигался вперед.
Лилин Солт вступила в схватку одновременно со Стуром. Перед ее руками материализовались раскаленные добела стальные пули, несущиеся быстрее и разрывавшиеся мощнее усиленных стрел.
Шокан принял ее атаку на щит. Сверкнула молния. Его щит начал гнуться, и он быстро перестроился, ускользнул от атаки Лилин и бросился к ней. Ее глаза испуганно расширились. Удар сплеча по руке застал ее врасплох. Прежде чем она успела спохватиться, он пнул ее в лицо и свернул ей нос. Портя ее красоту, из него потекла кровь, и Лилин упала с радужной анкерной линии. Она кричала, падая в огромное, темное, неизведанное пространство между мирами.
Ползучие лианы с шипами выстрелили из топора Тормака Юри. Шокан не отступил. Вместо этого он стал продвигаться вперед, обрубая лозы взмахами меча. Он добрался до Тормака, который взмахнул поднятым топором. Слишком медленно. Рукоятка его меча врезалась в лицо титана, ломая ему скулу. Еще один удар рукояткой меча, и Тормак отправился вслед за Лилин.
Шокан с хищным выражением лица повернулся к двум последним своим врагам: Стуру и Шету.
Командир поднялся на ноги и встал перед своим хозяином, запыхавшись и растеряв всю живатму. Его меч был опущен. Шокан скоро разберется с ним. Но сперва Шет. Самопровозглашенный бог пыхтел, хватая ртом воздух, и был так же обессилен, как и его титан. Кровь тонкой струйкой текла из раны на голове, превращая лицо в красную маску.
– Мир, – умолял Шет. – Мы можем это обсудить.
Шокан даже не потрудился ответить. Он направился к Стуру. Последний титан приготовился, смирившись со смертью, и потупил взор. Шет отступил еще дальше. Божок двигался в сторону выхода с анкерной линии, туда, где манила безопасность Семинала.
Шокан неуловимо быстро бросился вперед: скорость была отличительной чертой Касты, в которой он был рожден. Стур собрался, взяв меч наизготовку. Шокан перескочил через него, избегая безумного колющего удара. В его свободной руке возник раздувающийся огненный шар, и он запустил им в Шета с расстояния всего в три метра. Свистя, шар понесся в сторону божка, поднявшего руку в попытке блокировать. Это удалось лишь частично. Огненный шар врезался в поспешно поднятый щит, пробился сквозь него и обжег лицо Шета с правой стороны.
Божок вскричал.
Шокан почувствовал приближающуюся атаку Стура. Титан хотел нанести ему вертикальный удар мечом. Предсказуемо. Шокан блокировал, мгновение спустя удивившись тому, что его меч не встретил сопротивления. Он с опозданием понял свою ошибку. Не удар мечом, а огненная плеть. Она оплела его запястья, и они оказались охвачены огнем и болью. Шокан сдержал крик, меч выпал из его хватки.
Его запястья и руки горели. Нет. Шокан заскрежетал зубами. Это не конец. Он продолжил сражаться, не обращая внимания на обжигающую боль, охватившую запястья. Из последних сил он рванул плеть на себя, подтягивая Стура ближе, и с разворота локтем ударил титана в челюсть. Плеть растворилась в воздухе, и Шокан облегченно вздохнул, наклонившись, чтобы поднять меч.
Пошатываясь, Стур отошел в сторону, возвращаясь к хозяину.
Шету удалось потушить свое горящее лицо, но правая сторона все равно пошла пузырями, обвиснув, словно расплавленный свечной воск.
– Это еще не конец, – пообещал божок. Он крепко схватился за Стура и спрыгнул с анкерной линии вслед за остальными титанами. – Мой последний подарок! – прокричал он. Из его руки вырвалась белая полоса. Она ударилась в сверкающую анкерную линию, расколов ее, словно стекло.
Шокан не был готов к этому, и обнаружил, что потерял связь с гравитацией, которая в Мировой Паутине всегда работала иначе. Он падал навстречу смерти.
Ему было бы все равно, но в последний момент в расколотой анкерной линии он увидел изображение, заставившее его цепляться за жизнь. Увидел живую и здоровую Сиру на Семинале. Она не умерла. Он все еще мог надеяться на будущее с ней.
В Шокане расцвела надежда, и он отчаянно искал выход из Мировой Паутины, тот, что вел к Сире, на Семинал. Несколько безумных секунд он не мог найти ничего, но продолжал вертеть головой в поисках.
Вот!
Лазейка. Он бросился к ней, используя последние остатки живатмы, зная, что это лишит его разум даже собственного «я». Но шанс снова увидеть Сиру стоил того. Шокан вспомнил, как танцевал со своей женой, еще когда он был Рукхом из Ашоки, а она – Джессирой из Бастиона.
Он бросился к порталу, потянулся к нему изо всех сил. А потом переступил его границу и больше уже ничего не помнил.
* * *
Травмы Синдера оказалось легко исцелить, и за это он был благодарен. Эльфийской магии понадобилось всего несколько дней, чтобы вылечить его нос и самые тяжелые раны. Он вышел из госпиталя лишь с парой фингалов в качестве напоминания об уроне, который ему нанесли. Из-за этого он походил на енота, но это не помешает участвовать в Первичном Испытании.
Вскоре после того как Синдера выписали из госпиталя, пришло время отправляться в Ревелан, где они сядут на корабль до Быстромечия, а оттуда направятся на север, в Кинжальные горы.
Он, Боунс, Натаз и Рориан ехали вместе в карете, которая довезла их от Третьего Директората до эльфийской столицы, и путешествие прошло быстро. Синдер был рад, что смог отправиться в путь, а во время поездки исцелились и его оставшиеся раны.
Они достигли Ревелана на третий день после того, как тронулись в путь, и пронеслись по столице, нигде не останавливаясь и на довольно высокой скорости. Синдеру удалось оценить некоторые здания и районы, но это было не то же самое, что ходить по улицам, останавливаясь и изучая новые аллеи и различные места города. Он почти не видел эльфийскую столицу в первый раз, и сейчас намеревался исправить это упущение.
Карета остановилась перед большими воротами из кованой стали. Синдер вышел и потянулся, избавляясь от спазмов и напряжения. Затем он выпрямился и поправил значок академии Третьего Директората, приколотый к груди слева. Бронзовый орел, который вручался ученикам, все еще оставался бронзовым, но у орла Синдера были рубиновые глаза. Это отличие указывало на его положение первого ученика в классе.
Он отметил окружающее. Они стояли на спокойной дороге, выложенной кирпичом, высоко в холмах, окружавших Ревелан. С затененных тропинок доносилось пение птиц. Ничто не нарушало покоя этого явно богатого района. По одну сторону улицы протянулся ряд элегантных домов. Все они были большими и занимали щедрые участки земли, огороженные высокими, увитыми плющом стенами. Над оградами виднелись пальмы, покачивавшиеся от дуновения крепкого ветра. Синдер почему-то был уверен, что особняки окружали роскошные сады.
Один из таких домов стоял перед ним, выглядывая из-за филигранно выполненных кованых ворот. Особняк был построен из прямоугольных каменных блоков, выкрашенных в теплый желтый цвет. Основная часть дома возвышалась над оградой того же оттенка, что и стены. Синдер отметил, что через нее нелегко перелезть без сподручных средств.
Запах соли заставил его обратить взор на запад, и он резко вздохнул.
Море. Вечернее солнце светило над водами глубокой гавани, отчего она поблескивала, словно подмигивая. Гладкие эльфийские корабли, узкие и быстрые, стояли на якоре вдоль многочисленных верфей, но внимание Синдера привлекли те, что находились дальше. Там, подняв паруса, сине-голубые воды испещрило множество лодок.
– Это прекрасно, – приглушенно сказал Боунс, будто глядел на какую-то святыню.
– Это больше чем прекрасно, – произнес Натаз, и в его голосе послышались схожие нотки. – Это одновременно смиряет и вдохновляет.
Синдер удивленно взглянул на него. Он впервые слышал, как гном говорит о чем-то, не сыпля ругательствами.
К их карете подъехала еще парочка, и из них вышли остальные первокурсники человеческой и гномьей расы. До завтрашнего дня им предстояло остаться здесь в качестве гостей императрицы, а потом сесть на корабль до Быстромечия. Эльфы же должны были остановиться в королевском дворце.
Из последней кареты вышел Руом Шейл, рыжеволосый эльф, который изначально провожал их из Ревелана в Третий Директорат. За все время, проведенное в академии, Синдер ни разу его не видел, и не был до конца уверен в том, какое положение он там занимает. Наверное, какой-нибудь помощник.
Эльф разгладил одежду, на которой, на удивление, не было ни одной складки. Очевидно, он был все таким же дотошным и педантичным, как помнил Синдер. Руом прочистил горло, привлекая их внимание, а его первые слова настолько разочаровали первокурсников, что они застонали.
– Я знаю, вы хотите побродить по городу, но вы не сможете этого сделать. Это запрещено. Тем, кто не является гражданином Якша-сит, необходим смотритель, чтобы увидеть Ревелан. У нас не так много людей, чтобы приглядеть за всеми вами. Боюсь, вам придется остаться в особняке.
Первокурсники обменялись взглядами, полными отвращения и раздражения. Им, как и Синдеру, не терпелось увидеть город, пусть и всего лишь на пару часов. Ревелан походил на драгоценный камень: здания были сконструированы так искусно, чтобы подчеркнуть природные красоты города. Синдер читал о том, какой философии придерживались эльфы в отношении строительства домов, районов и городов. Ревелан стал квинтэссенцией их образа мыслей.
А еще история. Ревелан был одним из старейших городов в мире. Здесь произошло столько значительных событий… Синдер понимал, что мог бы прожить в Ревелане целый месяц и только начал бы скрести по поверхности новых знаний.
– Идемте, – сказал Руом, жизнерадостно улыбнувшись и хлопнув в ладоши. – Давайте разместим вас.
Синдер вслед за Руомом и остальными вошел на территорию особняка, но остановился в воротах, в последний раз с тоской взглянув на море и город.
* * *
Пройдя через ворота, первокурсники зашагали по подъездной дорожке, усыпанной мелкой галькой. Под ногами у них хрустело, когда они шли следом за Руомом. Сад тянулся по всей территории особняка. Узкие дорожки из гравия виляли между цветочными клумбами и кустарниками, а огромные деревья верховодили своим царством, простирая повсюду ветви, чтобы обеспечить тень. С территории особняка окружающая стена была практически не видна: она терялась на фоне растений и плюща. Все вместе создавало впечатление необузданности дикой природы, и Синдер решил, что в этом дворе, должно быть, нашла свое воплощение философия эльфов в отношении садоводства.
Первокурсники вошли в особняк через трехметровые латунные двери, бесшумно повернувшиеся на больших деревянных петлях. Внутри они обнаружили открытое фойе, взмывавшее к потолку верхнего этажа. В его центре, высоко над головой Синдера, висела хрустальная люстра, достигавшая нескольких метров в диаметре, огромная и поблескивавшая, словно бриллианты.
Руом устроил первокурсникам краткую экскурсию по дому.
– Этот особняк принадлежит императорской семье и используется для размещения почетных гостей, – объяснил он. – Располагайтесь. Дом достаточно большой, чтобы у каждого была своя собственная спальня. Выберите себе по одной, а затем спускайтесь вниз. Да побыстрее. Скоро подадут ужин.
Синдер выбрал спальню наугад. Он закинул вещи в угол, не потрудившись разложить их и лишь достав свежий комплект одежды. Нужды распаковываться не было. Они планировали отплыть с первым лучом солнца. Он подошел к окнам спальни, которые оказались дверьми с окнами, и, открыв их, вышел на балкон.
И снова у него захватило дух от красоты Ревелана.
Изрезанные холмы, увенчанные густым кустарником и деревьями, кольцом охватывали город. Гранитные выступы выглядывали из склонов, стоя ровно, словно стражи. Как и в прошлый визит в Ревелан, ему понадобилось время, чтобы увидеть город, гнездящийся посреди зелени. Здания были высечены в холмах, повторяли их изгибы и прятались среди кущ деревьев. Крыши с высокими пиками, покрытые переливающейся черепицей, говорили, что это действительно город, а не просто природное убежище.
Когда Синдер глядел вокруг, в его голове вспыхивали воспоминания, то есть видения, в которых был иной город у моря, сверкавший, словно драгоценный камень, вставленный в оправу девяти холмов. Синдер задавался вопросом, откуда ему было известно то место. Какая книга или история вдохновили его представить нечто подобное?
Он покачал головой, сомневаясь, что когда-либо это поймет, и отбросил переживания. Он потратил достаточно времени на попытки разгадать загадки, которые подкидывал ему разум, но несмотря на все усилия, первые шестнадцать лет жизни оставались чистым листом, и к этому моменту он уже понял, что так будет всегда.
Синдер отвернулся от города и вышел из спальни. В коридоре он столкнулся с Боунсом и Ишмаем, которые также вышли из своих комнат.