Завет стали

Она Аня Аруэн, и она уже давно позабыла свою прошлую жизнь. Она смирилась с отсутствием мужа, с потерей детей и семьи. Та, другая женщина, которая время от времени смотрела ее глазами, уже давно умерла. Она уже давно не задавалась сложными вопросами о своем существовании. Она уже давно не беспокоилась о том, что значили обрывочные воспоминания. Она уже давно не раздумывала о природе своей сущности. Не задавалась вопросами о своей истинной природе. Была ли она реальным человеком или лишь чьей-то выдумкой? В конце концов, что такое человек, если не совокупность воспоминаний? И если это так, значило ли это, что и Анина сущность обрывочна?

Она убедила себя в том, что все эти вопросы неважны, и отчаянно хотела верить в то, что они неважны. Отчаянно желала забыть о них.

Но они не оставляли, беспокоили разум, словно чесотка, от которой невозможно избавиться, и сегодня вся та ложь, что она себе говорила, все притворство о том, что потеря памяти не имела для нее значения, была разоблачена как фальшивка, как она всегда и чувствовала.

Все из-за танца с Синдером. Он удивил ее, сперва показав себя неумелым партнером для танцев, а затем превратившись в безупречного. Но дело было в его последнем маневре. Простые шаги, завершившиеся наклоном.

Эти движения разожгли в Ане воспоминание, воспоминание из первой жизни. Она вспомнила, как танцевала со своим почившим мужем, и как он произнес ее имя.

«Джессира».





Глава 27




Через несколько недель после Зимнего Фестиваля Синдер возвращался в Кратх-хаус из библиотеки, отвлеченно витая в облаках. Он спустился с небес на землю, когда заметил монстра, крадущегося по плацу. Синдер резко остановился, и его рука тут же метнулась к шоку, который он всегда носил с собой. Он успокоился лишь тогда, когда огляделся вокруг и понял, что больше существо никого не взволновало.

Синдер моргнул. Стоп.

Что я на самом деле вижу?

Спустя несколько секунд, потраченных на наблюдения, он получил ответ на свой вопрос. Это не монстр. А тролль.

Сплетенное существо не было таким же высоким, как якшин, но излучало мощную, как у глыбы, силу, отчего казалось таким же массивным, как и горы, окружавшие Третий Директорат. Оно было одето в одну лишь набедренную повязку, а остальное тело покрывал короткий мех серо-коричневого цвета, как у древесной коры, и черты его были столь же грубыми. Нависшие брови, выдающиеся, словно горный хребет, над носом, торчащим вперед, как глыба из земли, и грубая лопатоподобная челюсть. Из висков выходили закрученные, как у овна, рога. Длинные темные волосы были собраны в конский хвост. Тролль опирался на посох, который был выше Синдера. Он использовал его в качестве трости, и с каждым шагом отбивал четкий ритм.

Синдер смотрел, изумленно разинув рот, и лишь спустя несколько мгновений заметил, что возле тролля шагают люди. Двое. У них была совершенно незапоминающаяся внешность, за исключением темных глаз, которые были круглее, чем у обычных жителей Ракеша. Безжизненные, коротко стриженные мышино-каштановые волосы. Самые обыкновенные черты лица – не уродливые, но и не красивые. А еще средний рост и телосложение. Но что привлекло внимание Синдера, так это их манера держаться. Они скорее крались, нежели шагали, и у обоих было опасливое, злобное выражение лица. Их руки были прикованы к мечам, висевшим на бедрах. Самым странным было то, что эльфы им кланялись, явно выражая почтение. А может, даже страх.

Кто эти люди? Воины ракиши из Бхарата? И что насчет троллей? Синдер мало знал о них. Считалось, что они были вершителями правосудия и могли ходить, где заблагорассудится. Сейчас тролль шагал прямо к центру плаца, к навечно замороженному телу Гарада Лалла.

Любопытство взяло верх над Синдером, и он проследовал за троллем. Хотел узнать о нем больше. Покалывание в глубине души говорило о том, что следует доверять их расе и по возможности заключать с ними дружбу. Он также хотел больше разузнать об этих людях. Почему ему казалось, что эльфы их боятся?

И Синдер опасливо поплелся следом за странными гостями.

Один из людей заметил его.

– У тебя какие-то вопросы, парень? – требовательно спросил он.

Грубый тон должен был его отпугнуть, но у Синдера скопилось слишком много вопросов. Не обращая внимания на жесткий взгляд, он представился:

– Я Синдер Шейд. Не совсем уверен, видел ли я когда-либо тролля, но надеялся поговорить с ним.

Тролль уже подошел к Гараду Лаллу, но оторвался от созерцания титана.

– Пропусти его, Брич. При нем нет острого оружия.

– Ему оно и не нужно, – парировал человек, очевидно, Брич. – Он ходит, как один из нас.

– Хранитель? – Тролль подошел ближе. – Он не пахнет, как хранитель. Он пахнет человеком.

Хранители? Ну разумеется! Синдер читал о них. Они охраняли троллей и якшин, служа их защитниками. Хранители были странной расой сплетенных: в них смешалась кровь людей, эльфов и, возможно, других видов. Последние наследовали физические качества первых, лоретасру и то, что еще было вплетено в них.

Однако в случае хранителей все было куда серьезнее. Они были чем-то большим, нежели просто сочетанием людей и сплетенных, они были непревзойденными воинами. Считалось, что они даже более смертоносны, нежели бхаратские ракиши. Неудивительно, что эльфы выглядели настороженно.

И прямо сейчас Синдер обнаружил, что хранители смотрят на него с подозрением и опаской. Он осторожно отстранился от них, убедившись, что они находятся в поле его зрения. Беспокойство не затмило его способность трезво мыслить, но все же он понимал, что, возможно, навлек целую кучу бед на свою голову. Хранители подступали к нему с двух сторон.

– Он не враг, – сказал тролль.

– Ты этого не знаешь, – возразил Брич.

Тролль улыбнулся.

– И все же это так. – Он сделал два больших шага, покрыв при этом несколько метров, и подошел к Синдеру. – Меня зовут Маис.

Синдер еще мгновение искоса следил за хранителями, а потом обратился к троллю:

– Синдер Шейд.

– Ты здесь учишься?


– Да.

– Мой народ – правосудьи. Ты слышал об этом?

Синдер покачал головой.

– Я слышал это слово, но не знаю, что оно означает.

Маис снова улыбнулся.

– Я не удивлен. Это известно немногим. Правосудья – этот тот, кто выясняет истину и вписывает ее в мировой эфир. Мы делаем так, чтобы она стала известна всем.

Синдер удивленно моргнул. Если это так, то это мощная способность, а у него не было причин сомневаться в словах Маиса. В конце концов, считалось, что тролли не могут лгать.

– Что вы хотели здесь узнать?

– Меня вызвали, чтобы провести расследование в Третьем Директорате, – сказал Маис. – Я подумал, что это как-то связано с титаном. Ты не замечал в нем каких-нибудь изменений?

Синдер поднял взгляд на Гарада Лалла. Какой странный вопрос. Но нет, насколько он мог судить, титан выглядел так же, как обычно.

Так он и сказал.

Пристальный взгляд Маиса обратился к титану.

– Странно. Когда я подошел к нему, мне показалось, что я почувствовал легкое дуновение необычной силы, жаждущей пробудиться. Сейчас оно исчезло.

Синдер промычал что-то, не понимая, что имел в виду тролль. Гарад был закованной в камень живой статуей. Способной делать вдох лишь раз в день – в полдень. И все. Он не обладал ни силой, ни сознанием.

Тролль молча смотрел на Синдера, а хранители оставались неподалеку. Руки их не покидали рукоятей мечей. Синдер беспокойно поежился под неприятной тяжестью их недоверчивых изучающих взглядов.

– Может, уже пойдешь? – поинтересовался Брич. – Я вижу, что у тебя еще много вопросов, но у нас нет ни времени, ни желания отвечать на них.

Синдер перевел взгляд на тролля, который не мигая смотрел на него. Странная встреча с троллем, очевидно, подошла к концу. Синдер поклонился Маису и хранителям, выпрямился и собрался уходить.

– Майналор, – сказал Маис.

Синдер в шоке остановился на полпути. Майналор. Этим именем его назвала якшин в Быстромечии.

Кто-то интересный с секретом.

– Ты он? – спросил Маис. – Ветер нашептал мне это имя. Оно донеслось от ветвей деревьев.

– Однажды мне дали это имя, – осторожно проговорил Синдер, не понимая, какой оборот может принять эта странная беседа. Он ожидал, что Маис объяснит, но тролль, похоже, задумался.

– Странная сила жаждет пробудиться, – задумчиво проговорил Маис, уставившись невидящим взглядом куда-то вдаль. – Мне нужно подумать об этом. – Он снова спустился с небес на землю, и его взгляд сосредоточился на Синдере. – Люби Девеша превыше всего. Имей веру. Это самое сложное. Сложнее может быть только признать свои грехи и раскаяться в них.

К этому моменту Синдер окончательно потерял нить беседы.

Что, черт побери, несет этот тролль?

Взгляд Маиса обратился к Гараду.

– Вера и непоколебимость. Когда-то у людей их было с избытком. Они пригодятся, когда начнется буря.





* * *


Через несколько дней после встречи Синдера с Маисом на Третий Директорат налетела зима, укрыв его свежим снежным одеялом и принеся с собой трескучий мороз. Учитывая однообразную морозную погоду, казалось, что встреча с троллем произошла давным-давно. Сад за окном комнаты Синдера в Кратх-хаусе стоял без дела, ручей, текущий в нем, замерз. Снег выпал ровным каскадом больших белых хлопьев.

Синдер сидел в общей гостиной вместе с остальными первокурсниками. В камине ярко горел огонь, и он смотрел на погоду, особенно на снегопад, с неприязнью. Он был рад оказаться в четырех стенах, где тепло и сухо, особенно после нескольких последних дней.

Первокурсники начали готовиться к Первичному Испытанию, которое обычно проводилось в Кинжальных горах, куда их отправят в конце года. Подготовка началась на прошлой неделе, когда их отправили в горы к северу от Третьего Директората, где они встали лагерем и тренировались небольшими отрядами. Было мокро, пасмурно, дул порывистый ветер, по небу бежали тучи, и лил ледяной дождь.

Синдер это ненавидел. Он не любил скверную погоду. Ни капельки. Но опять-таки, что он мог с этим поделать? Жаловаться было бесполезно, так что он задвинул недовольство куда подальше и старался как можно лучше выполнять свои обязанности. Сейчас он был рад снова оказаться в академии, несмотря на то, что уже через месяц он вместе с остальными опять отправится обратно. Возможно, к тому времени немного потеплеет.

Синдер рассеянно дергал струны мандолины, пока остальные обсуждали недавний поход в горы. В тот самый миг порыв ветра ударил в ставни, впуская в общую гостиную холодный воздух, и он содрогнулся. Черт бы побрал зиму.

– Боунс – жертва аборта, – объявил Шриови. – Вот обязательно было нападать на Ишмая и Рориана?

Боунс запротестовал: