Завет стали

– Чертова погода, – пробормотал мастер Чофф. Он спешно шагал бок о бок с Синдером, и оба склонялись под тяжестью холщовых мешков с продуктами. Широкое лицо директора приюта покраснело, и он тяжело дышал, стараясь поспевать за Синдером.

– Нет ничего хуже холодного дождя.

Синдер разделял его настроения, бросая беспокойные взгляды на хмурые тучи. Он не хотел промокнуть и простудиться.

Когда они были в нескольких зданиях от дома, а дождь так и не пошел, мастер Чофф перешел на шаг.

– Думаю, остаток пути можно так не бежать.

Бежать? Синдер еще раз бросил на мастера оценивающий взгляд. Они двигались быстрым шагом, но даже не трусцой. Синдер оставил свои наблюдения при себе. Директор приюта был стар. Ну, он был средних лет, но учитывая его объемы, это было все равно что быть старым. Ясно, что он уже отвык от физических нагрузок.

Они вошли во двор приюта Пресвятой Огненной Девы, и Синдер заметил над входом скульптуру из папье-маше. Было нелегко распознать, что за существо она изображала, но насколько Синдер смог определить, это было запечатленное в полный рост чудище с телом волка и хвостом скорпиона. Он видел, что недавно установленные похожие монстры охраняли двери по всему Быстромечию.

– Что это? – спросил Синдер.

Мастер Чофф взглядом проследил до того места, куда тот указывал.

– Это заххак.

Они вошли в холл приюта и дальше, на кухню. Синдер недоуменно уставился на мастера Чоффа.

– Я думал, заххаки – прислужники Шета.

– Так и есть.

Объяснять дальше у мастера не было времени. Они вошли на кухню и обнаружили рядом с большой кастрюлей, кипящей на дровяной плите, повариху Несл. Одна ее мясистая ладонь покоилась на бедре, а другая помешивала то, что по запаху напоминало тушеную баранину.

Повариха оторвалась от дела, когда они вошли.

– Вы купили свеклу и кукурузу? – спросила она.

Мастер Чофф вынул упомянутые овощи из холщовых мешков, демонстрируя их.

Повариха закряхтела, беря их в руки.

– С ними жаркое должно получиться наваристым. Иначе будет слишком водянисто.

И она начала мыть и резать овощи.

– А где Райнер? – спросил Синдер.

– Чистит туалеты, – сказала повариха Несл, не оборачиваясь. – Не могли бы вы отнести остальные овощи в погреб?

– Конечно, – согласился мастер Чофф.

Директор обычно делал то, о чем просила повариха, и Синдер последовал за ним по крутой деревянной лестнице, ведущей в погреб. Их встретил запах сырости. Мастер держал над головой масляный фонарь, так как лампы диптха были слишком дорогими, чтобы тратить их на погреб.

Мастер Чофф поставил фонарь на край покрытой пылью полки, и в его свете их взору открылись кирпичные стены, ограничивающие пространство, которого едва хватало для двоих. Синдер пересек вечно сырой земляной пол и подошел к ряду полок, висящих по бокам погреба. Стена напротив шаткой лестницы была уставлена рядом бочек. Он принялся раскладывать овощи.

– Вы рассказывали о заххаках, – сказал он мастеру Чоффу, возвращаясь к предыдущей теме разговора.

– Это традиция. Холива. Середина девастха, священного месяца. Два дня подряд проводится пир, но только после заката, – ответил директор. – Это уникальный праздник, отмечаемый только в Быстромечии. В конце лета мы устанавливаем заххака на косяках входных дверей. Он призван отгонять других монстров и злых существ.

Синдер пытался понять, зачем жители Быстромечия устанавливают заххаков на входных дверях. В этом не было никакого смысла.

– Я думал, что заххаки злые.

– Это так, – сказал мастер, пожав плечами. – Знаю, звучит странно. Использовать зло, чтобы отогнать зло… Но такова уж традиция.

В этом все еще не было смысла, и Синдер недоумевал от всей этой ситуации. Правда была в том, что когда он слышал слово «заххак», у него по спине пробегала дрожь, а внутри разгорался огонь гнева. Он ненавидел само это название – «заххак». И ненавидел их изображения. Синдер не знал почему, но даже представить себе не мог, как можно праздновать и пировать, когда один из них нависает у тебя за плечом или стоит снаружи, у входа в твой дом.

Он насупился при мысли об этом.

– Возможно, тебе больше по вкусу придутся Дни Освобождения, – сказал мастер Чофф. – Они проводятся в одно и то же время каждый год во всем мире. В третью неделю кева, поздней весной или ранним летом. Празднование проходит в течение пяти дней. Оно знаменует окончание Нусраэль-Шев.

– И нет никаких заххаков?

– Конечно, нет, – фыркнул мастер Чофф. – Мы же празднуем их кончину, верно?

– Рад это слышать, – пробормотал Синдер. Он все еще не мог представить, что кто-то мог сделать заххаков частью религиозной традиции. Это было абсурдно.

– Худшие из созданий Шета даже не заххаки, – продолжил мастер Чофф. – И даже не титаны. Худшие…

– Демоны? – высказал догадку Синдер.


– Демоны? – Мастер Чофф растерянно нахмурился. – Все остальные называют их ракшасами, но это не заххаки. Шет их не создавал, он призвал их в наш мир. Они приходят из Предела Ракшасов, или, по крайней мере, так говорят священники.

Синдер улыбнулся, вспомнив единственного знакомого ему священника. Он скучал по этому тощему старику.

– Как Дипак?

Директор издал смешок.

– И не напоминай. Поверить не могу, что этот прохвост заделался священником. Это кажется противоестественным. Когда я служил со стариком Дипаком в армии, он был не очень-то праведен. – Вгляд мастера Чоффа на секунду устремился вдаль, когда он погрузился в воспоминания. – Ну да ладно, – сказал он, возвращаясь в момент «здесь и сейчас». – Худшие монстры Шета – омертвелые. Лучше молись, чтобы никогда не встретиться ни с одним из них.

Синдер ничего не знал об омертвелых. Он никогда прежде не слышал этого названия, и оно звучало не особенно пугающе. Тем не менее, как и все, связанное с Шетом, это слово тоже разожгло в нем вспышку ярости. Вдобавок, в его голове возникло видение. Он представил себе высокое долговязое существо без волос и белое как снег. Руки его свисали до колен, а на концах пальцев были медвежьи когти. Альбинос с темными глазами, глядящими злобно и жестоко.

Несмотря на жуткие черты лица, в голове Синдера вспыхнуло неожиданное чувство. Жалость, скорбь и странная тоска.





* * *


Следующий свой выходной Синдер решил провести в кабинете мастера Чоффа и побольше прочитать о заххаках. Ему не нравилось их название и не нравилось думать о них, но если он хочет узнать о том, как устроен мир, придется смириться с дискомфортом. К тому же, разговор с мастером в тот день разжег в нем любопытство.

К счастью, у директора имелся учебник, рассказывающий о заххаках.

Синдер уселся на свой любимый стул в кабинете. Солнечные лучи пробивались сквозь заиндевевшие окна, их свет рассыпался радугой и окрашивал половицы в яркие оттенки красного, оранжевого, зеленого и фиолетового. Как обычно, он делил комнату с Райнером, который читал на диване. Корал тоже должна была попозже зайти. Сегодня один из ее последних дней в приюте. Уже через несколько дней она приступит к работе служанкой.

Синдер не забыл об обещании, данном Корал. Он приглядит за Райнером, когда она уйдет.

Прошел час, Синдер и Райнер молча читали, никто не прерывал тишины.

– Так и знала, что найду вас здесь, – раздался знакомый голос от двери.

Синдер поднял глаза. Корал стояла в дверном проеме, освещенная лучами солнца. Она распустила волосы, которые обычно собирала в хвост, и они мягко подчеркивали ее черты, обрамляя лицо. Синдер резко вдохнул от восторга, надеясь, что девушка не заметит. Она выглядела божественно, стоя в лучах солнца. Мягкая улыбка озаряла черты ее лица. Раньше он не замечал эти ямочки у нее на щеках.

– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, где я могу быть, – сказал Райнер, поднимаясь. Синдер тут же последовал его примеру. – Я всегда здесь, когда у меня выходной.

Корал кивнула.

– Разумеется, но как насчет него? – Она указала на Синдера. – Я знала, что и его тоже найду здесь. Я бы сказала, что это впечатляющая проницательность с моей стороны.

Синдер вопросительно склонил голову.

– Почему? Ты ведь знаешь, что я люблю читать.

Корал хихикнула.

– Конечно, любишь. Ты такой же, как Райнер. Вечно хочешь узнать о мире как можно больше.

Синдер расплылся в улыбке.

– Когда не знаешь всего того, что остальные воспринимают как само собой разумеющееся, это довольно важно.

– Довольно важно, – поддразнила его Корал. – О боже, любишь же ты использовать высокий слог там, где сойдет и низкий.

Синдер рассмеялся:

– Или, может, это просто гхрины не знают слов, состоящих из более чем двух слогов.

Веселье Корал угасло.

– Что такое гхрин?

Синдер обнаружил, что недоуменно хмурится. Что такое гхрин? Он не знал. Это словечко из Ласточки? В его голове вспыхнул образ. Женщина, черты ее лица скрыты светлыми волосами, но Синдер знает, что они прекрасны. Он уже видел ее раньше, и она, смеясь, прошептала слово.

«Прия».

– Синдер? – позвал Райнер.

Синдер моргнул, и видение лопнуло, как мыльный пузырь. Остался лишь легкий осадок, напоминающий о том, что он увидел. Кто эта женщина?

– Синдер, – повторил Райнер, – ты в порядке?

Образ женщины исчез, и он не мог припомнить ничего из того, что увидел.