Завещание Якова Брюса

— Пойдем по насыпи, — предложила Лизетта, махнув рукой в сторону дороги. По которой обычно съезжали в парк верховые. — Так проще.

Настя не возражала. Путь, который предлагала фрейлина и вправду был короче, да и идти по пологой аллее вместо того, чтобы спускаться по крутым ступеням было значительно удобнее. Девушки уже миновали оранжерею, небольшое здание, где выращивались фрукты для царского стола, когда Лизетта вдруг остановилась.

— Ой, смотри! Семеновцы пост дополнительный выставили. Чего это вдруг? Пойдем, узнаем! — фрейлина с живостью устремилась к солдатам, стоявшим у кустов за оранжереей.

— Лиз, мне идти надо, — Настя хотела продолжить свой путь, но подруга, перекинувшись несколькими словами с караульными, повернулась и оживленно замахала рукой:

— Настя, скорее! Иди сюда!

Та заколебалась. Что-то в голосе подруги настораживало. Сделав несколько шагов, девушка остановилась и вдруг поняла, что вокруг очень тихо. Не слышно ни пения птиц, ни журчания фонтанов. А еще от кустов на аллею вдруг поплыл туман, сродни тому, какой напускал Шувалов.

Сила вспыхнула, но как-то совсем слабо, неярко. Настя почти не ощутила её и с удивлением взглянула на свои руки.

— Можете не пытаться, — усмехнулся один из караульных, подходя к Насте.

Девушка с изумлением узнала в нем Дмитрия Долгорукого. На этот раз он был облачен в явно большой для него мундир капитана семеновского полка, по всей видимости заимствованный у брата. Самого Михаила Долгорукого нигде не было. вспомнилась последняя встреча с Михаилом и то, как он старательно намеревался выведать у Насти цели приезда графа Шувалова.

— Что все это значит? — нахмурилась Настя, переводя взгляд с Дмитрия на подругу.

Лизетта сделала вид, что отряхивает юбку, а сам Долгорукий усмехнулся.

— О, не беспокойтесь, в сущности, ничего. Просто мне хотелось поговорить с вами без посторонних.

— Вот как? — Настя бросила еще один взгляд в сторону людей, стоявших рядом с Лизеттой.

— Это мои слуги, — добродушно пояснил Долгорукий. — Оба будут молчать, как рыбы…

— Вы так уверены?

— Конечно, — улыбка вышла неприятной. — Я лично отрезал им языки.

Настя вздрогнула скорее не от сам их слов, сколько от спокойного тона, которым они были сказаны.

Ведьма вновь попыталась призвать Силу, и вновь безуспешно. Лишь легкое покалывание в пальцах говорило о том, что дар пытается пробиться сквозь туманную занавесь. Девушка испугалась. Такого с ней не случалось даже в детстве.

— И не пытайтесь, — посоветовал Долгорукий, перехватив взгляд. — Все равно у вас ничего не получится.

— Вы так уверено говорите? — девушка чуть прищурила глаза.

— Наперстянка. Она лишает ведьму сил. Взята из ваших личных запасов, — улыбнулся Дмитрий. — Вы же пили чай с подругой, верно?

— Чай? — Настя нахмурилась, вспоминая, как Лизетта подавала ей чашку, затем повернулась к подруге, — Ты? Но зачем?

Доброжелательное выражение покинуло лицо фрейлины. Теперь её глаза блестели, а рот кривился в злобной гримасе.

— Михаил, — коротко бросила она и пояснила. — Волков.

— Он заставил тебя?

— Он в крепости! — с отчаянием выкрикнула фрейлина. — Его пытают! И вряд ли выпустят живым, а все из-за тебя!

— Лиза, послушай… — намереваясь все объяснить, Настя сделала шаг по направлению к фрейлине, но та отшатнулась.

— Даже не смей приближаться ко мне! Ведьма!!!

— Лиза ты не понимаешь… Волков… — все происходящее было как в дурном сне. — Он… он связан с оборотнями. С теми, кто убивал девушек, и Ваньку из преображенского тоже покалечить пытались…

— Ложь! — почти завизжала та, закрывая глаза и топая ногами.

Долгорукий подошел к Лизетте и несколько раз наотмашь хлестнул по лицу.

— Замолчи, — приказал он и вновь развернулся к Насте.

Улыбка мужчины напоминала оскал. Краем глаза девушка заметила, как фрейлина закрыла лицо руками, пытаясь сдержать рыдания.

— Ваша подруга очень помогла нам, — воодушевленно продолжал Долгорукий, точно подпитываясь страхом девушек. — Именно она взяла наперстянку из ваших запасов.

— Значит, это ты рылась в моих вещах? — жалось к Лизетте мгновенно прошла. — А платье зачем испортила?

Настя со злостью вспомнила, как долго Глаша отстирывала пятна с фрейлинского платья, и то следы от чернил были видны до сих пор.

— Они сами пролились! — в сердцах бросила Лизетта.

— И травы мои сами к тебе… — девушка злилась не сколько на бывшую подругу, сколько на себя, за свою доверчивость. Она вновь повернулась к Долгорукому. — полагаю. Александр Борисович был отравлен именно ими?


— Старик давно должен быть умереть! — глаза Долгорукого вновь фанатично заблестели. — на плахе. Он, а не мой отец!!! Вы ведь знаете, что случилось с моим отцом?

Глаза Долгорукого блестели, черты лица заострились еще больше, и Настя вдруг поняла, что разговаривает с сумасшедшим.

— Его обвинили в заговоре, пытали, после чего четвертовали заживо, — продолжал Дмитрий. — Я видел его казнь собственными глазами. Стоял и смотрел, как палач отрубает отцу сначала руки, а потом ноги… И кровь… много крови…

Настя бросила обеспокоенный взгляд на Лизетту, гадая, поняла ли та, что Долгорукий безумен, и что они обе умрут. Белая, как мел, фрейлина стояла и делала вид, что рассматривает траву под ногами.

— Послушайте, — девушка понимала, что в платье ей не убежать, к тому же вокруг был туман. Оставалось только тянуть время в надежде, что кто-нибудь хватиться фрейлин. — Возможно, вам стоит подать челобитную государыне?

— Челобитную? Кому? Этой незаконнорождённой девке? — взвизгнул Долгорукий.

Настя запоздало вспомнила, что именно сестру Дмитрия и Михаила Долгоруких прочили в невесты внуку Петра Великого, но тот увлекся своей красавицей-теткой, после чего Елисавета Петровна по наущению семьи Долгоруких была спешно выслана в Московию.

— Мать — лийфляндская шлюха, а туда же, на царство! — Дмитрия уже было не остановить. — А законный император в крепости сидит!

— Законный император? — переспросила Настя.

Дмитрий усмехнулся.

— У мой сестры был сын… Алексей. По приказу Елисаветы Петровны он заключен в апостольную крепость.

— Алексей? Это тот, кого величают тайным узником? — ужаснулась девушка, вспоминая обрывочные слухи, ходившие по дворцу.

Поговаривали, что в крепости в одной из камер заточен младенец, и что тюремщикам не велено разговаривать с ним. Правда, внук Петра Великого умер достаточно давно, и этот младенец никак не мог быть его сыном.

— Алексей будет править! А я буду при нем регентом! — продолжал тем временем Дмитрий Долгорукий

— Вы сошли с ума! — ужаснулась Настя.

Девушке стало по-настоящему страшно. Она огляделась, но туман надежно скрывал от чужих глаз.

— Я? Я никогда не мыслил так ясно! — Дмитрий зашагал по поляне. — Именно с этим я пришел к Якову Брюсу, но старик отказался поддержат мой план! Идиот! Он предпочел влачить бездарное существование в своем имении, чем вновь обрести полноту власти!

— И вы убили его?

— Что? Нет, он умер сам. Но записи… он успел отдать их своему ученику. Мне остались лишь жалкие крохи! А мне нужны оборотни, мои преображенцы, которые вознесут на трон нового императора так же, как до этого вознесли дочь лийфлядской шлюхи!

— Преображенцы никогда не пойдут на такое! — с убеждением произнесла Настя.

Страх прошел, к тому же девушка чувствовала, что действие зелья ослабевает, и Сила возвращается к ней. Ведьма уже могла различить, что туман, клубившийся вокруг намного слабее, чем тот, который напускал Шувалов.

— Поэтому я создам своих, преданных лишь мне и моему роду! — Долгорукий стремительно подскочил к Насте, схватил за шею, заставляя смотреть прямо в глаза. — Ты поможешь мне в этом! Ты станешь моей, ведьма, а потом… потом мои волки очистят путь к престолу!

— Нет! — это вырвалось само.

Тонкие горячие пальцы, сжимавшие шею, вызывали лишь омерзение, Сила мгновенно взметнулась и плеснула на обидчика. Тот взвыл и разжал пальцы, руками закрывая глаза.

— Ведьма! — прошипел он.

Настя не стала ждать пока противник опомнится. Подхватив юбки, она побежала сквозь клубящийся вязкий туман стремясь вырваться из смертельной ловушки.

Долгорукий что-то кричал вслед. Настя не сомневалась, что его слуги кинулись за ней, но туман мешал им, надежно скрывая ведьму от глаз врагов.

Выскочив на аллею, Настя побежала к Монтплезиру, в надежде встретить караулы. Как на зло, в этой части парка никого не было. Девушка остановилась перевести дух. Громкий топот за спиной возвестил, что преследователи все-таки выбрались из тумана и появились на аллее.

Девушка обернулась. Слуги Долгорукого спешили к ней, самого Дмитрия нигде не было видно.

Понимая, что убегать бесполезно, Настя вскинула руки. Сила ударила в дорожку, вздымая гальку перед преследователями. На земле образовалась трещина, которая мгновенно начала разрастаться. Слуги невольно попятились, истово крестясь.

— Ни шагу дальше, — предупредила ведьма. В тишине парка голос звучал мрачно. — Или поплатитесь жизнью!

Мужики переглянулись. Один из них пожал плечами, словно говоря второму, что умрут они в любом случае, после чего оба вновь шагнули к девушке.

Языки пламени тут же взвились вокруг преследователей, преграждая дорогу. Те попадали на колени. Настя с горьким сожалением посмотрела на изуродованных, немых и все равно верно служащих тому, кто измывался над ними, людей. Махнула рукой, поднимая огонь выше так, чтобы не было видно перепуганных лиц, и побежала дальше, справедливо опасаясь преследований самого Дмитрия Долгорукого.

Встретившийся девушке караул состоял из солдат Семеновского полка. Полагая, что оба брата замешаны в заговоре, Настя не стала обращаться к ним за помощью и поспешила дальше, провожаемая удивленными взглядами.

У самого дворца тоже было тихо. Тем не менее, в саду было поло народу: придворные, не допущенные в небольшой дворец, прогуливались вокруг, делая вид что любуются цветами на клумбах, а на самом деле прислушивались к каждому шороху, раздающемуся из окон Монтплезира.

Скамейки-шутихи, установленные еще Петром Великим, пустовали, из камней около них едва заметными струйками била вода.

В жаркое время кавалеры и дамы развлекались тем, чтобы проскочить по камням, пока струи не ударяли вверх, окатывая хохочущих людей. Сейчас шутихи обходили стороной из опасения разбудить государыню и навлечь на себя царственный гнев.