Заставь меня влюбиться

– Вот откуда-то у Димы страсть к… этому всему… от дяди?

– Ой, – отмахнулась старушка, – папка его очень переживает по этому поводу. Сначала он свой бизнес на ноги ставил, а Сонька карьерой занималась. Сына в деревню сплавляли ко мне, чтобы водилась. Я уж как могла, воспитывала. Как иначе? А как внук подрос, они вдруг вспомнили, что из наследника нужно делать преемника в бизнесе. А он вон…

– Отказывается?

– Нет. Димка бы хоть сейчас все бросил да занимался, чем хочет. Но знает, как папка остро реагирует на любые упоминания творчества. Сначала брат Ванька его подвёл, потом чуть с женой не разошлись на той же почве.

– Почему?

– Так у той тоже карьера. Заслуженный артист, приглашение в Нью-Йорк, чтоб ему провалиться! Юрка не отпускал ее, а Сонька уперлась: «ты меня не уважаешь». И уехала. Так Димка специально тогда с матерью поехал. Так боялся, что они расстанутся! Даже признался мне однажды: «Я, – говорит, – ба, не специально же куролесил. А для дела. Пока они беспокоятся за меня, между ними ниточка остаётся. Стоит накосячить, мать отцу звонит. Он в самолет – и к ним туда. Они, – говорит, – меня ругают, а я радуюсь. Зато вместе».

– Не думала, что он… такой, – выдохнула я.

Мария Федоровна улыбнулась, поправив идеально окрашенные пряди волос.

– Чувствительный парень, хоть и не подает виду. Мало ему досталось родительской любви в детстве, зато теперь держится за них, беспокоится. Не хотел, чтобы Юрка про жену забывал. Чтобы бросил. Бросать все умеют, любить сложнее. Любить надо уметь. – Она протянула мне джинсовый комбинезон. – На. Тебе должно подойти.

– Миленький.

– Сонькин. Она в нем знакомиться приезжала сюда. Больше двадцати лет назад, а будто вчера было. – Старушка задумчиво уставилась в окно. – Юрка тогда ее окатил водой из ведра. Так дурели, так дурели. Я сразу поняла, что влюбился сын. Даже нотаций читать не стала. Что не пара она ему, что обожжется. И вас сегодня увидела, чуть не прослезилась. Тот же самый взгляд у внука. Один в один. Только ты смотришь на него, как испуганный зверек. Не доверяешь, что ли?

Я сняла мокрую одежду и повесила на стул.

– Не знаю. – Сказала, как чувствовала.

– Значит, плохо уговаривает.

– Уговаривает хорошо. – Взяла комбинезон. – Это и отпугивает. Немного.

– Димка наш не бабабол. Если говорит, значит, так и есть. Он мне за всю жизнь ни разу не соврал.

– Правда?

– Помню случай. Было ему лет десять. Кот наш повадился мясо воровать. Вытащил однажды прямо из кастрюли с плиты здоровенный кусок говядины и в окно. А я за ним с веником. Димка говорит: «Не бей, баба. Я посмотрю, куда он его понес». Вечером вернулся и рассказал, что кот наш мясо носит кошке соседской с переломанными лапами. У той котята, пять штук. «Теперь я, баба, знаю, что такое любовь», – говорит. И все лето их выхаживал. Не может же такой мальчишка кого-то обидеть.

– Хм, – улыбнулась я. – Будем надеяться. Теперь-то он уже не мальчишка совсем.

– Ну, и повезло Димке, – разглядывая меня, выдала бабуля. – Фигурка у тебя что надо! Только откормить бы не мешало. Но проблема небольшая. Забеременеешь, и жирок сам нарастет.

Мне даже поплохело как-то разом.

– С…спасибо вам, – оглядывая себя в зеркале, произнесла я, – конечно…

– Не за что. А болячки лечи, смотреть больно.

– Обязательно.

Пока бабуля закрывала шкаф с одеждой, я решила присесть. Хорошая обстановка, уютное местечко. Комната такая светлая и гостеприимная. Может, вот он, момент? Где нам вдвоем можно было бы…

– Иииии!!! – Заскрипела пружина старой кровати, когда попыталась на нее сесть.

– Ой, – вскочила я.

Чудесный отрезвляющий звук! Размечталась! Знак, не иначе.

– Прокатимся? – Спросил Димка. Он уже стоял у открытой двери с велосипедом. – Мой старый Урал. Откопал в кладовке, накачал колеса. Хорошо, что у Пашки в багажнике насос был. Там, вообще, целый автосервис, только подъемника нет!

– Конечно! – Согласилась я. – Пошли!

Забравшись на раму, ухватилась за руль.

– Езжайте! – Бабуля смахнула невидимую слезу. – Я как раз в это время обещала с дедом Веней в «Контр Страйк» по сетке сыграть.

Меня уже трудно было хоть чем-то удивить. Даже если эта женщина стреляет из пулемета, вышивая крестиком. Или вышивает из пулемета. Крестиком. Все логично и вполне обыденно. И бывают же семейки веселее нашей!

Димка забрался на велик, окутывая меня со всех сторон своим ароматом. Положил подбородок на плечо, руки поверх моих, поставил ноги на педали. И мы поехали. С ветерком!

Я почти сразу же пожалела, что не надела головной убор. Солнце палило уже безжалостно.

– Видишь домик?

– А? – Повернула голову и заметила маленькую деревянную избушку, притаившуюся за домом. – Вижу.


– В этом доме жила бабуля, пока папа был маленьким.

– Маленький же совсем.

– Ага. – Он указал на лужайку. – А вот здесь был сарай. У бабушки была корова Майка. Она меня любила. Бежала сразу ко мне с пастбища. Умная была, почти как собака. И даже доить себя никому не доверяла, кроме меня.

Я даже повернулась к нему, пытаясь удержаться, чтобы не соскользнуть вниз.

– Ты доил корову?

– Да. Трудно поверить?

– Очень.

– Опять судишь по внешности?

– Уже нет. У меня полный разрыв шаблона.

Крепче вцепилась в руль и отдалась прекрасному чувству полета. Ветер, гуляющий в волосах. Солнце, золотом ласкающее кожу. Чистый воздух, приятно щекочущий ноздри. Обалденный вид. И мы. Вдвоем! Иииииеееехуууу!!!

Остановились мы, только когда дорога уперлась в небольшое озеро. Дима спрыгнул и помог мне слезть. В двадцати шагах справа в кустах сидел, скрючившись над двумя удочками, странный помятый субъект в кепке.

– Подожди меня, – бросив велосипед на траву, Калинин поспешил к нему.

Мужчины пожали руки. После недолгих переговоров и хрустящей купюры, вдруг очутившейся в кармане незнакомца, в руках Димы оказалась удочка. Через пару секунд он уже был возле меня.

– Итак, моя городская леди. – Он встал на край берега.

– Я вся во внимании.

– Буду учить вас правильно рыбачить.

– Правильно? – Смутилась я. – Разве недостаточно просто закинуть крючок в воду?

– Ты сейчас сорвала мой тайный план по обольщению! – Поманил меня пальцем. – Иди сюда!

Подошла.

– Что дальше?

Дима развернул меня к себе спиной.

– Моя неумеха. – Притянул за талию ближе к себе. – Держи удочку. Обхвати ее руками. Наклонись немного. – А затем с уже любимой мною хрипотцой произнес. – Теперь плавно опускай в воду.

Ах! Тысячи мурашек пробежали по спине. Крючок с наживкой медленно ушел на глубину. Дима продолжал обнимать меня сзади, согревая своим теплом и заставляя краснеть. Его сердце билось в груди так сильно, что мне удавалось это чувствовать.

Это и… о, боги… Кое-что в его штанах… Ой… Оно… Жар ударил мне в лицо. В животе все сжалось в тугой узел. Ой-ой-ой-ой… Убери эту штуку, я же больше ни о чем теперь не могу думать! Она упирается мне прямо в…

– Клюет! – Заорал он мне прямо в ухо. – Тяни, клюет!

Что? Кого? Куда? Я от растерянности чуть не выкинула удочку. Но Дима, как всегда, вовремя подоспел на помощь. Потянул, ловко вытащив из воды какую-то рыбешку, и взял ее прямо в руки. Передал мне удочку, освободил жертву от крючка.

– Ершик! – Ласково пропел он, протягивая мне рыбину, отчаянно открывавшую и закрывавшую рот.

– Отпусти ее! Отпусти!!! – Воскликнула я, умоляюще складывая ладошки.

– Оставьте хоть кошке на жареху! – Заорал откуда-то из кустов мужик.

– Если Машка меня поцелует, отпущу тебя, – сказал Калинин, глядя рыбе прямо в глаза.

– Отпускай уже! – Попросила я и захлопала в ладоши, когда, взмахнув хвостом, бедняжка нырнула обратно. Бульк!

Все тело охватила дрожь, когда Дима вдруг прервал мои овации нежным поцелуем. Каждое наше соприкосновение теперь все сильнее походило на пытку. Нам хотелось большего. И большего!

Легкое касание губами моментально превратилось в крепкий поцелуй, высвобождающий мое потаенное Я, которое исследовало руками его тело, притягивало голову к себе, прикусывало губы, заставляя сталкиваться зубами снова и снова.

Легкий стон. Не получилось разобрать, чей, мой или его. Мы, кажется, уже успели стать единым целым. Мы целовались, сильно, страстно, по-настоящему, и нам хотелось еще, еще и еще. Новый стон вырвался у меня сквозь зубы, когда он наклонился так, что чуть не запрокинул мою голову. Если бы мой рот не был занят, я бы крикнула: все, вали меня на траву. Прямо здесь!

– Удочка! Бл*, моя удочка! – Сиплый голос мужика вернул нас к жизни.

С трудом сумев оторваться друг от друга, мы посмотрели на воду. Взятая напрокат удочка медленно отчаливала от берега. Недолго думая, Калинин закатал джинсы до колена, обнажив стройные крепкие икры, и смело полез в воду. За это время она успела отплыть дальше. Поэтому бросив на берег телефон, ключи и кожаное портмоне, Дима бросился за ней, позволяя воде намочить его уже по пояс.

Возвращали мы удочку под аккомпанемент собственного дикого хохота. И под негоже возвращались в бабушкин дом. Мария Федоровна еще раз провела ритуал с откармливанием, потом выиграла дважды нас в карты на желание, потом уговаривала еще сыграть партейку в бильярд, но мы, усталые и довольные, предпочли все же поехать домой.

– В следующий раз приедете сюда со своими семьями. Полным составом. – Закинула на заднее сидение рюкзак с едой и расцеловала нас в обе щеки. – Таково моё желание.