Защити свою любовь

Мак была совершенно уверена в том, что «тихий вечер» на языке девушки означал занятие сексом.

– Мой муж постирал белье. Прекрасный, прекрасный мужчина, – мечтательно проговорила Фрида.

«Хорошо. Значит, Тьюзди и Фрида переспали. Люди, находящиеся в любовных отношениях, занимались сексом».

– Моя жена удивилась, что я рано вернулся домой на длинные выходные, – сказал Рассел. Он говорил легким, дружеским тоном, но Мак увидела в его карих глазах остаточный отблеск элегантного, изысканного супружеского секса.

«Проклятье».

Она вообразила, как сквозь ее влагалище проносится перекати-поле.

Она уже взвесила все варианты и рассудила, что для исполнения плана Новой Мак было жизненно необходимо остудить свои сексуальные желания. Теперь же она не могла думать ни о чем другом, кроме Линка. И его губах. И татуировках на его груди и бицепсах. И о том, что она увидела рельефные мышцы живота, когда у него приспустились шорты.

– А как вы, доктор Мак? – спросил Рассел.

Мак открыла рот, чтобы, как обычно, сказать «ничего особенного», а потом поняла, что она кое-что сделала.

– Я встречалась с Эллен, мы поужинали и немного выпили. – Ей показалось, что лучше опустить то, что она танцевала, а потом целовалась с шефом пожарных. Пожалуй, было слишком рано делиться этой информацией.

Рассел одобрительно вскинул брови.

– Как мило. Сегодня утром я столкнулся с Эллен в общественном бассейне.

Удивленная охватившим ее неистовым восторгом, Мак заставила себя, не торопясь, сделать глоток чая.

– Это ей на пользу, – сказала она. Было глупо приходить в такое возбуждение от того, что пациентка разок последовала ее совету. Скорее всего, к семи часам вечера Эллен будет готовить в микроволновке картофель в мундире и орать на мужа. Господи, Мак все равно было приятно. Все равно ей казалось, что она победила.

– Доктор Мак, я подумал, что вы были бы не против поприсутствовать сегодня на одном или двух из моих приемов, тогда вы смогли бы получше узнать некоторых наших пациентов, – предложил Рассел.

– С удовольствием, – сказала она, еще больше удивленная тем, что говорит правду.





* * *


Рассел относился к больным совсем не так, как доктор Данниган. Он был спокоен и вежлив. Во время разговора с ним у пациентов возникало ощущение, что они находятся на необычной коктейльной вечеринке. Он не был им другом, но он был их наперсником.

Мак внимательно изучала истории болезни пациентов и слушала, в то время как он разговаривал с мистером Льюисом о пенсии, о поездках в парк, где внуки катались на аттракционах, и неизбежно о холестерине и занятиях спортом.

– Я занят. У меня много дел, – упирался мистер Льюис. Это был полный, энергичный мужчина с татуировками на обоих предплечьях, чуть что заливавшийся заразительным смехом.

Она отметила, что несколько лет тому назад он лечился от депрессии. Не укрылось от нее и то, что осмотр Рассела включал в себя как будто пустые, но коварные вопросы, которые казались невинными, однако были нацелены на то, чтобы спровоцировать пациента и понять его текущее психическое состояние. Не было никаких «Ощущаете ли вы побочные эффекты антидепрессантов?».

Но были вопросы о жене пациента – недавно она решила, что им нужно больше свободного времени, и ему приходится выбирать между бальными танцами и кулинарным кружком – и о сне, как он относится к тому, что оказался не у дел после сорока лет работы.

Мистер Льюис был балагуром. Он подмигивал Мак после каждого кульминационного момента, словно она была зрителем.

Они перекидывались шутками, при этом мистер Льюис подкалывал Рассела насчет его провального выступления на местном турнире по ракетболу.

– По крайней мере, я оторвал задницу от стула, – сказал Рассел, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене смотровой комнаты. – Когда вы в последний раз играли в гольф?

– Примерно полтора месяца назад. У меня ныл локоть, – признался пациент, поглаживая правое предплечье.

– Извините-извините. Давайте-ка посмотрим, – сказал Рассел, подкатывая вперед на табурете. Он осмотрел связки и заставил мистера Льюиса подвигать рукой. – Здесь налицо все признаки старого доброго синдрома локтя теннисиста.

– Теннисиста? – Пациент саркастически ухмыльнулся. – Я играю в гольф! Вы уверены, что у этого парня есть диплом врача? – спросил он Мак.

– Значит, локтя гольфиста.

– Я думал, что это просто синяк.

– Полтора месяца? Да ладно, приятель, – фыркнул Рассел. – Вы только что ушли на пенсию. Я хочу, чтобы эти годы стали самыми лучшими в вашей жизни. Мы стареем, друг. Все начинает ныть. Мы издаем странные звуки, поднимаясь со стула. Но, если что-то начинает болеть, не загоняйте боль в угол, обратитесь ко мне или к доктору О’Нил.

– Терпеть не могу поднимать шум, – пожаловался Льюис, снова поглаживая локоть широкой ладонью.

– Заботиться о себе – не значит поднимать шум, – сказала Мак. – Это разумно. А вы производите впечатление умного человека.

– Ладно. Я не учился в медицинской школе, – загоготал Льюис. – Но я согласен.






* * *


В комнате отдыха Рассел мастерски вонзил палочки в красочный суши-ролл.

– Итак, давайте подведем итоги.

С утра они вместе приняли трех пациентов. В двух случаях Рассел брал инициативу на себя. Мак же неумело пыталась растопить лед, расспрашивая пациента, пришедшего на прием по случаю бронхита, но с высоким уровнем холестерина, к которому он относился несерьезно.

Мак проткнула вилкой листик салата-латука.

– Вы знаете их историю. Возможно, даже дружите с ними.

Рассел, выжидая, кивнул.

– Вы в равной степени компетентны и авторитетны. Вы с уважением вникаете в подробности личной жизни пациентов. «Как поживает ваша жена? Сколько лет вы уже женаты?» – повторила она. – Вы тестировали его психическое состояние с помощью безобидных вопросов, в то же время давая ему возможность выговориться на все темы, которые ему нужно было обсудить.

– Справедливая оценка, – заявил он, вытирая рот льняной салфеткой, которую достал из коробки с ланчем. – Теперь о вас.

Мак подмигнула.

– Вы можете интубировать пациента между небом и землей, но стоит вам задать вопрос о погоде или телевизионной передаче, как вы замираете, – сказал он.

Она подавила вздох.

– Справедливая оценка.

– Это то, над чем нужно поработать, и не смущайтесь.

– Я не должна быть настолько неумелой.

Сложив салфетку, Рассел положил в нее палочки.

– Не стыдитесь чего-то не знать. Не стыдитесь учиться и пробовать. Стыд никогда не бывает хорошим мотиватором.

Мак хотелось возразить. В ее жизни стыд был постоянным мотиватором. Она старалась изо всех сил, чтобы отдалиться от того, от чего необходимо было отдалиться, снова и снова доказывая себе, что она достаточно хороша.

– По общему мнению, Маккензи, вы – один из наиболее опытных специалистов, которых видели эти места. Это огромный комплимент. Но это не исключает того, что вы должны научиться общаться с пациентами. Мы оба знаем, что в отделении неотложной помощи можно быть чем-то гораздо большим, чем просто умелой парой рук.

Она не была уверена, что знает это.

Рассел секунду подождал.

– Я думаю, – сказала она. – Полагаю, согласно вашей теории, стыд не действует и на пациента.

Он хлопнул в ладоши – маникюр, гладкие ладони.

– Точно.

– Я не могу добиться, чтобы Лерой Махони перезвонил мне, – сказала она. Она думала о сообщениях, которые отправляла ему. «Неотложная медицинская проблема» – писала она. То есть это не означало, что она вызывает его из-за того, что он пренебрегает своим здоровьем, но это не было явно дружественным подходом.

– Его внук пару вечеров в неделю играет в Младшей лиге в парке рядом со средней школой. Лерой там будет.

«Личный контакт. Хм».

Она пожалела, что не взяла несколько дополнительных смен в медицинской авиации. По крайней мере, не пришлось бы гоняться за пациентами, чтобы получить от них обычную информацию. Там Мак несла ответственность за все, была в своей стихии. Уверенной в себе.

– Всему есть своя причина, Маккензи, – настаивал Рассел. – Вы находитесь здесь по какой-то причине.

«Да, для того, чтобы нянчиться с пациентами и целоваться с пожарными».

– Полагаю, мы разберемся, – сказала Мак.

– Теперь расскажите мне о том, как вы вчера вечером танцевали с шефом пожарных в баре «У Ремо».

Мак уронила вилку на стол.

Фрида и Тьюзди просунули в дверь головы.

– Самое время спросить ее об этом, – сказала Фрида.