Зараза

Высвободил лезвия и сделал несколько контрольных замахов, добивая парня и бородатого. Оттащил зомби, чтобы добраться до разгрузки и аж подпрыгнул от радости. В руке бородатый сжимал «Ксюху» — укороченный семьдесят четвертый, замызганный, но с виду вполне рабочий.

Почти полный магазин, в подсумке еще три, но один из них пустой. Я осмотрел автомат, вроде должно работать, но проверка не помешает. Выглянул с балкона и увидел подъезжающую техничку с пятью бойцами. Им метров сто до меня, а потом совсем чуть-чуть, чтобы добраться до мчсников и прижать их со стороны кафе.

Удостоверился, что меня не видели, затащил тело парня в комнату и затаился у балконной двери. Подождал, пока машина поравняется с домом, чуть пропустил вперед. И перегнувшись через перила, одиночными открыл огонь. Первым пулеметчика, вторым водителя, а дальше, уже как получится в кучно сидящих, ничего не успевших понять бойцов, только стараясь не угробить тачку. Машина газанула, и виляя, врезалась в дом, никто оттуда так и не выбрался.

И бегом вниз, пока никто не появился. Подбежал к машине, вытащил тела, ножом посрезал разгрузки с тех, у кого были, собрал оружие и все закинул в багажник. Лобовуха треснула, в полу дырки, но машина все еще была на ходу.

Я вырулил к перекрестку и перед самым поворотом стал сигналить кричалку: «Спартак чемпион» — ту-ту, ту-ту-ту. Не знаю, за кого болеют мчсники, но ничего другого в голову не пришло. Да и не факт, что было похоже, хотя цели я добился — свои же не стреляли.

Проскочил к кафе, тормознул напротив витрины и, быстро перебравшись, в кузов, встал у пулемета. Развернулся и дал длинную очередь, кроша остатки витрины, мебель, бутылки за барной стойкой. Особо выцеливая все закоулки, где мелькали темные силуэты. Сразу же завалил двух тварей и немного помучался с третьим — зверюга никак не хотела умирать, то за стойку прыгнет, то к лестнице побежит. В итоге добивали ее уже спасатели.

Я пересел за руль и снова посигналил. Первым прибежал Вадик, за ним остальные, вот только на двоих меньше, чем их вылезло из трубы.

— Фули, ты так долго?

— За батарейками заезжал, — я улыбнулся, даже не от цитаты из старого фильма, которую удалось ввернуть, а просто был рад видеть Вадика живым.

— Фего?

— Забей, поехали уже.

Подбежали остальные. Леонидыч ко мне на переднее сиденье, Джерри к пулемету, а Саня с Вадиком и остальными парнями, сначала закинули рюкзаки, а потом и сами втиснулись в кузов, сразу начав копаться в трофеях.

Джерри крикнул, что надо забрать Доната и Белфри, и начал палить куда-то. А я погнал, лавируя между брошенными машинами и мертвыми телами. Объехал пару улиц, и почти не заплутав вырулил на улицу с нашими. Не подъезжая близко, только лишь дав им нас заметить, и прикрывая, пока они разворачивались.

Выскочили на Парсонаж-роуд, а потом по подсказкам Джерри, свернули на Кисси-Байпасс-Роуд и не доезжая до лагеря МЧС, дворами и переулками вернулись к отелю. Преследователи отвалились практически сразу, стоило углубиться на территорию по эту сторону речки.

У отеля пришлось пошуметь, явно выдав, куда мы делись, но никто кроме мертвяков к нам не пришел. В девять стволов, два из которых пулеметы, мы быстро оттеснили шаркунов. Первым шел «хай-эйс», отталкивая и рассекая тех, кто пер на нас из отеля. Потом техничка с группой зачистки и поддержки, пока Том с Валькой неслись по лестнице.

Обошлось без новых проблем. Мы расселись по двум машинам и вернулись в лагерь.

***

Временный лагерь МЧС. Западный район Фритауна. 23 марта 21:25

— Теперь, собственно, вы знаете все, — я подбросил полено в костер и закурил, в ожидании, что мне ответят спасатели.

Мы уже час сидели возле палатки мчсников, пили пиво, готовили на костре чудное, но вкусное мясо, из запасов, которые ребята вытащили из контейнера. Ну как готовили, консервы разогрели, а потом просто хлеб на палочках поджаривали. Пока еда есть, даже хлеб в вакуумной упаковке месяц храниться может, а что будет потом неясно. Но сейчас было хорошо. Все устали, половина с ранениями, к счастью, с легкими. А тут тихий, не считая редких воплей монстров за стеной из контейнеров, вечер, хорошая компания. Вадик не гундит, тихо посапывает, развалившись на пластиковом стуле. Лепота.

— Леонидыч, что скажешь? Я бы смотался, — Саня прошелся до ящика и взял новую бутылку, — Домой все равно не попасть. И сожрать могут в любой момент, так что по сути-то и риск невелик. Зато подеремся славно, да с пользой поживем!

— Экий ты философ, — улыбнулся Леонидыч, но потом вздохнул. — Тебе-то да, пивом не пои, дай подраться. А у ребят жены дома.

— Леонидыч, все нормально, я понимаю и не прошу, войнушку устраивать. Только сестру прикрыть… и позаботиться, если что. Там реально крепость и даже с помощью камаджоров я не знаю, как ее взять. Но если они готовы к обмену, то мне достаточно будет знать, что вы Катю потом прикроете.

— Ладно, не гунди. Завтра сгоняем, посмотрим на твою крепость.





Глава 25




С самого утра отправится на разведку не получилось. Если вчера нас особо не трогали, то сегодня, стоило выйти из палатки, дорогу перегородил посыльный от МакФерси и вызвал на доклад.

Я понял, что считать этот лагерь, лагерем МЧС уже не стоит, в лучшем случае — это лагерь выживальщиков, а в худшем именно МакФерси. Он сам, Джерри, Том и еще несколько человек — все специалисты бывшего охранного предприятия собрали лагерь заново, привезли жен, детей и гражданских командированных коллег и просто заняли почти пустую площадку, где в начале эпидемии под боком у полицейского участка базировались гуманитарные силы ООН, вместе с их ресурсами.

Несмотря на то что в лагере в роли управляющего органа существовал некий совет, в который входили представители полезных членов общества, например, медики или инженеры, но на самом деле власть принадлежала военным. От наших спасателей в совете было двое: Леонидыч и Саня.

Беспредела МакФерси не устраивал, но вылазка к «глобалам» без его одобрения не могла произойти. Я не верил, что он захочет участвовать, выделяя и так небольшие силы лагеря на самоубийственную операцию. Проблема в том, что он мог запретить идти добровольцам, угрожая отлучить их от лагеря.

А добровольцы нашлись. Немного, в основном те, кто уже хоть немного меня знал. Саня с Вадиком согласились сразу. Леонидыч в очередной раз предложил не торопиться и сначала все изучить, да продумать. Но в целом явно был с нами. Остальные спасатели воздержались, у кого ранение было посильней, чем у Бати, а кто-то просто был не готов.

Удивили меня Пончик с Каланчей, решив поддержать мою вылазку хоть и с оговоркой, что штурм они не потянут, но прикрыть и обеспечить огневую поддержку, готовы. На вопрос чего вдруг, Пончик задумался и повторил наш разговор в доме, где мы открывали гараж. Сказал, что не хватает ему цели и смыслов. Выживать типа хорошо, но хотелось бы ради чего-то.

С ними пришла и Валькирия. На смыслы и цели ей было откровенно пофиг. Буркнула, что ей скучно и не прочь повеселиться, чем заслужила недвусмысленный взгляд Сани, нашли, похоже, друг друга два одиноких любителя подраться.

Последним присоединился Джерри, но подчеркнул, что идет не от имени лагеря, а ввиду давних терок с «глобалами».

В итоге трое из двенадцати членов совета по умолчанию тему поддержали. Два типа, которых я не знал раньше, проголосовали против. Некий начальник склада, довольно мерзкий мужик, упирал, что синица в рукаве, повкуснее журавля в небе, а особенно если журавль может обидеться и огрызнуться. И женщина, занимавшая пост главврача, что логично, не хотела ни возможных жертв, ни конфликтов. Большинство же воздержалось — кто-то, косясь на Джерри (гражданские его явно недолюбливали), кто-то при условии, что лагерю не придут мстить, в случае чего, и на операцию пойдут только добровольцы.


МакФерси не стал спорить с итогами голосования. Подчеркнул, что мы сами по себе, а потом выставил кучу требований, что мы должны будем сделать для лагеря, если сможем вернуться домой. Действительно, будто квестов нам навыставлял, в духе: собрать пять дропов с неба, найти парочку дефибрилляторов, бензиновый генератор, а лучше все необходимое для устройства солнечных батарей. Ничего сверхъестественного, так и так бы за этим на вылазки пришлось гонять, так что никто не спорил.

Дополнительно, как аванс, нам всем выдали новый камуфляж черного цвета с опознавательными знаками местного полицейского спецназа. На этом халява кончилась, все остальное пришлось менять по условному и не особо выгодному курсу.

Отдал техничку, на которой мы привезли спасателей, с пулеметом и лишними стволами. По законам лагеря — это была моя добыча.

По наводке Сани — оказалось, что они их вынесли со склада дезертиров, получил советские бесшумные пистолеты «ПБ» — два мне, два ему. Не ради того, чтобы палить с двух рук, а потому что магазинов запасных не завезли. И раздобыл комплект неплохих метательных ножей.

Получив все необходимые разрешения и наставления и пополнив припасы, выдвинуться все равно не смогли. Леонидыч ушел на перевязку, цепанули вчера его не сильно, но та самая главврачиха утащила его в медблок, бороться с возможным заражением.

Я же отправился гулять по округе, искать место, где еще ловит сеть. Дошел до своего убежища в железнодорожном музее, убедился, что гостей не было, и к нычке со шприцами и дневником профессора доложил часть припасов — ТТ, лишние патроны и магазины для АК. Даже если «коротыша» потеряю (мысленно решил звать его так, а то с Ксюхой у меня иные ассоциации), то патроны всегда пригодятся.

Сигнал, и то всего две палочки, смог найти только в церкви епископа Кроутера — той самой, куда я так и не добрался за контейнером. Постреляли здесь от души. Несколько сгоревших джипов, дырявые стены с выбитыми окнами, куча гильз и следы крови, но тел не было. Вокруг вскрытого контейнера разбросали пустые упаковки от рационов и кучу каких-то листовок. Ветер растаскал бумажки по улице, несколько штук валялось даже в паре метров от забора, за которым я прятался от редких, шастающих по площади, мертвяков.

Я перебрался через забор, подхватил одну из бумажек и заскочил в разрушенную церковь. Потренировался с «ПБ», отстреляв пять мертвяков, и по ступенькам, аккуратно, переступая через засохшие пятна крови, забрался на самый верх. А оттуда, уже по деревянной вертикальной лестнице, держа пистолет наготове, в маленькую башенку на крыше.

Чем выше лез, тем сильнее чувствовал трупный запах. А по звукам тишина, ни хрипов, ни рычания, только птицы крыльями хлопают. Добрался до края, замер, резко высунулся и чуть не рухнул вниз. Когда по малюсенькой будке начали метаться и хлопать крыльями птицы. Несколько пролетели надо мной, спикировав вниз. Похожи на наших голубей, только зеленого цвета.

Вот и фиг знает, это местная порода или грядет полный капец для человечества в виде зомби-голубей. Так эпидемию никакая граница не остановит.

Я снова полез вверх, теперь высунулся медленно, сначала оружие, потом голову. В углу лежал мертвый чернокожий то ли фермер, то ли бандит. На животе и на груди по темному дырявому пятну, на полу засохшая лужа крови. А на лохматой голове трупа сидела птица. Реально голубь. Зеленый голубь с красными лапками и такого же цвета наростом на клюве. Но ровненькие, не гнойниковая жуть, что на других мертвяках.

Попытался вспомнить наших голубей. Лапки, вроде тоже розовые. Эти бедные хромые птицы с отмороженными пальцами, пожалуй, одно их самых цепких воспоминаний о птицах из дворового детства. Клюв какой, не помню. А еще, не к месту подумалось, что дожил до зомби-апокалипсиса, а ни разу в жизни не видел голубиных птенцов. Всегда те, что мелкие — это воробьи, а те, что побольше — голуби. А потом и их стало совсем мало.

Но голубя все равно пристрелил. И во лбу трупа проделал дополнительную дыру для надежности. Потом уже забрался внутрь и занял свободный уголок.

Есть сигнал!

Первым делом позвонил по номеру, который дал Дедушка Лу. Пообщался с какой-то милой молодой девушкой и договорился, когда и где нас встретят в заповеднике.

Потом позвонил отцу. Вроде толком ничего и не обсудили, не рассказывать же ему, какие тут красавцы по улицам бродят, но, казалось, что лучше один на один против прыгуна выйду, чем разговор повторю. А когда мать к трубке подошла…

Десять минут не мог себя в кучу собрать, сидел, курил, разглядывал птичью тушку, а в голове только и крутилось: «Андрюша, найди Катю и вернитесь домой».

На Ксюху моральных сил уже не хватило. Только проверил свою почту и увидел кучу писем. Как по делу, что все материалы с Катькиной почты забрала, так и «философские» в ее стиле. Поругала меня, попрощалась со мной, похвалила и подлизалась, пригрозила, сама меня прибить — в общем, перепады настроения и риторики, которые я отложу, чтобы почитать вместе с ней при встрече и хорошенько поржать вместе под бутылочку чего крепкого. Она прислала все свои контакты. Я их выучил, а заодно отправил сообщение с обещанием позвонить позже.

Бумажка, подобранная из контейнера, оказалась листовкой от всемирной организации здравоохранения. Много букв и витиеватых конструкций, смешные рекомендации не приближаться к зараженным и тщательно мыть руки — все это выглядело как издевка человека с плохим чувством юмора. Мол, ждите — вас спасут. Когда и где, не уточнялось, хотя говорилось о неких точках сбора где-то по дороге на Гвинею. Там можно получить помощь, найти убежище и дождаться, когда ВОЗ найдет лекарство.

Пока же строго-настрого запрещалось покидать страну и даже приближаться к границам. Хоть водным, хоть к воздушным, хоть каким — везде встретят напуганные до усрачки пограничники вместе с коллективным противоэпидемиологическим отрядом ООН. Чуть мягче, конечно, было написано, но смысл верный.

***

К месту встречи с камаджорами мы с Леонидычем приехали только к шестнадцати часам. Без приключений и без пробок проскочили на мотоцикле.

Улицы вымерли, причем не по принципу, что мертвые с косами стоят, а полностью. Так жарко, мне кажется, здесь еще не было — сорок с хвостиком, градусника под рукой не было, но зато был опыт Вадика. А ему как бывшему пляжному спасателю в этом вопросе я верил. И либо у всех зомбаков окончательно расплавился мозг, либо мир знал о наших планах и притаился в предвкушении. Типа как затишье перед бурей.

Камаджоры опаздывали, ну или задерживались. Чтобы отвлечься, еще раз рассказал Бате все, что о них знаю. Я уже думал идти самостоятельно. Направление я знал, дорогу, которой меня выводили из леса, плюс-минус помнил, точно знал, в какой стороне питомник, чтобы держаться от него подальше.

Обезьянка, кстати, была с нами. Дети ее подзамучили, в хорошем смысле этого слова и, когда я ее в итоге забрал, рада мне была так, будто мы с первого класса вместе, а не пару лесных дней знакомы. И имя я ей дал другое. Народ в лагере, как услышал, что я зову ее Мартышкой, долго надо мной ржал, а Вадик так вообще прочел лекцию, чем шимпанзе отличаются от мартышек.

Смешно было слушать его «мартыфки» да «фымпанфе», но зато пушистый комок теперь носил гордое имя — Читер. В честь моей плюшевой игрушки с добавлением приставки мужского рода, которую я сначала не заметил, точнее и не искал особо, плюс его везучесть.

Может дети ему нюх отбили, но посланника камаджоров он проглядел. Из-за тени дерева, практически в паре метров от нас, сначала звякнули колокольчики, а потом бесшумно, чуть ли не из жаркого марева, соткалась фигура туземца. Если бы не колокольчики, то и пальнули бы от неожиданности.

Туземца этого я раньше не видел, поджарый, лысый, черный, с головы до пят в татушках — возраст вообще не определить, могло быть и тридцать и все пятьдесят. Говорить мог, но не хотел. Все, что смогли вытянуть, так это то, что нас проводят, куда нам надо, а потом ждут на встречу.

Нас это устроило и через час мы с Леонидычем залегли под тем самым деревом, на котором Читер срисовал часового.

Все как в прошлый раз, только у причала появилась еще один катер. Небольшой, туристический на шесть полноценных мест. Два на носу, два сзади и еще два вместе с рулем посередине. Леонидыч назвал его «боурайдером», а по мне так в данный момент обычная бандито-возка.

Один чернокожий туземец в военной форме сидел в лодке, а еще два лениво терлись на причале. Все при оружии. Выглядели так, будто заехали в гости и теперь ждут своих. Где-то через час, парни засуетились, завели катер и чуть ли не по струнке вытянулись. А еще минут через пять, калитка в заборе открылась и оттуда вышел здоровый негр в обтягивающей мышцы футболке, берете и солнечных очках «Авиаторах».

И как-то знакомо выглядел это негр, очень похож был на того самого «Рембо», с которым я познакомился, когда спасал пленных местных. М-да. А потом еще и Леонидыч добавил.

— Смотри, это Соломон, это с ним мы за контейнер схлестнулись. Жалко, что он свалил тогда, гаденыш, только своих людей оставил, когда вы нас вытащили. — Прошептал он, не понимая, чем вызвал мой нервный смешок. — Тише ты, чего ржешь?

— Да, вот думаю, умею же я друзей выбирать, — я подкрутил резкость на бинокле.

Точно он, вон и мачете в чехле на поясе. Но, может, раз он тут плавает, то и сам как рыбка, да и забыл уже меня?

Рыбка — не рыбка, а Соломон махнул парням на причале, чтобы те подошли к калитке, где им передали два армейских ящика и один дипломат. Дипломат сразу забрал Соломон, а ящики парни за две ходки, сгибаясь под тяжестью, перенесли в лодку. Загрузились, отчалили и уже метров через пятьдесят скрылись за деревьями, растущими на повороте.

Больше ничего интересного не произошло. Почти все, как в прошлый раз. Люди копошатся на огородах. Рабочие, которые раньше валили деревья, строят из них же укрепления — рогатки, перекрещенные и скрепленные брусья и колья, сверху дополнительно запутанные колючей проволокой. Бронетранспортер такая не остановит, а вот зомбаков цеплять, да неспешно их расстреливать, в самый раз.