Запрещенная экономика. Что сделало Запад богатым, а Россию бедной

Такого предельного прагматизма в Европе еще поискать! То есть второй миф о нерасчетливых миросозерцателях летит ко всем чертям. Крестьянин постоянно искал дополнительный заработок, организовывал артели, уезжал в города на подработку. И это понятно, голод и мороз мертвого с печи погонят. Да-да, и на печи в России особо не залежишься – холодно. Не верите? Думаете, что раз Россия богата лесами, то уж чего-чего, а топлива всегда достаточно? Ошибаетесь. Это только в сказках про иванушек да емель деревья сами собой в дрова превращаются. Заготовка дров в условиях отсутствия бензопилы – адский труд, а дров надо очень много – в Средней полосе России снег лежит гораздо дольше, чем в Европе.

Так что не правы те, что считают, будто бы менталитет нашего народа – это тормоз для развития капитализма в России. Не правы и западники, проклинающие лень и уравнительный идеал, – нет в России ни того, ни другого. Не правы и почвенники-славянофилы, радующиеся мечтательности и созерцательности, – выдумка это, и выдумка глупая. Конечно, на одном свидетельстве Энгельгардта нельзя делать глобальных выводов, но поставить под сомнение расхожие клише можно. Кстати, а так ли уж напряженно работают европейцы? Специально возьму для примера немцев, которых заслуженно считают трудолюбивым народом. В период 2000–2009 годов немец в среднем работал 1437 часов в году[59]. Мягко говоря, в Германии не перенапрягаются.

Посмотрите на карту нашей страны: она и сейчас по территории первая в мире, а еще совсем недавно была значительно больше. Разведать, освоить и отстоять гигантские пространства в кровопролитных войнах с сильными соседями – способен ли бездельник на такие вещи? Скажут, что все это сделано по указке и под контролем государства. Скажут, но ошибутся. Государство в принципе было неспособно управлять землепроходцами, которые уходили на расстояние тысяч километров от основных центров России. Ни проверить, что они там делают, ни как-то помочь просто не было возможности. По телефону не позвонишь, навигатор в руки не дашь. Наши торговцы пушниной рассчитывали только на себя, сами строили корабли, шли совершенно неизвестными путями, без карт, постоянно рисковали жизнью и участвовали в боевых столкновениях.

Обратите внимание, сколь различны регионы нашей страны. Насколько гибким и предприимчивым должно быть мышление народа, способного успешно жить и в горах, и в снегах, у Черного, Балтийского и Белого морей, в Сибири и на Камчатке. В Заполярье не то что работать, а просто гулять на холоде – и то задача не из легких. А наши геологи, инженеры и рабочие наладили добычу полезных ископаемых. Вот где тяжкий и упорный труд, вот где требуется выносливость и смекалка. Вот где используются сложнейшие технологии, а значит, задействованы сильный интеллект, высокая квалификация и качественное образование.

Глупо не учитывать особенности менталитета, но столь же глупо переоценивать его значение. В свое время, когда Китай находился в упадке и другие державы делили его на сферы влияния, было популярно мнение, что конфуцианская этика мешает китайцам осуществить промышленный рывок. Однако сейчас, когда Китай уже стал экономическим гигантом, его достижения нередко объясняют именно конфуцианскими морально-этическими установками. Менталитетом легко объяснять как взлеты, так и падения. Но все это оценки постфактум, а мы уже разбирали ряд примеров, когда один и тот же народ, с теми же самыми особенностями поведения сначала долго находился в нищете, но потом в короткий срок добивался процветания.

Протекционизм приводил к одинаково положительным результатам даже такие разные страны, как Англия XVIII века и Южная Корея второй половины XX столетия. Но, разумеется, ни в коем случае нельзя говорить, что протекционизм сам по себе гарантирует успех. Конечно, экономическая жизнь в стране зависит от очень многих параметров, и покровительственная система не является достаточным условием для осуществления промышленно-технологического переворота.

Протекционизм – это тонкий инструмент, требующий точного расчета, дифференцированного подхода к различным отраслям, умения планировать и правильно оценивать конъюнктуру рынка. Им невозможно эффективно пользоваться, не обеспечив подавления коррупции. В противном случае льготные кредиты будут выдаваться тому, кто предложил больший размер взятки. То же самое произойдет и с введением высоких пошлин на импорт, квотированием и т. п. Предприятия вместо модернизации превратятся в заповедники отсталости, а народ будет жить в нищете. Так, собственно, и произошло в ряде стран Латинской Америки, которые во второй половине XX века попытались применять протекционистские меры, но получили огромные долги, неустойчивую экономику и нестабильную социальную систему.

Потом, разочаровавшись в протекционизме, они качнулись в другую крайность в беспредельный либерализм. Но, как и следовало ожидать, потерпели неудачу. Ни одна латиноамериканская модель, даже широко разрекламированная чилийская, не обеспечила таких же показателей устойчивого роста, как в Южной Корее или Японии. И это тоже урок для нас.





Вместо заключения: что же случилось в 1990-е годы?




С начала российских «шоковых реформ» прошла почти четверть века. Как мы уже убедились, такого срока оказалось достаточно для того, чтобы целый ряд нищих, экономически отсталых стран превратился в индустриальные и технологические лидеры мира. Но в России ничего подобного не произошло. Сейчас много говорят о том, что нашей стране необходимо слезть с «нефтяной иглы», но эта цель декларировалась уже тогда, в 1992 году. Сейчас, когда я пишу эти строки, первые лица государства объявили о курсе на импортозамещение. Очевидно, требуется наладить собственное производство на уровне лучших мировых стандартов. Я помню, сколько было критики в адрес советских потребительских товаров. Но Советского Союза давным-давно нет, а до сих пор не создано промышленности, которая обеспечила бы Россию разнообразной продукцией высокого качества.

Почему же реформы увенчались успехом в Японии, Германии, Южной Корее, Франции, на Тайване, но не в России? Мало того, «шоковая терапия» 1990-х нанесла нашей стране колоссальный ущерб. С этим почти никто и не спорит. Даже известные всей стране «либералы» и «демократы», за редчайшим исключением, вынуждены признавать, что «шоковая терапия» обернулась для миллионов людей страданием и нищетой. При этом распространено мнение, что реформы проводились наивными западниками, не знавшими общество, в котором живут, и вознамерившимися переделать Россию по чужим чертежам. А поскольку условия в нашей стране отличаются от западных, то и результаты слепого копирования оказались провальными.

Реформаторов сильно критиковали не только за «фанатичную веру в монетаризм», но и за некомпетентность и преклонение перед всем иностранным. А что на это могли бы ответить «западники-либералы»? Будь я их адвокатом, то посоветовал бы им произнести следующую речь:

«Да, мы полностью согласны с тем, что вы говорите. Да, наше правление обернулось для России крахом, да, миллионы людей стали нищими. Да, экономика развалилась под нашим чутким руководством. Всё это верно. Но вы же сами множество раз говорили, что мы не знали общества, в котором живем. Да, не знали. И, главное, не могли знать. Мы все – и вы, и мы – воспитаны и получили образование в СССР. Ни для кого не секрет, что целые пласты научного знания были недоступны, поскольку противоречили советской официальной идеологии. Где мы могли получить научные знания, адекватные советским реалиями, если под запретом находилось все, что так или иначе не соответствовало официальной идеологии? Экономике учили по Марксу. Социологии – по Ленину и снова по Марксу. Попытки отдельных энтузиастов изучать советское общество, откинув идеологические шоры, резко пресекались.

Мы пришли к власти, не обладая даже минимумом необходимых знаний. И вы сами об этом говорите. Да, мы не знали, как надо, а кто же тогда знал? Вы забыли, каким было общество конца 1980-х? Народ бредил Западом, мечтал о прилавках, полных импортным товаром, видеосалоны не могли вместить толпы желающих посмотреть третьесортный американский боевик. Люди мечтали о западной демократии, о возможности самим выбирать руководителей, грезили поездками за границу и так далее. И мы выполняли волю народа. Да, мы – западники и хотели сделать Россию Западом, и если в этом наша вина, то такая же вина лежит и на десятках миллионов жителей России.

Да, мы ориентировались на самые богатые страны мира.

Но было бы странно, если бы в качестве примера для подражания мы выбрали бы нечто иное. Мы хотели, чтобы наша страна также превратилась в процветающую страну.

У всех перед глазами пример Японии, в которой западнические реформы увенчались успехом, несмотря на колоссальные различие между японской и европейской культурами.

Мы видели, каких успехов достиг азиатский Сингапур, руководство которого проходило обучение на Западе. То же самое относится и к Южной Корее, и к Тайваню, и в какой-то степени к Китаю. Так неужели в России – стране, гораздо более близкой к Европе – западные экономические рецепты неприменимы? Да, мы виноваты, но виноваты не как враги народа, не как сознательные разрушители страны, а как несмышленые дети, делающие кораблики из банкнот, вытащенных из папиного кошелька. Мы – часть народа, такие же, как большинство, и наша безграмотность – это не наша вина, а наша беда».

Ну вот и что на это скажет критик? Он ведь попал в свои же собственные сети. Конечно, можно говорить и об уголовных преступлениях, можно посмотреть, как на практике проводилась приватизация, как нарушались договора, законы, можно и нужно разобраться с фактами коррупции. Но согласитесь, всё это вещи совсем другого порядка. Это переход на частности. А фундаментальные основания, на которых зачастую строится критика в адрес реформаторов 1990-х, никуда не годятся и вредны, поскольку создают ложную картину происходившего.

Реформы, которые проводились у нас в 1990-х годах, не являются попыткой воспроизвести западные методы. Как мы уже убедились, Европа и США поднимались через протекционизм. А в нашей стране протекционистские барьеры буквально рухнули. Западная промышленность отличается высочайшей концентрацией ресурсов, а у нас во время «шоковой терапии» крупнейшие предприятия, напротив, раздроблялись. Европейские государства широко используют планирование как инструмент управления. А в России прямо противоположным образом объявили, что рыночная стихия сама урегулирует проблемные вопросы. Западное государство прилагает значительные усилия для того, чтобы поддержать науку, и финансирует механизмы внедрения инноваций в промышленность. У нас в 1990-е случился самый настоящий погром именно в сфере исследований и разработок.

Этот список принципиальных различий можно продолжать до бесконечности. Российские реформы 1990-х не имеют прецедента в современной истории Запада и поэтому не являются подражанием европейскому или американскому опыту. Случившееся очень похоже на реалии Латинской Америки, но никак не Германии, Франции или США.

Отмечу, что у реформ 1990-х была предыстория – перестройка. Кого сейчас заставишь прочитать законы, принимавшиеся в 1980-х? О них забыли, а зря. Кто их изучит, тот поймет, что система уничтожалась сознательно и четко. Законы, разрушившие советскую экономику, были составлены так изящно, что по форме «халва», а по содержанию «секир башка». Это надо уметь, здесь надо быть профессионалом экстра-класса. Выверено каждое слово, и случайности тут быть не может. У некомпетентного, наивного дурачка такое просто не получится.

Странный «дурак» ошибается только в одну сторону, как торговка на базаре, всегда «ошибающаяся» в свою пользу, – то не довесит, то обсчитает, а в особых случаях и не довесит, и обсчитает одновременно. Но у торговки свой интерес, а представляете, как глупо выглядит облапошенный покупатель, убежденный, что продавец ни считать не умеет, ни весами толком пользоваться не умеет? Его дурят, а он над жуликом хохочет: «гирями научись пользоваться, лох». А «лох» смущенно руками разводит, мол, извините, в школе плохо учились, таблицу умножения не знаем, весы второй раз в жизни видим.

Но на самом деле в СССР было море информации о том, как управляется Западный мир. Опыт французского дирижизма, политика концентрации производства и банковского капитала, индикативное планирование и тому подобные вопросы изучались, а результаты исследований широко публиковались в Советском Союзе. Кто хотел об этом знать, тот знал. Знали и про успехи азиатских стран. А главное – прекрасно знали о провале псевдолиберальных реформ в Латинской Америке. В начале 1990-х годов уже был накоплен огромный опыт преобразований – как положительный, так и отрицательный. Ссылки на некомпетентность и наивность не проходят.

Напоследок считаю необходимым сказать вот еще что. В мире знают, что разумная протекционистская политика способна поднимать страны даже из руин. Но дополнительные конкуренты никому не нужны, поэтому прикладываются всевозможные усилия для того, чтобы на уровне пропаганды дискредитировать идеи протекционизма. Все известные экономические гиганты прошли период протекционизма. Это никто не отрицает, включая самых ярых либералов. И тогда в ход идет известный демагогический прием: утверждают, что, мол, успехи достигнуты вопреки протекционизму, а не благодаря.

Не стоит верить этой идеологической трескотне. Опыт Германии, США, Японии, Южной Кореи, Франции, Великобритании, Китая и многих других стран говорит сам за себя и, если вдуматься, не оставляет камня на камне от выдумок о свободном рынке. Но если кто-то решит, что я предлагаю слепо подражать Западу или Востоку, то это будет ошибкой. Однако ряд успешных стратегий стоит перенять, не забывая учитывать реалии нашей жизни и собственный исторический опыт.

«Ну хорошо, убедили, – притворно согласится хитрый оппонент, на самом деле лишь отходя на заранее приготовленные позиции. – Давайте строить протекционизм, я готов даже переплачивать за отечественную продукцию, пусть из бюджета субсидируется экспорт, выдаются льготные кредиты предпринимателям и так далее. А кто гарантирует, что наш бизнесмен, получив столь серьезные преференции, просто не переведет деньги за рубеж? Мы всей страной будем обеспечивать ему веселую жизнь, а он вместо модернизации производства, повышения качества и понижения цены своих товаров просто начнет почивать на лаврах».

Это действительно серьезный аргумент. Нельзя допускать, чтобы протекционизм превратился в кормушку для горстки предпринимателей. Если мы помогаем отечественному производителю, то и он обязан помочь нам. Как в Южной Корее решали эту проблему? Очень просто: делаешь то, что тебе рекомендует правительство, получаешь льготы, не делаешь – получаешь налоговую проверку со всеми вытекающими последствиями.

Кредиты выделяются под конкретные цели, они прописываются четко, и проверить, выполнена задача или нет, не составляет труда. Вот вам ассигнования на постройку завода. Прошли годы, деньги потрачены, и где завод? Не появился? Ну тогда пожалуйте в суд, а затем в тюрьму да с конфискацией имущества. И это не вывихи тоталитаризма, а норма, по которой живут успешные страны. Уклонение от налогов, финансовые махинации, коррупция – все это тяжкие преступления, с которыми жестко борется государственный аппарат в Корее, Японии, США, Франции, да где угодно.

Не руководство страны было игрушкой в руках чеболей, а чеболи были и остаются инструментом государства для развития Южной Кореи. Конечно, это не значит, что там полностью побеждена коррупция, но по крайней мере она придавлена до уровня, при котором экономика растет быстрым темпом и страна преображается буквально на глазах.

Так что механизмы контроля бизнеса и чиновников есть, они известны и хорошо отлажены на опыте целого ряда стран. Например, существует декларация не только о доходах, но и о расходах. Если расходы больше, чем доходы, – то это признак незаконного обогащения и основание для проверки. Заметьте, презумпция невиновности не нарушается, ведь сам по себе факт появления имущества, на приобретение которого у человека в принципе не было средств, еще не влечет тюремного срока. В конечном счете все решит суд, и только он может признать человека преступником.

Ну а если и судья взяточник? Как быть, если сложилась тотальная система подкупа всего и вся? А вот это дело президента лично. Он курирует силовой блок и кадровые назначения там, и если необходимо, то пусть лично вмешается в ситуацию. Пак Чжон Хи вмешивался. Правда, он был диктатором, но по нашей Конституции глава государства имеет очень широкие полномочия, достаточные, чтобы навести порядок.



* * *






notes


Примечания




1




Аалагуна X. Испания: История страны. – М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2009. С. 113.





2




Там же. С. 117.





3




Лодыженский К. История русского таможенного тарифа. – СПб.: Типографы В. С. Балашева, 1886. С. 15.





4




Там же. С. 16.





5




Министерство финансов. Т. 2. – М.: Типография ИПО «Полигран», 1994. С. 134.





6




Там же. С. 142.