Замок на Вороньей горе

— Отвали от меня, фон Рут! — сипел, отпихивая меня от себя, Мартин. — Что ты несешь? При чем здесь я?

— Я узнал одного из тех, кто на нас напал, — прошипел я, глядя на перекосившегося от гнева Мартина. — Он был сегодня среди тех, с кем ты говорил в Кранненхерсте.

— Я много с кем говорю. — Меня все-таки от него оттянули, постарались и его ребята, да и Гарольд тоже. — И что теперь? Мы вернулись два часа назад, это все видели. А с чего кто-то решил пустить вам кровь, я понятия не имею, ясно. Если у тебя есть доказательства, что я к этому причастен, давай, предъяви их. А если нет, то отвали от меня.

— Все вон! — громко сказал Ворон. — Все! Живо!

Он стоял рядом со столом, где лежала Рози, и лицо его было мрачным. У меня сжалось сердце — обычно мастер оставался невозмутимым в любой ситуации. Если у него такой вид, похоже, дела плохи.

— Мне нечего предъявить в качестве доказательств твоей причастности к этому нападению, — процедил я. — Но ты скажи своим дружкам вот что. Если Рози… Если все будет плохо, я вырежу всю деревню. Точнее, я лично убью всех мужчин от четырнадцати до тридцати лет. Всех. До единого. И потом сам отвечу перед герцогом за это. Но не думаю, что он будет сильно на меня гневаться, он ведь тоже мужчина. И тоже дворянин, а благородный всегда поймет благородного. Он ведь не ты… Чернь подзаборная!

— Вон! — рявкнул Ворон. — Мне десять раз повторять?

Десять раз было повторять не нужно, двух оказалось достаточно, чтобы нас как ветром вынесло в коридор.

— Чернь, стало быть, — гоняя желваки на скулах, процедил Мартин, когда за нами закрылась дверь. — Да, мы чернь подзаборная. Да, мы никто и всегда были никем. Но это не помешает мне вогнать твои слова тебе в глотку, понял?

— Так пошли во двор. — Ярость у меня в голове сменилась холодной злобой. — В чем же дело?

— Не сейчас. — Его губы растянулись в улыбке. — Два благородных тела отнесут на ледник в один вечер? Это слишком даже для Вороньей горы и этого замка.

На мое плечо опустилась чья-то рука. И очень вовремя. Я снова нацелился на горло Мартина, правда, на этот раз моя ладонь легла на рукоять даги. Жалко, пару минут назад я до этого не додумался.

— Идем. — Мартин кивнул своим подручным. — Ужин закончен, а кому тащить тело этой девки в мертвецкую, и без нас найдется.

Но просто так ему уйти не удалось. Дорогу ему заступил Гарольд. Он демонстративно достал из кармана камзола белоснежный платок и завязал на нем узел.

— И чего это означает? — спросил Флик. — Тихие игры? «А ну-ка развяжи?»

— Он все понял. — Гарольд убрал платок обратно в карман. — И так, для справки: Монброны всегда платят свои долги и всегда держат данное ими слово. И очень не любят затягивать ни с тем, ни с другим. Здесь должок образовался, так я скоро его верну.

— Я был первым. — Мне стало обидно. — Это мое право.

— Спорный вопрос, — не согласился мой друг. — Мы с Мартином давно не сходимся во взглядах на многие вещи.

— Как я популярен у знати, — громко произнес простолюдин, и его свита делано засмеялась. — Сердце радуется.

— Вы как петухи тут пыжитесь, а Эраст весь в крови. — Магдалена оттолкнула Гарольда и подошла ко мне. — Ты не ранен?

— Ох ты ж! — хлопнул я себя ладонью по лбу. — Там же, по дороге в замок, Фальк и Робер де Лакруа остались, вот они ранены, хотя и несерьезно. И еще Луиза де ла Мале, ей здорово досталось! Я совсем о них забыл.

Аллана и еще нескольких ребят как ветром сдуло.

Аллан. Бежать — это он может, а вот когда понадобилось сказать веское слово, где он был? Почему рядом со мной стоял Гарольд, а не он? Нет, с Гарольдом все ясно — он мой друг, но тут дело не только дружеского толка, а еще и, если так можно сказать, политического.

Мартин проводил их взглядом и тоже побрел к выходу. Вряд ли он собирался помогать нашим друзьям, просто ему надоело наше общество.

— Ты как? — Магдалена с недовольством покосилась на подошедшую к нам Аманду и удержала меня, когда я дернулся вслед простолюдину.

— Это не моя кровь, — ответил ей я. — Это кровь Рози. Не поверите, но на мне — ни царапины.

— Пошли во двор, — сказал Гарольд. — Чего у дверей тереться? Еще Ворон вылезет, орать опять будет. Там все и расскажешь. И не дергайся, не будет сегодня никто железом звенеть, не время еще. Мистресс ле Февр, не галдите, сказано же!

Магдалена, открывшая было рот для очередной порции возражений, закрыла его. Если Гарольд перешел на «вы», значит, он шутить не намерен. Была у него такая черта — с людьми, которые ему были симпатичны, он всегда был на «ты». А вот если его что-то раздражало или просто человек был не по душе, он переходил с ним на «вы». К Мартину же он в последнее время никак не обращался. Видимо, это означало последнюю степень неприятия.

Во дворе уже толпился народ. Причем я заметил среди наших нескольких простолюдинов, на их лицах не было злорадства или улыбок, они, похоже, и впрямь переживали за Рози.

— Так что случилось? — спросил Гарольд у меня. — Только спокойно давай, без эмоций.

Легко сказать. Нервы, за последний час скрутившиеся в тугой клубок, дали о себе знать ознобом и дрожащими руками. Тем не менее я достаточно твердо сказал:

— Значит, так.

Рассказ не занял много времени, но на соучеников произвел большое впечатление. Одна простолюдинка заплакала, когда я упомянул о бедолагах, что погибли первыми. Видно, с кем-то из них у нее была дружба или что-то большее. А может, просто жалостливая была.

Да и наши девочки зашмыгали носами, было отчего.

— И чего было Ворону меня не послать вместо того же Фалька? — досадливо хлопнул кулаком о ладонь Гарольд. — Он боец неплохой, но я бы там…

— Поди знай. — Я присел на каменную тумбу, ту самую, на которой любил коротать дни в конце лета, когда мы все ждали явления Ворона студиозусам. — На них напали внезапно, кто знает, как оно было бы?

— Вон несут, — крикнул кто-то минут через десять. — Смотрите!


В арке входа показались ребята, которые за края тащили плащ с Луизой. Она поместилась на нем вся, что было неудивительно, с ее-то ростом. Аллан поддерживал Робера, которого тоже, как видно, отпустило напряжение боя, и рана дала-таки о себе знать. Фальк передвигался сам, равно как и хмурая Эбердин, следовавшая за ним и поддерживающая Лили. Следом за ними во двор затащили трупы погибших простолюдинов. Одного я толком не знал, вторым оказался конопатый Орвен, который некогда мечтал о гусе со шкварками. И с подливкой. Жалко его, он был неплохим и беззлобным парнем.

Что примечательно, мы становились запасливыми. Несмотря на весть трагизм ситуации, припасы, добытые этой группой, на дороге не оставили, их тоже принесли в замок.

— Как она? — крикнул я Аллану, на что тот успокаивающе помахал рукой. Стало быть, тут обошлось. Уже хорошо, а то я сомневался, что для Луизы все закончится хорошо. Хвала небесам, железкой в нее не ткнули, но такую малышку и так прибить можно. Тем более если ее пинает здоровущий мужик, да еще и со всей дури. Надеюсь, он сдохнет в мучениях. Впрочем, по-другому и быть не могло — кишки я ему распорол отменно, да еще потом в бок дагу загнал по самую рукоять. После такого не выживают.

— Ты сделал три ошибки, — тихо сказал Гарольд, остановив меня. — Да постой ты, там и без тебя разберутся.

Люди потянулись к прибывшим, и я собирался составить им компанию, ощущая определенную ответственность за тех, кого выручил на лесной дороге.

— Какие ошибки? — неохотно задержался около него я.

— Первая — не следовало добивать раненых, они могли кое-что нам рассказать, — отогнул один палец он. — Вторая — не следовало говорить Мартину о том, что ты видел нападавших в компании с ним. Это могло стать хоть каким-то, но козырем, а вот теперь мы точно ничего никому не докажем. Хотя… Да и так бы не доказали, мало ли кто на дорогах шалит. И третья — не следовало угрожать, что ты перережешь половину Кранненхерста. Это слышали все, и случись так, что Рози, не дай боги, умрет, а там кого-то убьют, то сразу укажут на тебя. А это уже серьезно, это преднамеренное убийство. Это не юг и не королевства, тут крестьяне не подневольные, а свободные. Они платят герцогу десятину и подчиняются его закону, но даже он может убивать их только за дело. Нет, он, понятно, и так убивает, но по собственной прихоти. А ты ему вообще никто. И, знаешь, я уверен в том, что если Рози… Если случится такое, то уже через пару дней на улицах Кранненхерста найдут пару-тройку трупов. И их повесят на тебя. А то и не только на тебя, а еще и на твоих друзей — меня, де Лакруа, Фюнца. Я это говорю не потому что чего-то боюсь, а для того, чтобы ты в следующий раз думал, прежде чем что-то скажешь. Не знаю, как твой батюшка, а мой меня с детства учил тому, что люди нашего круга сначала думают, а потом говорят. Слово благородного твердо как камень, а его клятва чести — суть его жизнь.

— Гарольд, достаточно сейчас пойти в Кранненхерст и пройтись по домам. Мы найдем кучу доказательств, что это — дело рук местных, — снова начал закипать я. — Ты…

— А трупов-то этих негодяев на дороге не оказалось, — подошел к нам Аллан, вытирая руки платком. — Фальк сказал, что их там должно быть не меньше пяти. Двое наших сбегали — и ничего. Точнее, никого. Пятна замерзшей крови есть, а вот трупов — нет. Только наши ребята валялись — и все.

— Что и требовалось доказать. — Гарольд посмотрел на меня. — Концы в воду. А если кто и выжил, так местные сразу же поведают жуткую историю о том, что бедолаг медведь задрал в лесу. Мол, охотились, из берлоги поднимали, чтобы шкуру добыть. Сезон, самое время. Тут медведей много, сам пару раз их видел по осени.

— Ничего не понял, — пожаловался нам Аллан.

Гарольд в двух словах объяснил ему, что к чему, после чего тот сказал:

— Эраст, ты не обижайся, но Гарольд все верно подметил. А вот от Мартина надо избавляться, и чем скорее, тем лучше. — Он усмехнулся, увидев наши удивленные лица. — Да, я так считаю. От него один вред, от поганца. И мутит воду, и мутит, теперь вот это устроил. Его рук дело, я даже не сомневаюсь, но доказать и вправду ничего не получится.

— Я думал, что ты только к миру призываешь, — не сдержался я. — Аллан, они скоро нас седлать вместо коней начнут.

— Лить кровь — проще всего, — сжав губы, ответил мне Аллан. — Решить все миром гораздо сложнее. Я хочу, чтобы вы поняли: если начнется война, закончится учеба. Мы здесь зачем — шпагами махать или учиться?

— Еще неизвестно, что с Рози будет, — упрямо сказал я. — И что, все вот так оставим, без последствий?

— Последствий, говоришь? — задумчиво повторил Аллан. — Главное, что для нас их не будет. Местным нечего нам предъявить. А что до остального — надо выждать пару недель, чтобы Ворон нас за пристрастность не наказал, спровоцировать конфликт, ну а дальше… Дело техники. Я даже знаю, как поступлю и что сделаю. Может, ты и прав, может, небольшое кровопускание необходимо.

— С чего это вдруг ты? — возмутился я, а Гарольд снова достал платок и помахал им прямо у лица Аллана, как бы говоря — у нас всех право на это есть.

— Монброн, что ты машешь этой тряпочкой перед моим носом? — осведомился Аллан.

— Это не тряпочка, — возмутился Гарольд. — Это узелок на память. Как заколю нашего кабанчика, так его и развяжу.

— Объясню. — Аллан заложил руки за спину. — Гарольд, ты его не просто убивать станешь, а постараешься как следует перед этим помучить. Но это тебе не дурак Матиуш, так что как бы тебе самому голову не сложить. А я этого не хочу. Что до тебя, фон Рут… Тебе с ним пока не тягаться. Не обижайся, барон, но я видел, как дерешься ты и как — он. Пока он лучше тебя. Дело даже не в техничности, хотя и в этом — тоже. А еще у него — глевия, и он выше тебя ростом. Это серьезное преимущество.

— Сегодня я убил четверых, — без какого-либо пафоса сказал я. — За несколько минут. Четверых.

— Крестьян, — мягко сказал Аллан, и Гарольд кивнул, услышав его слова. — Селян, которые орудуют топорами и вилами. Если их много, это может стать проблемой, они задавят массой, но вот так, поодиночке… Я думаю, что Фальк с Робером имели неплохие шансы выжить, даже будучи захваченными врасплох. Собственно, среди погибших — только простолюдины, которые не успели среагировать на опасность. А наши друзья остались живы. Нет, в основном потому что ты пришел к ним на помощь, разумеется. А уж девочки — исключительно по этой причине.

— Вот уж нет. — Я даже не заметил, как к нам подошел де Лакруа. — Если бы не Эраст, нас бы прикончили. Поверь, Аллан, так бы и случилось.

— Как Луиза? — спросил я у него.

— Жива, хотя досталось ей преизрядно. — Робер улыбнулся. — Надо же, сколько в этом маленьком тельце отваги, я и не ожидал. Видел бы ты, как она пнула этого здоровяка под коленку и вырвалась из его рук. Ух! Я вот даже задумался, может, жениться на ней, если дальше с учебой не сложится? А что? Род у нее древний, так что отец против не будет. И характер боевитый, как я люблю. А что ростом невелика, так приладимся как-нибудь.

— Н-да, последняя задачка — самая сложная. — Гарольд окинул взглядом де Лакруа, которого коротышкой не назвал бы даже слепой. — Но это будет даже интересно. А вообще — женись. Нам с фон Рутом будет куда на вакации[6] отправиться. И еще Фалька с собой прихватим, а то пока эти двое до родовых гнезд доберутся, как раз можно будет в обратный путь пускаться. Орибье, мы еще не закончили наш спор о том, кто подколет кабанчика. Я не шучу, у меня есть все права на это убийство.

А что, я — «за». Тем более мне, в отличие от Гарольда, даже ехать некуда. Если только в квартал Шестнадцати висельников.

— Ворон! — толкнул меня в плечо Аллан, так ничего и не ответивший Гарольду. — Смотри.

Из замка появился наставник, изрядно бледный. По его лицу как обычно что-либо понять было сложно.

— Как Рози? — послышался голос Агнесс. — Как она?

— Если говорить о ее жизни, то вне опасности. Если же говорить о ее моральном облике, то плохо. Меня не устраивает, что вместо пьянок мои ученики получают ножевые раны. Я буду думать, что с ней делать после того, как она поправится.

— Хвала богам, жива, — выдохнул Аллан.

— Эраст, тебя любят небеса, — вполне серьезно заметил Гарольд. — Теперь никто ничего на тебя не повесит.

— Это мой промах, мастер, — крикнул я. — Мой недосмотр. Ее вины тут нет.

— На нас напали, — поддержал меня Робер. — К тому же виновные уже наказаны. Жаль, не сполна.

— Как интересно, — заметил Ворон и тут обратил внимание на два мертвых тела, которые лежали в центре площади. — Так-так. Опять, стало быть, у нас потери.

— Это не мы, — хмуро сообщил ему Фальк. — Это нас. В лесу.