Закон шагов

Тот хмыкнул в ответ, что можно было расценивать как согласие. Лин подошел и заглянул жрецу через плечо. Как ни странно, это действительно оказалась карта Шина — тисненая на дубленой коже, с множеством чудных, незнакомых Лину обозначений. Работа была чрезвычайно тонкая, но, на вид, прочная.

Магистр невольно присвистнул: «Страшно представить, сколько подобное может стоить… В самый раз лордам друг перед другом в парадных залах хвастаться, а не жрецам по дорогам таскать».

В Ордене все пользовались обычными бумажными картами.

— Впервые такую вижу, — сказал Лин чистую правду. — Откуда она у тебя?

— Подарок. Мы — здесь. — Длинный ноготь жреца коснулся точки на изгибе реки. — Еще тридцать миль по дороге. Дальше к десять миль по берегу Черного озера. Ная с Хоно останутся там, а я от правлюсь по дорогам на север, или, если обстановка будет неблагополучной, то, — палец жреца скользнул через темное углубление на карте, размером с ладонь, — срежу путь.

Лин отшатнулся.

— Но через Икменские топи невозможно проехать!

— Поэтому я пойду пешком. — Жрец ловким движением свернул карту и убрал в чехол из непромокаемой ткани. — При необходимости, которой, я надеюсь, не будет. Коптильня, магистр!

Пока Лин отвлекся, угли под решеткой в яме разгорелись: запахло паленой рыбой.

— Да чтоб это все!.. — Лин спешно залил огонь водой из фляги. — А зачем тебе в Железную Бухту?

— Я пойду, помогу нашим рыбакам.

— Тени тебя продери, хватит претворяться глухим идиотом!

— Зато ты не притворяешься: ты и есть идиот, — хмыкнул жрец. — Зачем тебе лезть в мои дела? Ну, вот предположим, я передумал и теперь собираюсь утопить всех вас в тех самых топях. Действуй, магистр Валб! — Жрец, демонстративно насвистывая, направился к реке.

Он со всей очевидностью был — едва ли не впервые за всю дорогу — явно раздосадован и зол.



***

За рекой начался безликий лес: эта местность была одной из немногих в Галше, где росли гохно.

В икменских болотах жрец топить — пока! — не собирался, как не собирался и добровольно объяснять свои мотивы, — в этом Лин уверился окончательно. И — когда успокоился сам — задумался: что бы могла значить эта вспышка злости и досады? «Неужели обиделся?» — недоуменно подумал Лин.

Неудивительно, что кто-то обижается, когда его обзывают идиотом… Но только в том случае, если этот кто-то думает о себе, как об обычном человеке, не замышляющем ничего дурного. А о говорящем — как о том, чьи слова имеют хоть какое-то значение. На врагов, на рабочую скотину, на инструменты — не обижаются…

И еще было что-то ненормальное в поведении жреца, но Лин никак не мог уловить — что именно.



Ночную стоянку разбили через час после заката. Безликий лес, особенно в темноте, напоминал лабиринт: куда не пойдешь — все одно и то же. В таком месте было куда как проще заблудиться, чем сориентироваться, но жрец, как обычно, вместе с собакой удалился «прогуляться» в неизвестном направлении.

И уже часа три как отсутствовал.

— Да где его тени носят?! — Лин раздраженно сплюнул на землю. — А почему тебя это интересует, Лин-гьо? — Ная, хитро прищурясь, посмотрела на него.

«Почему? Хороший вопрос… Не беспокоюсь же я за него, в самом деле?» — Он подкинул в огонь палок.

— Ну… Мало ли что.

Ная вряд ли удовлетворилась бы таким ответом, но тут воздух разорвал высокий протяжный вопль. Хоно вскочил, опрокинув чашку с ягодным отваром себе на колени.

— Не обжегся? Это всего лишь птица халь, — Лин был рад сменить тему. — Она всегда так кричит, когда охотится. Крик на несколько секунд парализует жертву — обычно это мышь или заяц — и та теряет последний шанс укрыться.

— А на людей… — Ная с опаской вслушивалась в ночные звуки.

— Птица халь — нет. Но, возможно, в здешних лесах водится и хищники покрупнее.

— Там, кажется, что-то… — девушка указала в лес за спиной Лина.

— Ветер, должно быть.

— Вот, опять!

Лин встал, положив ладонь на рукоять кинжала.

— Тихо…

— Это я, — шелестящий кустарник отозвался голосом жреца. Вскоре к огню выскочил пес, а за ним вышел и его хозяин. — Сейчас осень, дичи навалом. Волки к костру не подойдут.

«Еще вопрос, что хуже — ты или стая волков», — Лин со вздохом сел обратно.


— А правда, что существуют такие птицы, что могут забрать и съесть человека? — спросил Хоно. — Эйгвы, вроде…

— Насколько знаю — да. Но сам не видел, — ответил Лин.

— Существуют. — Собачник устроился у огня. — Но встретить живого эйгва — большая редкость. Мелкие хищники вроде халь доставляют людям больше хлопот.

— Почему? — вопросы у Наи никогда не заканчивались.

— Они нападают на почтовых сйортов. Знаете про таких?

— Неразлучные птицы, одна из которых всегда возвращается туда, где ждет вторая? — неуверенно спросила Найя. — И поэтому они могут быстро переносить письма. У дяди Фарги вроде были такие; но он не давал нам с ними заниматься.

— Не удивительно: сйорты редки и дороги, пара стоит около ста золотых крон, — сказал Собачник. — Мало кто, кроме Ордена и лордов, может позволить себе содержать их.

— Но им, наверное, тяжело друг без друга, поодиночке… — задумчиво сказала Ная. — Мне кажется, это жестоко, господин Собачник.

— Мне сложно судить о таких вещах. — Жрец на минуту замолчал, раскуривая трубку. — Но, думаю, ты права. Только что с того? Стоит отказаться от использования сйортов? Иногда быстрая связь может спасти человеческие жизни. Вряд ли те люди разделят твою жалость к птицам.

— Вы заговорили о птицах, — вмешался в разговор Лин. Позабытые — почти — чувства вновь ударили в голову. — А, к примеру, скольких лошадей загнали почтальоны, вестовые, хьор-гвардейцы? Лошадей на Шине много, они стоят дешевле сйортов, потому их мало кто считает. Также и с людьми. Бессмысленно жалеть рабочий инструмент. Вопрос лишь в том, кто тебе больше нравится, кто для тебя дороже, Ная — люди, лошади, сйорты?

— Лин-гьон, разве обязательно выбирать?

— Думаешь, ты хорошо разбираешься в инструментах, магистр? — Собачник отложил раскуренную трубку.

— Да.

— В том, как быть инструментом самому, или в том, как пользоваться другими самому?

— Ты, как не сложно заметить, преуспел во втором больше моего, — сказал Лин.

— А даже если так?! Думаешь, это мне нравится?! — в голосе Собачника послышались знакомые рычащие интонации.

— А разве нет? — Лин встал. — Покажи свое истинное лицо!





Глава 15. Люди и тени




— Прекратите, хватит!!!

Лин в изумлении уставился на Хоно. Зашипели гаснущие угли: на этот раз, парень специально опрокинул содержимое кружки в костер.

— Господин магистр, господин жрец! Если вы друг друга убьете, у нас с сестрой будут… сложности. — Поэтому, пожалуйста, прекратите ссориться, — Хоно уселся обратно на бревно. Нащупал на земле кружку, поднял, снова уронил, снова поднял. Похоже, он уже и сам испугался своей храбрости. — Вы… Вам, может, виднее, но я так думаю: даже если меня используют, это не значит, что я инструмент. Не о чем здесь спорить. — Он, в поисках поддержки, обернулся к Нае.

— Хо правильно говорит. Всякое бывает, — тихо сказала она. — Но не нужно так… Из-за этого.

Шипело костровище, в котором пламя и вода боролись друг с другом.

Потрескивал, шелестел, шуршал вокруг безликий лес.

И в тон ему засмеялся Собачник.

— Хорошо они нас, как думаешь? — Жрец добродушно кивнул Лину. — Нечего и ответить.

«Не значит… Не значит, конечно. Вот только, как любит говорить Собачник, что это решает? И для кого…» — Лин сел на место.

— Ну… — Лин посмотрел на Наю с Хоно, еще не верящих, что все обошлось. С ужасом ждущих — что дальше. Уели-то уели, но… Страх и храбрость, любознательность и невежество, ум и наивность. Опасная смесь. В первую очередь — для них самих.

— Однако, тяжелый ты человек, магистр. Верно, Хак? — жрец вытащил из костра еще тлеющую ветку и принялся заново раскуривать трубку.

«Я? Тяжелый человек? — Лин криво усмехнулся. — Да кто бы говорил…»

— Девушка, юноша — простите, что напугали вас, — сказал Собачник. — Больше не повторится! Договорились, магистр Валб?

— Угу, — буркнул Лин.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Ная.

Было что-то такое в этой неуместной благодарности, отчего Лин понял — слово он постарается сдержать.