Закон шагов
Часть 18 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Иргис изумленно уставился на двоих своих гвардейцев, дежуривших у роскошного дома с деревянными колоннами, и смотревших на командора с таким же удивлением.
Еще шестеро гвардейцев сторожили дом с других сторон.
Хозяина, господина Кина Хасо, видели в кабаке в нескольких кварталах от дома Фарги Орто незадолго до того, как у ворот нашли остывающий труп. Отчего-то Кин Хасо был перепуган до смерти и руки его тряслись так, что он едва мог удержать кружку. А еще Кин Хасо служил приказчиком в Первом торговом союзе.
По мнению Иргиса, прямым соучастником убийства Кин не был — слишком уж он глупо себя вел — но мог что-то знать или даже оказаться свидетелем преступления. Причастность к делу Первого союза объясняла и страх, и упорное молчание приказчика: «первые» не церемонились со случайными свидетелями и болтунами. А Кин Хасо, на беду свою, еще и вел с Фаргой какие-то частные дела — их иногда видели вместе… Поэтому он молчал, как рыба.
Арестовать его без доказательств Иргис не имел права, но существовали и другие способы вытянуть нужную информацию. Например, взять приказчика под охрану — «из лучших побуждений, чтобы тот, кого ты прикрываешь, не заткнул тебя так же, как твоего подельника» — и подождать, пока бедняга, не выдержав давления, не заговорит.
Или, чем тени не шутят, действительно не заявятся чьи-нибудь наемные убийцы.
Но ждать долго Иргис не мог, так что внутреннее нетерпение само направило его сюда, пока рассудок был занят совсем другими мыслями.
— Чем провинился этот несчастный? Вроде, его звать господин Кил… или Кел… — Када забавно насупилась, вспоминая имя.
— Кин Хасо, — сказал Иргис. — Возможно, он просто оказался не в то время и не в том месте… Или, наоборот, в том. С какой стороны посмотреть. Подождешь чуть-чуть?
— Я готова ждать тебя сколько угодно, командор Саен. — Несмотря на то, что Када улыбалась, глаза ее оставались задумчиво-грустными.
Иргис дорого бы заплатил за то, чтобы не понимать, что она сейчас имеет ввиду.
Он осторожно высвободил руку и подошел к гвардейцам:
— Ничего нового?
— Ничего, Иргис-гьон!
Иргис собирался постучать, но Кин Хасо уже сам быстрым неровным шагом спешил к калитке; очевидно, он наблюдал за происходящим во дворе в окно.
— Опять вы здесь, господин командор! Что вашим людям от меня нужно?! Я ведь вам, я ведь им тоже сказал, что я ничего не знаю, я сдуру напился тогда, но неужели честный человек не может напиться! — Приказчик выпалил все на одном дыхании. Он был бледен, уголок рта подергивался.
— Вы лжете неумело, господин Хасо. — Иргис наградил его суровым взглядом. — И рано или поздно все равно расскажете правду. Так почему бы вам не сделать этого прямо сейчас?
— Я не могу!
— Почему не можете?
— Потому что… Потому что я ничего не знаю, я уже сказал, я… — Приказчик закрыл лицо руками. — Пожалуйста, командор Саен, оставьте меня, мою семью в покое! Умоляю, господин командор!
— Прекратите истерику! — Иргис отвернулся, чтобы скрыть отвращение и смущение. К женским слезам он привык, но плачущие мужчины выбивали его из колеи. — Убили вашего соседа и партнера. А вы хнычете, как баба, и не даете мне продолжить расследование. Чем скорее вы все мне расскажете, тем лучше для вас — и тем проще нам будет обеспечить вашей семье безопасность, если это необходимо. Неужели не ясно?
— Я ничего не знаю, — тихо повторил приказчик. — Ничего.
— До завтра, господин Хасо. — Иргис оставил его, бессильно повалившегося спиной на забор, и вернулся к Каде, которая весело болтала с одним из гвардейцев.
Но разговор она слышала, и, когда они отошли на три десятка шагов, спросила, оглянувшись на дом:
— Не слишком ли жестоко, командор? Я видела в окне мальчишку лет семи. Он смотрел на тебя, как на волка.
Иргис поморщился: мысль о том, что он запугал до полусмерти жену и детей приказчика — у Кина их было трое — ничуть не радовала. Но он делал то, что делал не из удовольствия.
— Жестоко, я знаю, — признал Иргис. — Но, пойми: из-за этой истории с убийством другой мальчишка, только постарше, сейчас, возможно, умирает с голоду где-нибудь в канаве, прячась от людей. Я не могу все так оставить.
«А еще, если Первый союз замешан в убийстве старшины Желтых Платков — я не могу спустить им это с рук, — мрачно подумал он. — Кому я вру? Дело не только и не столько в детях Заха…»
Темнота сгущалась, заполняла город. Тени — обычные, безопасные тени — исчезали, растворялись в ней. Окна домов гасли, скрывая в черной глубине уютные секреты и дурные тайны чужой жизни. На развесистых нитях-хьорхи, провисавших между крышами, сидели равнодушные наблюдатели-птицы. Безликие деревья с тихим шелестом роняли листву.
— Скажи, командор… — тихо начала Када. — Что видно с высоты твоего роста?
Она приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— О чем ты? — удивился Иргис.
— Мы, оседлые, мало что знаем. Валкан — город трех дорог, и все равно новости доходят до нас слишком медленно. Но даже я чувствую, как мир погружается в сумерки.
— В этом мире уже тысячи лет — сумерки, — тихо произнес Иргис. — А за сумерками всегда приходит ночь. Но один чудак как-то сказал мне…
— Что? — Када застыла в тревожном ожидании его ответа.
— Если мир катится к теням, нужно успеть набраться, как следует, — закончил Иргис. — Тогда реальность поплывет перед глазами, и, может статься, окажется, что все не так плохо, как виделось сначала.
— Опять эти твои шуточки!
— Не мои. Но сегодня мне пришло в голову — возможно, тот человек бывал прав чаще, чем я о нем думал, — сказал Иргис. — Юные танцовщики еще не разнесли площадку в «Битом стакане»?
— Никак нет, командор!
На лице Кады отразилась такая искренняя радость, что Иргис почувствовал укор совести.
— Тогда что насчет того, чтобы исправить это упущение? — Он обнял девушку за талию. — И накинуть мой плащ, пока ты не простудилась.
— В твой плащ можно завернуть двух таких как я, — хмыкнула Када. — Лучше так.
Она прижалась к нему, уткнувшись лбом в грудь. Прикосновение обжигало даже через одежду.
— Мне страшно, Иргис, — прошептала Када. — Стыдно говорить о таком, но я боюсь. Боюсь этих сумерек и ночи, что придет за ними. Глупо, да?
— Ничуть. — Он обнял девушку крепче. — Даже мне бывает страшно.
— Тебе?! Не верю! — Када отстранилась, покачала головой. — Ладно, тени с этим, нас ждут танцы. Догоняй, командор!
Она бегом бросилась вниз по улице.
— Постой! Да подожди же, глупая девчонка, когда же ты повзрослеешь?! — Иргис, промедлив несколько обидных мгновений, припустил за ней.
А что ему еще оставалось делать? Бегала Када хорошо.
Потрясающая картина, подумал он на бегу — командор хьор-гвардии, носящийся по городу, как мальчишка… Командор, который «с высоты своего роста» видит подступающую тьму и рад воспользоваться возможностью о ней не думать. Стефану бы понравилось: вся сцена была вполне в его духе.
"Я и правда становлюсь похожим на Лжеца, — с досадой подумал Иргис. — Ну что за нелепость!"
— Кстати, командор, — Када все-таки остановилась. — Забыла сказать. Через город в последние дней десять проходило несколько белых жрецов. Я сама не видела, но, говорят, среди них был и наш знакомец со своим псом.
— Рик?! — изумился Иргис.
— Он самый.
— Надо же… — Иргис почувствовал одновременно и досаду, и облегчение.
Раз уж Рик был здесь — мог бы и заглянуть к отцу, заодно помог бы тому вызволить детей Заха. Но если бы жрец задержался — то стал бы задавать вопросы. На которые Иргису совсем не хотелось отвечать. Привлечь старого друга на службу к леди Анне Иргис не надеялся: при прошлогоднем инциденте на границе с округом Галш Собачник оказал хьор-гвардии Нодаба существенную поддержку, однако уехал сразу же, как только все стихло, и сказал на прощание, что намерен хранить нейтралитет…
Но если он проезжал через Валкан, подумал Иргис, то наверняка едет на Фестиваль. Возможно, что-то изменилось?
— Спасибо за хорошую новость, Када. И благоразумное поведение. — Иргис схватил девушку за руку, не давая ей снова начать игру в догонялки. — Поводыря на тебя нет! Или на меня? Да, в общем, на обоих…
— Кого нет? — Када никогда не отличалась хорошей памятью на имена.
— Не важно, — отмахнулся Иргис. — Забудь, и пойдем уже. Только больше без глупостей!
***
Совсем «без глупостей» не получилось, но вечер и ночь удались даже в больше мере, чем Иргис рассчитывал.
А дальше все пошло наперекосяк.
Отец растолкал его, когда еще только начинало светать:
— Тут твои парни топчутся у калитки. Похоже, что-то стряслось.
Иргис, выругавшись, вылез из-под одеяла: конечно, стряслось — иначе его не стали бы будить в такой час…
На мрачных лицах гвардейцев читались злость и смущение.
— Иргис-гьон, никто не входил и не выходил, я могу за это поручиться, — доложил сержант Брин. — Не мне судить, но, я думаю, жена тоже не виновата. Он сам… все сделал. Вам стоит пойти взглянуть…
Кин Хасо был дома, в кладовке. Болтался на бельевой веревке.
***
Вместе с жизнью приказчика оборвалась и единственная короткая нить к убийству Фарги Орто. Посыльный от Уво Далта вернулся с неопределенным сообщением: «Хочешь поговорить — сам приезжай».
— Да чем тебя доверенный не устроил, упрямый старик! — выругался Иргис, но внутри себя чуть успокоился. Раз смотритель не сказал «нет» или «слышать ничего об этом не желаю» — скорее всего, о судьбе беглецов он знал, или, по крайней мере, был готов при нужде принять в ней участие.
Еще шестеро гвардейцев сторожили дом с других сторон.
Хозяина, господина Кина Хасо, видели в кабаке в нескольких кварталах от дома Фарги Орто незадолго до того, как у ворот нашли остывающий труп. Отчего-то Кин Хасо был перепуган до смерти и руки его тряслись так, что он едва мог удержать кружку. А еще Кин Хасо служил приказчиком в Первом торговом союзе.
По мнению Иргиса, прямым соучастником убийства Кин не был — слишком уж он глупо себя вел — но мог что-то знать или даже оказаться свидетелем преступления. Причастность к делу Первого союза объясняла и страх, и упорное молчание приказчика: «первые» не церемонились со случайными свидетелями и болтунами. А Кин Хасо, на беду свою, еще и вел с Фаргой какие-то частные дела — их иногда видели вместе… Поэтому он молчал, как рыба.
Арестовать его без доказательств Иргис не имел права, но существовали и другие способы вытянуть нужную информацию. Например, взять приказчика под охрану — «из лучших побуждений, чтобы тот, кого ты прикрываешь, не заткнул тебя так же, как твоего подельника» — и подождать, пока бедняга, не выдержав давления, не заговорит.
Или, чем тени не шутят, действительно не заявятся чьи-нибудь наемные убийцы.
Но ждать долго Иргис не мог, так что внутреннее нетерпение само направило его сюда, пока рассудок был занят совсем другими мыслями.
— Чем провинился этот несчастный? Вроде, его звать господин Кил… или Кел… — Када забавно насупилась, вспоминая имя.
— Кин Хасо, — сказал Иргис. — Возможно, он просто оказался не в то время и не в том месте… Или, наоборот, в том. С какой стороны посмотреть. Подождешь чуть-чуть?
— Я готова ждать тебя сколько угодно, командор Саен. — Несмотря на то, что Када улыбалась, глаза ее оставались задумчиво-грустными.
Иргис дорого бы заплатил за то, чтобы не понимать, что она сейчас имеет ввиду.
Он осторожно высвободил руку и подошел к гвардейцам:
— Ничего нового?
— Ничего, Иргис-гьон!
Иргис собирался постучать, но Кин Хасо уже сам быстрым неровным шагом спешил к калитке; очевидно, он наблюдал за происходящим во дворе в окно.
— Опять вы здесь, господин командор! Что вашим людям от меня нужно?! Я ведь вам, я ведь им тоже сказал, что я ничего не знаю, я сдуру напился тогда, но неужели честный человек не может напиться! — Приказчик выпалил все на одном дыхании. Он был бледен, уголок рта подергивался.
— Вы лжете неумело, господин Хасо. — Иргис наградил его суровым взглядом. — И рано или поздно все равно расскажете правду. Так почему бы вам не сделать этого прямо сейчас?
— Я не могу!
— Почему не можете?
— Потому что… Потому что я ничего не знаю, я уже сказал, я… — Приказчик закрыл лицо руками. — Пожалуйста, командор Саен, оставьте меня, мою семью в покое! Умоляю, господин командор!
— Прекратите истерику! — Иргис отвернулся, чтобы скрыть отвращение и смущение. К женским слезам он привык, но плачущие мужчины выбивали его из колеи. — Убили вашего соседа и партнера. А вы хнычете, как баба, и не даете мне продолжить расследование. Чем скорее вы все мне расскажете, тем лучше для вас — и тем проще нам будет обеспечить вашей семье безопасность, если это необходимо. Неужели не ясно?
— Я ничего не знаю, — тихо повторил приказчик. — Ничего.
— До завтра, господин Хасо. — Иргис оставил его, бессильно повалившегося спиной на забор, и вернулся к Каде, которая весело болтала с одним из гвардейцев.
Но разговор она слышала, и, когда они отошли на три десятка шагов, спросила, оглянувшись на дом:
— Не слишком ли жестоко, командор? Я видела в окне мальчишку лет семи. Он смотрел на тебя, как на волка.
Иргис поморщился: мысль о том, что он запугал до полусмерти жену и детей приказчика — у Кина их было трое — ничуть не радовала. Но он делал то, что делал не из удовольствия.
— Жестоко, я знаю, — признал Иргис. — Но, пойми: из-за этой истории с убийством другой мальчишка, только постарше, сейчас, возможно, умирает с голоду где-нибудь в канаве, прячась от людей. Я не могу все так оставить.
«А еще, если Первый союз замешан в убийстве старшины Желтых Платков — я не могу спустить им это с рук, — мрачно подумал он. — Кому я вру? Дело не только и не столько в детях Заха…»
Темнота сгущалась, заполняла город. Тени — обычные, безопасные тени — исчезали, растворялись в ней. Окна домов гасли, скрывая в черной глубине уютные секреты и дурные тайны чужой жизни. На развесистых нитях-хьорхи, провисавших между крышами, сидели равнодушные наблюдатели-птицы. Безликие деревья с тихим шелестом роняли листву.
— Скажи, командор… — тихо начала Када. — Что видно с высоты твоего роста?
Она приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— О чем ты? — удивился Иргис.
— Мы, оседлые, мало что знаем. Валкан — город трех дорог, и все равно новости доходят до нас слишком медленно. Но даже я чувствую, как мир погружается в сумерки.
— В этом мире уже тысячи лет — сумерки, — тихо произнес Иргис. — А за сумерками всегда приходит ночь. Но один чудак как-то сказал мне…
— Что? — Када застыла в тревожном ожидании его ответа.
— Если мир катится к теням, нужно успеть набраться, как следует, — закончил Иргис. — Тогда реальность поплывет перед глазами, и, может статься, окажется, что все не так плохо, как виделось сначала.
— Опять эти твои шуточки!
— Не мои. Но сегодня мне пришло в голову — возможно, тот человек бывал прав чаще, чем я о нем думал, — сказал Иргис. — Юные танцовщики еще не разнесли площадку в «Битом стакане»?
— Никак нет, командор!
На лице Кады отразилась такая искренняя радость, что Иргис почувствовал укор совести.
— Тогда что насчет того, чтобы исправить это упущение? — Он обнял девушку за талию. — И накинуть мой плащ, пока ты не простудилась.
— В твой плащ можно завернуть двух таких как я, — хмыкнула Када. — Лучше так.
Она прижалась к нему, уткнувшись лбом в грудь. Прикосновение обжигало даже через одежду.
— Мне страшно, Иргис, — прошептала Када. — Стыдно говорить о таком, но я боюсь. Боюсь этих сумерек и ночи, что придет за ними. Глупо, да?
— Ничуть. — Он обнял девушку крепче. — Даже мне бывает страшно.
— Тебе?! Не верю! — Када отстранилась, покачала головой. — Ладно, тени с этим, нас ждут танцы. Догоняй, командор!
Она бегом бросилась вниз по улице.
— Постой! Да подожди же, глупая девчонка, когда же ты повзрослеешь?! — Иргис, промедлив несколько обидных мгновений, припустил за ней.
А что ему еще оставалось делать? Бегала Када хорошо.
Потрясающая картина, подумал он на бегу — командор хьор-гвардии, носящийся по городу, как мальчишка… Командор, который «с высоты своего роста» видит подступающую тьму и рад воспользоваться возможностью о ней не думать. Стефану бы понравилось: вся сцена была вполне в его духе.
"Я и правда становлюсь похожим на Лжеца, — с досадой подумал Иргис. — Ну что за нелепость!"
— Кстати, командор, — Када все-таки остановилась. — Забыла сказать. Через город в последние дней десять проходило несколько белых жрецов. Я сама не видела, но, говорят, среди них был и наш знакомец со своим псом.
— Рик?! — изумился Иргис.
— Он самый.
— Надо же… — Иргис почувствовал одновременно и досаду, и облегчение.
Раз уж Рик был здесь — мог бы и заглянуть к отцу, заодно помог бы тому вызволить детей Заха. Но если бы жрец задержался — то стал бы задавать вопросы. На которые Иргису совсем не хотелось отвечать. Привлечь старого друга на службу к леди Анне Иргис не надеялся: при прошлогоднем инциденте на границе с округом Галш Собачник оказал хьор-гвардии Нодаба существенную поддержку, однако уехал сразу же, как только все стихло, и сказал на прощание, что намерен хранить нейтралитет…
Но если он проезжал через Валкан, подумал Иргис, то наверняка едет на Фестиваль. Возможно, что-то изменилось?
— Спасибо за хорошую новость, Када. И благоразумное поведение. — Иргис схватил девушку за руку, не давая ей снова начать игру в догонялки. — Поводыря на тебя нет! Или на меня? Да, в общем, на обоих…
— Кого нет? — Када никогда не отличалась хорошей памятью на имена.
— Не важно, — отмахнулся Иргис. — Забудь, и пойдем уже. Только больше без глупостей!
***
Совсем «без глупостей» не получилось, но вечер и ночь удались даже в больше мере, чем Иргис рассчитывал.
А дальше все пошло наперекосяк.
Отец растолкал его, когда еще только начинало светать:
— Тут твои парни топчутся у калитки. Похоже, что-то стряслось.
Иргис, выругавшись, вылез из-под одеяла: конечно, стряслось — иначе его не стали бы будить в такой час…
На мрачных лицах гвардейцев читались злость и смущение.
— Иргис-гьон, никто не входил и не выходил, я могу за это поручиться, — доложил сержант Брин. — Не мне судить, но, я думаю, жена тоже не виновата. Он сам… все сделал. Вам стоит пойти взглянуть…
Кин Хасо был дома, в кладовке. Болтался на бельевой веревке.
***
Вместе с жизнью приказчика оборвалась и единственная короткая нить к убийству Фарги Орто. Посыльный от Уво Далта вернулся с неопределенным сообщением: «Хочешь поговорить — сам приезжай».
— Да чем тебя доверенный не устроил, упрямый старик! — выругался Иргис, но внутри себя чуть успокоился. Раз смотритель не сказал «нет» или «слышать ничего об этом не желаю» — скорее всего, о судьбе беглецов он знал, или, по крайней мере, был готов при нужде принять в ней участие.