Задорная Мандаринка

— Как ревизор?

— Как ревизор?

— Ревизор из Петербурга, инкогнито. И еще с секретным

предписаньем.

Н.В. Гоголь "Ревизор"





Инна.



Темнота коридора. Девушка в халате на голое тело. Мужчина разгорячен. Высокая шатенка переступает порог и неспешно раздевается. Немая сцена. Перекрестные взгляды. Мотор. Камера. Поехали!

Нет, мы не снимаем порно, просто появление на пороге моей несостоявшейся свекрови — как кадр из мыльной оперы.

— Надежда Павловна? — самый дурацкий из вопросов звучит из моих уст.

— Инночка, — улыбается, и я чувствую подвох.

Не так, чтобы у нас с ней были плохие отношения, даже скорее, наоборот. Женщина она душевная и приятная во всех отношениях, особенно ценно в ней то, что живет далеко и каждый шаг своего сына не бдит. Но даже самой широкой души человек не стал бы так улыбаться бывшей невесте сына. Меня терзают смутные сомнения, что Надежда Павловна все еще не владеет полной информацией. И крепкие объятия радостной женщины лишь подтверждают мои догадки

Я глубоко вздыхаю, понимая, что Живило даже тут взвалил все на меня и приглашаю несостоявшуюся свекровь на чай. Она улыбается еще жизнерадостнее и достает из огромной сумки бутылку вина. Затем окидывает меня изучающим взглядом и хитро прищурившись, добавляет: хотя, лучше чай, да?

Она же не подумала… о, боже! От лёгкого шока и, чего уж скрывать, обиды, что мои пару лишних кило приняли за беременность, слова застревают в горле и мешают тут же все объяснить. Вздыхаю еще раз, на этот раз протяженнее и тяжелее, плетусь за матерью Живило в сторону кухни.

Неожиданно Надежда Павловна застывает в проходе, будто приросла к полу. За ее высоким силуэтом я ничего не вижу, но в принципе, могу догадаться, отчего она окаменела. Мягко подталкиваю ее вперед, подбадривая: проходите, проходите.

— Это Илья. Мой… э, знакомый. — Сразу пресекаю все вопросы. Хромов, конечно, выглядит более чем вызывающе: расставил ноги, блестит голым торсом и наглой полуулыбкой на губах. Волосы растрепаны так, что сразу выдают его уровень знакомства со мной. Чертов модель Кельвина Кляйна, не меньше!

— Знакомый? — снова эта бровь! — Мандаринка, ты неверно информируешь людей. Парень, любимый, мужчина всей твоей жизни, на меньшее не согласен, — смеётся, скот, а вот мне ни фига не смешно. У бедной женщины сейчас инсульт будет, судя по дрожащим рукам и бледности кожных покровов…

— Надежда Павловна, присаживайтесь, — аккуратно выдвигаю для нее стул, она безропотно на него садится, смотря на меня со смесью эмоций, которые трудно определить.

— Инна, но как же так! — вдруг восклицает она.

Очередной стотонный вздох тонет в щелчке закипевшего чайника. Достаю пачку чая с мелиссой и ромашкой, надеясь обойтись малой кровью и выдаю:

— Мы с Андреем так-то расстались.

— Как? — ее глаза два огромных озера, вот-вот готовые разлиться.

— Ну, вообще-то он меня бросил, — усмехаюсь я. Ставлю чашку перед женщиной, и она грустно вглядывается в светло-желтую ароматную жидкость.

— Давно?

— Больше года.

Неловкое молчание повисает грузом наковальни. Илья, явно чувствуя себя лишним в сцене очередной мылодраммы, выскальзывает из-за стола, тихонько нашептывая: жду тебя в постели, Мандаринка, не затягивай. От его чувственных слов покрываюсь мурашками и готова вскочить и бежать за ним без оглядки, только дурацкая совесть не позволяет.

— Я ничего не понимаю, — оживает Надежда Павловна, когда Хромов скрывать за дверью. — Он же мне звонил вчера, сказал, что уже заявление подали, попросил выслать немного денег для аванса в ресторане. Расписывал, какую вы шикарную свадьбу планируете. Я потому и сорвалась в Москву, хотела обсудить с тобой и мамой твоей все детали. У единственного сына свадьба. Я так долго этого ждала!

— Постойте, я тоже перестаю что-либо понимать. В прошлый раз Вы к нам так не рвались.

— В какой, прошлый? — недоумевает женщина, и в мою голову закрадываются такие подозрения, что без допинга здесь не обойтись.

— Где там ваше вино? — оглядываюсь в поисках сумки.

— А тебе можно? — кивает на мой живот недосвекровь.

— О, боже! Да не беременна я! Просто жирная, ясно? — срываюсь на ни в чем не повинную женщину, и вижу, что озера-таки выходят из берегов. — Извините. Просто нервирует сложившаяся ситуация.

Она достает бутылку белого полусладкого из сумки, я штопор и бокалы, и мы приступаем к самой интересной части.

— Надежда Павловна, в прошлом году мы с Андреем подали заявление в ЗАГС, готовились к свадьбе, по крайней мере, я готовилась… А он… он решил, что не готов, ровно за неделю. Мы расстались. Вот и вся история.

О том, что Живило недавно снова проявил ко мне интерес не рассказываю. Не стоит давать этой бедной женщине ложную надежду.


— Но как так вышло, что мы с отцом не в курсе? — восклицает мама Андрея.

— Самой интересно. Все мои родственники активно готовились к торжеству, и я была абсолютно уверена, что с его стороны также. Плюс, кто-то же оплатил ресторан… Или? — размышляю я вслух и фигею от собственной догадки. — А был ли вообще ресторан?!

Надежда Павловна смотрит на меня огромными глазами-озёрами. И я понимаю, как дико сейчас прозвучит все, что я скажу.

— А планировал ли он вообще жениться? — вскакиваю с места, расхаживаю по небольшой кухне, залпом приканчиваю вино в бокале, тут же наливаю второй. Начинаю нервно смеяться. Не собирался. Конечно, не собирался. Заявление в ЗАГС, так, чтоб отстала. Ресторан он взял на себя, я только съездила его посмотреть. Да и все остальное, что требовало предварительного заказа, если подумать, он заказывал. То есть, говорил мне, что заказывал, но ведь мог и врать. Если не собирался на самом деле вступать в брак.

— Вот Живило… Вот… — хочется вставить крепкое словцо, но жалею женщину с несчастным взглядом напротив. — Он вас обманывал! Понимаете?

— Но зачем?

— Я не знаю. Но вполне возможно, ему нужна помощь. Ну, знаете, психолога. Зачем врать самым близким людям? Ещё и так?

— Инночка, ты не шутишь? Я ничего не понимаю! Я же разговаривала с ним недавно, он говорил, как вы счастливы, и что хотите квартиру в ипотеку взять.

— Так никакой квартиры нет? — удивляюсь я в очередной раз. — Он уверял меня, что вы купили нам квартиру!

— Ох, — вздыхает женщина, отпивая глоток. — Мы сказали, что подарим ее вам на свадьбу, чтобы вы не беспокоились об этом, — несколько секунд мы молчим. — У меня разболелась голова. Я, пожалуй, пойду.

— Да, конечно, — киваю.

Надежда Павловна тихо одевается в коридоре, смотрит на меня несчастным взглядом и на прощание говорит:

— Так, получается, деньги ему не на свадьбу нужны?

— Получается, — пожимаю я плечами и закрываю за гостьей дверь.

Вот так поворот! А в тихом омуте Живило завелись нехилые черти.

Но мысли о коварном бывшем женихе довольно быстро выветриваются из головы. Потому что Илья сидит на кровати абсолютно голый и в явно приподнятом настроении. Вокруг него разбросаны плюшевые коалы, из динамиков смартфона льется медитативная музыка, а в глазах можно прочитать жаркий интерес ко мне.

— Мы тебя заждались, — обольстительно улыбается он, проводя ладонью по Чаки, самой старой из игрушек.

— Каждая женщина, конечно, сильно глубоко внутри, мечтает о дикой оргии, но не с плюшевыми же зверями! — наигранно ужасаюсь я, на ходу развязывая халат.

Взгляд Хромова пробегает по мне теплой волной, вызывая строй мурашек и прилив желания такой силы, что я буквально набрасываюсь на него, сметая с постели австралийских медведей. В процессе активных акробатических трюков мы смеемся, когда пластиковые носы не ликвидированных зверей впиваются в самые неудобные места и едва не прекращаем все, стоит в темноте наткнуться на оторванную лапу старичка Чаки, давно держащуюся на паре ниток.

Но надо признать, что это самое необычное из всего, что я пробовала в сексе.

— Повторять это не станем, — читает мои мысли мужчина, крепко держа в объятиях. — Но уж точно запомнится!

— Мы покалечили Чаки! — смеюсь ему в плечо.

— Ах вот, как звали этого уродца. А меня больше всего напрягают твои подушки. Эти гигантские черные дыры-глаза…

— У меня есть и другое, с ма-а-аленькими коалятами. Такими маленькими, что их буквально там сотня, а то и тысяча! Как гвардия штурмовиков, — пугаю Хромова.

— Мандаринка, ты сумасшедшая! — смеётся он, покрывая поцелуями мое плечо. — Люблю тебя, люблю, люблю, — щекочет своими длинными пальцами. А я умираю от счастья в эту минуту и даже не вспоминаю о произошедшем ранее.

Мы разговариваем о всяких глупостях, бесконечно целуемся, пока смеемся и смеемся, пока целуемся. Еще дважды ловим исчадие ада и запираем его в клетке. А потом просто молчим, изучая друг друга руками.

Я глажу его: вдоль по ребрам, вверх до впадины грудной клетки, затем на плечи, очерчивая тугие мышцы на его руках. Он не остаётся в долгу, проходясь по недооцененным ранее местам: ключицы, шея, позвонки. Я дрожу, он прерывисто выдыхает. Наши сердцебиения смешиваются в безумном ритме. И я счастлива. Так счастлива, счастлива, счастлива…

Момент абсолютного счастья прерывает телефонный звонок. Я не хочу поднимать трубку, не хочу даже смотреть, кто там обрывает телефонную линию уже третий круг подряд. Но все же тянусь к смартфону, чтобы увидеть нежеланное "Живило".

— Слушаю, — не скрываю презрения, когда отвечаю на звонок.

— Какая же ты сучка, — звучит ядовитое. — Надо было тебе все рассказать матери! Хотел с тобой по-хорошему, но, видимо, можно только кнутом. Да, пышка? — в его голосе столько презрения, что я не могу поверить, что мне звонит именно Андрей.

Хочу разразиться гневной тирадой в ответ, но он меня останавливает:

— Сейчас я пришлю тебе адрес, и ты завтра, как хорошая девочка, придёшь туда с паспортом в назначенное время. Если нет — твой дружок узнает из первых уст, где и с кем ты провела ночь несколько дней назад. Как думаешь, он обрадуется, что ты такая шлюха?

В трубке раздаются короткие гудки, но я не спешу отрывать телефон от уха и возвращаться к Илье.

Не могу поверить, что Живило меня шантажирует. Оказывается, я совсем его не знала, прожив столько лет вместе. Вот говнюк!





Глава 35. Там та дам та дам