Заберите вашего сына

— Ты знаешь к кому я вообще? Берега попутал?! Да меня такие люди охраняют, ты тут работать больше не будешь, — орет, поправляя на носу темные очки, несмотря на глубокую ночь. Следом пробегает парочка паникующих работников, прямо к охране с криками:

— Саня, спасай! Этот порнокопытный рогатый сейчас всех забодает! Давай его пристрелим!

— С ума сошли?! Это подарок нашему боссу — черный карачаевский баран, — вопит мужчина в костюме. Подозреваю — глава охраны, судя по бейджу на пиджаке. Он потирает лысую макушку, замахиваясь на тощего паренька, у которого уже руки трясутся.

— Бешеных денег стоит, гость обидится. Босс в ярости будет. Думай, че говоришь, — рыкает, а затем вновь поворачивается к рыжей дамочке. — Слушайте…

Машу рукой. Меня сегодня точно бараны окружают. Слышать о них уже не могу, прямо крыша едет, от Доронова с его харизмой не отошла. Нужно срочно перетягивать одеяло, мне нужно вывести Амира из клуба одного без его следующих по пятам людей, иначе весь план коту под хвост. Забегаю в женский туалет, радуясь тому, что он вдруг пуст. Где-то сверху бухтит музыка, отчего кажется, что все вокруг ходуном ходит. Под ногами и на стенах темный кафель со светлыми прожилками, идеально чистые стены. Весь туалет сохраняет девственную чистоту и в нем пахнет ландышами. Блестящие керамические раковины, золотые краны. В каждой кабинке туалетная бумага, у раковин жидкое мыло в подвесной автоматической мыльнице — руки поднеси, выплюнет немного, вкусно пахнущей цветами, жидкости. Зеркала без единого пятнышка, полотенца и бумажные салфетки — полный сервис за огромные деньги.

Все еще не столько выпили, или курят. Плевать. Закрываюсь в кабинке, сажусь прямо на крышку белого фаянсового унитаза, разглядывая золотую ручку двери и ищу смартфон.

Так, бабушка, мама, Ирка, Светка, Олеся-ногти, Света-волосы, а вот. Нашла. Надеюсь Настя еще не спит, время уже десять вечера. Не заметила, как пролетело два часа с моего прихода. Подруга уже должна была доехать из своего комфортабельного офиса, где трудилась кадровиком, домой. Несколько гудков — на том конце раздается немного недовольное и усталое: «Да, Магазин».

— Айварова, — стону в трубку, прислушиваясь к звукам сверху. Откуда-то из-за стены радостные крики компаний друзей. Надеюсь, никому не взбредет в голову сейчас сделать пару снимков в Инстаграм.

— Помогай, — выдыхаю, сжимая смартфон. — Как соблазнить шикарного парня?

На минуту подруга подвисает. Прямо слышу, как перегружается ее мозг на том конце. Настя, видимо, пытается осознать, а мне срочно ответ нужен. Если позвоню бабушке, она вновь прочитает мне нотацию о целомудрии, непорочности и скромности, что украшают даму. Сегодняшнюю юбку, впрочем, прокомментировала так:

— Пусть смотрит, нынче ноги важная часть женской привлекательности. В крайнем случае, есть бита. Мужчина в последние годы стал хитрее. Это в тридцатые можно было пригрозить доносом в случае отказа женится.

Даже представлять не хочу, как мой дед на ней женился. Видать сбежал он под покровом ночи в одних портках тоже не просто так.

Прислушиваюсь, кажется, отошла.

«Магазин, не буду уточнять, кого и как ты там собралась соблазнять, скажу прямо — бросай это гиблое дело. Ты и соблазнение — две разные составляющие», — уверенно так заявляет. Обидно прямо, между прочим, моя преподавательница по танцам живота говорила, что во мне много страсти. Я очень страстная.

— Глупости, — фыркаю насупившись. — Просто скажи, как. Пофлиртовать там, может станцевать или что? Сложно что ли?

«Не-не, Магазин, не вздумай флиртовать. Помнишь, как ты пыталась привлечь внимание нашего куратора, дабы помог с интервью? Нервный тик ему создала на целый год»

Ой, подумаешь, кто знал, что у него такая психика нежная.

— Танец живота станцую!

«Чтоб сразу умер? Пожалей парня, че он тебе сделал-то?», — искренне возмущается, а меня захлестывает обида. Будто я не могу никого увлечь. Согласна, возможно не королева красоты и с социализацией в плане отношений с мужчинами у меня туго, да только шутить над этим совсем не обязательно.

— Вот возьму и сведу с ума, — фыркаю громко, слыша хохот на том конце.

«Только если молчать будешь точно рыба. Хотя ладно, свести с ума ты можешь — вруби свой режим 101 вопрос за три секунды», — хмыкает Настя.

— Коза, — вяло огрызаюсь. Слышится шум, девичий смех разбивает тишину в туалете, выдыхаю негромко, дабы не привлечь внимания, пока хлопают кабинки туалетов. Девицы о чем-то болтают. Какие купили вещи, куда поедут отдыхать. Дубай, Иордан, Тайланд, Вьетнам — немного гложет зависть. Мой отдых — выезд с бабушкой по Золотому кольцу России или мамой. А хочется одной, или с кем-то…

«Магазин, не дури. Ты красотка. Если не слепой, увидит. Волосы распусти, они у тебя сразу 50 % внимания перетянут, парни любят длинные волосы», — голос мягче, она прекращает шутить надо мной. Приятно, выхожу из кабинки, включая воду и попрощавшись с Настей, пожелавшей мне удачи, растрепываю волосы и роюсь в поиске помады. Ничего яркого, легкий розоватый оттенок для придания объёма пухлым губам. Поправляю белье, чтобы грудь казалась боль — ай, красавица.

Снаружи тишина. То ли рыжую, то ли утащили решать проблему вместе с парнокопытными, которые покоя работникам клуба не дают. Поднимаюсь обратно по лестнице, возвращаясь в кабинку, Амир болтает с кем-то по телефону и улыбается.

— Да-а-а, говорю же, идеальный вариант. Ага, купим этот участок, скинемся деньгами, — вещает о чем-то там многомиллионном и важном. Рукой размахивает, пиджак небрежно брошен рядом. Рукава рубашки закатаны, демонстрируют загорелую кожу и дорогие смарт-часы, отсчитывающие время. Бросаю сумочку рядом на диван, падая совсем рядом, на всякий случай еще раз встрепываю волосы и развалившись, как можно эротичнее, кокетливо кашляю.

Никакой реакции. Хмурюсь, поворачиваюсь боком, недовольно цокнув языком. Амир поднимает руку, выставляя палец и призывая к тишине.

— А-а-а, да-да, понял. Мы этот вопрос ещё обговорим с тобой и Юркой. Ага, — у него язык без костей. Едва закончил одну тему, начинает другую. — Давай, как там у вас вообще? О, правда? Хотел тебе сказать…

— Кхе! — громко так кашляю, будто на меня приступ напал. Доронов даже затыкается, поворачивается в мою сторону. Приподнял брови и удивленно косится. Рукой отбрасываю падающие на глаза рыжие пряди, и вот тут начинается самое интересное. Доронов замирает, затыкается, его собеседник что-то бормочет в трубку, но он будто его не слышит. Смотрит на мои волосы странным взглядом, будто у самого лысина, а с них выйдет идеальный парик.

— Макс, я перезвоню, — выдыхает в трубку хриплым голосом, озадачивая меня, собеседника и себя заодно. Не глядя кладет трубку на стол, продолжая смотреть.

— Алло, Амир, — зову, однако никакой реакции. Будто змея под действием волшебной музыки. Тянется вперед рукой, отчего отодвигаюсь.

Я от него, он за мной.

— Доронов? — удивленно спрашиваю, косясь на его пальцы, которые тянутся ко мне следом за хозяином. Отодвигаюсь еще, пытаясь понять, что его так перегрузило.

— Ты знал, что существовал журнал Плейбой для слепых? — бормочу, отодвигаясь к самому краю. Пальцы почти дотрагиваются. Он непроизвольно кивает, а я с удивлением понимаю — мои волосы его кнопка «тормоз». Именно прядь хватает пальцами, как-то благоговейно разглядывая, будто не рыжие волосинки, вечно раздражающие своей непослушностью, а восьмое чудо света. Слова от Насти про волосы вдруг обретают смысл. На моем лице испуг сменяется коварным выражением, и я подхватив прядь побольше, трясу е. прямо перед лицом Доронова.

— Амирчик, — мурлычу, отчего он вздрагивает, пытаясь осмыслить происходящее. Резко поддаюсь вперед, отталкивая на диван, нависая сверху так, что волосы падаю волной, частично укрывая нас и хватаю бокал сонного зелья со стола.

— Ли… — не успевает даже мявкнуть мое имя, вручаю бокал, проговорив:

— Пей, Доронов. Ты жужжал два часа, теперь у меня словесное недержание. Сейчас мы с тобой выпьем, закусим и пойдем кое-куда, — пока говорю, болтаю прядью перед его глазами, пока залпом бурду эту с травами выпивает, видимо не ощущая вкуса. Чувствую себя гением гипноза.

— О, Магазин, — выдыхает так страстно, а глазки прямо загораются. Особенно на слове «пойдем кое-куда». — С тобой хоть на край света… Блин, у тебя просто шикарные волосы!


Да-да, баран мой ненаглядный, сейчас я тебя ими, как поводком опутаю и пойдешь со мной, как миленький.

— Еще, кстати, хотел отметить, — говорить не даю, сунув в рот гроздь винограда.

— Итак, Доронов, — сурово произношу, пока он жевать пытается. — щас я тебе расскажу самую классную сказку в мире. Называется она «Члены политбюро ЦК КПСС за все годы существования вместе со всеми сменами названий»!

Бабуля, гордись. Твои ежевечерние сеансы уроков советской истории даром не прошли.

Доронов дожевывает виноград, заинтересованно приподнимая брови.

— А потом?

— А потом мы с тобой будем изучать технику массажа «Ветка Сакуры», — уверенно заявляю, надеясь, что до этого не дойдет. Потому что на деле, там совсем не то что он в своем пошлой голове уже сейчас представил, судя по глазам.

— Итак, 1917 год…





Глава 6




Амир

Моя мама была блондинкой. С красивыми длинными серебристыми волосы и самыми добрыми в мире голубыми глазами. Я знал, что они с отцом друг друга не любили. Это был договорной брак — дед пообещал кров, защиту и благополучие, требуя в ответ быть хорошей женой и матерью единственному сыну. Но, тем не менее, их союз был крепким.

Я никогда не слышал, чтобы родители ругались. Такое не принято в нашей семье — все конфликты разрешались разговорами, где беспрекословный вес имело мнение папы. Однако, ни разу в жизни он не поднял на маму руки, не повысил голоса, относясь к ней как к трепетному возвышенному созданию. Уважение, почет и забота — три составляющие, на которых строилась наша семья.

Тогда я не думал, что забота и любовь — это, порой, разные вещи в браке.

Лично мне всегда нравились рыжеволосые девушки. Не знаю почему, как-то сама судьба повлияла на любовные предпочтения. Возможно, это генетическое — отец тоже любил рыжих. Едва он встретил Виолетту Магазинчикову, на линейке первоклассников в нашей школе его словно подменили. Поверьте, есть огромная разница между женщиной, которую мужчина ценит и той, что он любит. Рыжеволосая, беспокойная Виола Магазинчикова — это любимая женщина. Несмотря на все попытки разоблачения в прессе, на все нападки со стороны — папа продолжал добиваться ее внимания. Вообще, можете себе представить сумасшедшую журналистку в роли добропорядочной жены? Я — нет, но раз ему нравится, разве имею право вмешиваться?

Вот и тут не лез. Тем более Виолетта, в конце концов, сдала бастионы, медленно, но верно позволяя с каждым годом заботиться о себе все больше. Только переезжать отказывалась и знакомить со своей семьей. Был бы смысл, мы уже давно все друг с другом знакомы.

Только она похоже не знает, что ее дочь в эскорте работает по вечерам. Какая ирония.

— После 14-го съезда ЦК ВКП, в декабре 1925 года: Сталин, Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Молотов, Томский, Калинин, Ворошилов — председатель РВС, наркомвоенмор. Кандидаты — Каменев, Дзержинский, Рудзутак, Угланов, Петровский. Пленум ЦК ВКП в июле 1926 года исключен из ПБ — Зиновьев. Пленум ЦК ВКП в октябре 1926 года исключены из ЛБ — Троцкий и Каменев, — скандаирует Лиля, точно на уроке истории. У нее по истории России по жизни пятерка была, особенно послереволюционное время. В то время как я у ботанов списывал да к девчонкам за помощью клеился, она с легкостью могла назвать любое событие, не моргнув глазом, с точностью до дня.

По какому принципу работает ее мозг, но стараюсь не перебивать. Если начну, опять не дам выговорится, потому что нет человека в мире красноречивее меня. Даже собственный отец переговорить не может, пусть лучше блистает. Тем более наблюдать за живой мимикой девушки в разы интереснее, чем думать, какой черт ее привел сюда сегодня.

Может правда в первый раз? Раньше эскортницы не пытались мне в вино влить сонные капли, бутылочку от которых я заметил под столом, едва унюхал в своем бокале подозрительный запах. Нет, серьезно, на что она рассчитывала? Вряд ли вред хотела причинить, больно трясет всю. Даже сейчас нервничает, периодически дергая то прядь волос, то прикусывая губу. От двух последних жестов самого перекручивает в желание ее коснуться. У нее бледная кожа с легкой россыпью веснушек, которые со школьной скамьи стали менее заметными, а волосы наоборот яркие. Будто красное золото с блистающими золотыми бликами в отражении теплого света клуба. Эдакий контраст, который трудно не заметить. Ей очень подходит имя Лилия — кожа, словно лепестки этого цветка и огненно-рыжие волосы, будто саранки.

Чего она там говорила про массаж?

— … исключен из ПБ — Рыков, избран членом ПБ Орджоникидзе; исключен из кандидатов в члены ПБ — Сырцов…

Светло-карие глаза мечутся от моего лица к бокалу вина, который кручу в руке. Ну, да, ждет, когда ее снотворное подействует. Если бы я вслушивался во все, что она говорит, уснул бы без всяких снотворных.

Пока она болтает, вспоминается сегодняшний разговор в кабинете Николая Левановича — владельца клуба. В роскошной дорогой обстановке среди антикварной мебели, мы просидели минут двадцать, обсудив дела. За настоящим дубовым столом 18 века, позади которого стоял шкаф, запирающийся на ключ, Николай легким росчерком руки подписал договор прямых поставок алкогольной продукции с нашего завода на выгодных для нас условиях. И все из-за того самого черного барана, ради которого пришлось напрячь своих людей. С самого Северного Кавказа везли гордую скотину — Черный Эмир, принц среди своих сородичей. Бешеных денег стоил, между прочим.

Теперь этот молодой упрямый баран — душевная радостью господину Абуладзе. Мечта сбылась, у него есть редкий вид барана — черная карачаевская овца, которую только в одном месте разводят. Настолько редкая, что какие-то психи из зеленых грозились его отобрать и спасти. Было бы отчего спасать, Господи.

— Ради такого подарка не грех и на хорошую сделку пойти! — потер он тогда ручками, поставив размашистую подпись.

— Что вы, не из-за сделки вез. Честь, обещал ведь, — заявил тогда категорично, а Николай дернул усы, разулыбавшись, попросив принести нам вина. Отпиваю немного, наслаждаясь игрой букета наших заводских вин, задумчиво разглядывая немного пошловатую картину какого-то художника. На ней рыжеволосая дева в белом платье с приспущенным с белого округлого плеча рукавом, придерживает густую прядь, осторожно прикасаясь к ней гребнем. Вокруг нее цветы, виднеется окошко, за которым видно буйство зеленых красок лета.

— А-а-а, заинтересовала? — замечает интерес Николай, улыбаясь, оборачивается к картинке рядом со шкафом. — Это «Леди Лилит» Данте Габриэля Россетти, 1867 год, — немного хвастливо произносит, пока разглядываю роскошную гриву изображённой на портрете первой жены Адама.

— Красивая, правда? — вновь задает вопрос, а я перевожу на него взгляд, улыбаясь.

— Да, — произношу, отпивая немного из бокала. — Удивлен вашему интересу к живописи.

— Я в ней мало что смыслю, но эта картина просто заворожила. Жаль, всего лишь копия, — отмахивается, вздыхая, а затем с большим любопытством смотрит в мою сторону. — Не первый раз замечаю ваш интерес к рыжеволосым колдуньям. Сегодня с вами тоже очаровательная девушка. Из агентства? Если у них все такие… — вздыхает, отчего резко меняю тон и выражение лица. Бокал в пальцах едва не трескается, от взгляда господин Абуладзе умолкает, почуяв неладное.

— Она не из эскорта, — отрезаю резко, пресекая любую возможность на внимание к Лиле. Сегодня его охранники презрительно косились в сторону девушки, что мне не особо понравилось. Кто вообще интересовался их мнением.

— Простите, — примирительно поднимает руки Николай, усмехаясь и качая головой. — Был введен в заблуждение. Не знал, что это ваша невеста.

Сейчас бы рот открыть, применить весь свой говорливый дар и уточнить, что Лиля мне никакая ни невеста, а почти будущая сводная сестра, но… Молчу, цежу вино, наслаждаюсь приятной компанией.

— Доронов, ты уснул? — щелчок перед глазами, на моих губах расцветает улыбка. Лиля подозрительно смотрит на меня, на всякий случай трясёт прядью волос перед глазами, точно приманкой. Поняла уже, чем можно на секунду из равновесия выбить, наблюдательная.