Заберите вашего сына

— Молчаливый мент — мертвый мент, — пробормотал я тихо, но достаточно для того, чтобы Оленев изменился в лице.

Да, друг мой погонный, не только ты умеешь красиво угрожать на жаргоне.

Из здания вышел на крыльцо в прохладу ночи и прикурил. Рядом толклась парочка дежурных, косящих на меня недовольные взгляды, но мне было наплевать. Выдохнув дым и зажав сигарету между пальцев, набрал номер Артема, дождавшись ответа после пары гудков.

— Амир?

— Влад Смольчук, — проговорил я, пиная бетонную ступеньку, спустившись на две вниз и огляделся.

Небо было беззвёздным, ветер холодным, проникающим под полы не застегнутого зимнего пальто, а волосы топорщились при каждом порыве. Отделение полиции почти не освещалось, не считая одинокой лампочки над крыльцом и парочки фонарей у открытых ворот. Где-то недовольно пролаяла собака и хлопнула дверь за моей спиной — дежурные, бурча, вернулись на пост.

— Что мне должно сказать это имя? — поинтересовался адвокат отца с любопытством, пока в очередной раз затянулся, позволяя горьковатому дыму проникнуть в легкие и недовольно поморщился.

— Твой новый клиент. Вытащи из этого ботаника все, что нужно. Кто, что, кого, куда. А будет брыкаться, скажи, что в ином случае полиция свесит на него всех собак за многочисленные преступления слоников. Он поймет, — фыркнул я, практически уверенный в своих словах.

Уж больно самоуверенным выглядел следак в ответ на мое замечание о незначительности преступления Влада. Парень мог знать что-то, даже если Оленев ничего дурного не задумал, от него могли в любой момент избавиться свои же, дабы не болтал лишнего.

— Амир, я же…

— Сергеев, ты бессмертный? — лаконично заметил я на его попытки возражения и тут же услышав недовольное бурчание в трубку: «Да понял я, понял».

Еще бы не понял. Где бы этот бурдюк со сводом законов в голове такую кормушку нашел, как у Дороновых?

Договорившись, сбросив вызов и двинулся к машине, уже почти скользнув в салон, когда услышал слова своего водителя и помощника в одном лице — Гошу Скирнеева:

— Амир Давидович, вы просили напомнить о завтрашнем благотворительном вечере в Московской галерее.

Я застонал, плюхаясь прямо на диван, захлопнув двери. Черт, я со всеми этими делами, закрытием завода и прочим, совершенно забыл про аукцион для помощи людям, страдающим зависимостью. Будь моя воля, я бы просто отстреливал их, как неликвид. Для меня существовала одна истина: не бывает бывших алкоголиков и наркоманов. Но, во-первых, месяц назад я пообещал отцу заменить его. Во-вторых, там я мог увидеться с Цирковым и обсудить с ним всю ситуацию. Или с кем-то из возможных бывших подельников отца в деле «Слона». В конце концов, судя по списку, там было приличное количество людей, ныне прикидывающихся благонравными гражданами.

В общем, не отвертишься.

— Вижу радость на вашем лице, — улыбнулся мой бесстрашный помощник, покосившись на меня в зеркале заднего вида.

— Умолкни уже, — огрызнулся, устало прикрывая глаза, представляя себе рыжие волосы моей Лили и непроизвольно улыбаясь.

Интересно, ей пойдет красное платье? Мне кажется, она в нем будет хороша.

— Почему красное?

Действительно. Это был первый вопрос Лилии, когда я утром появился на пороге квартиры ее бабушки и рассказал насчет вечера. Полночи мне снилась какая-то ерунда. В начале от меня убегали деньги, затем за мной гонялась обиженная окровавленная Белла — ее бизнес я прижал в отместку за дачу ложных показаний прямо с утра.

Теперь ее вовсю трепала полиция и многочисленные инстанции, проверяя каждую запятую в отчетных документах. Что бы там ей не заплатили, никто не прикрыл госпожу Алмазову от моего праведного гнева. А я утром был злой, не выспавшийся и совершенно неудовлетворенный. Просто не повезло — я про нее вспомнил после Смольчука.

— Потому что, гурия души моей, ты в нем будешь просто королевой, — убежденно заявил я, улыбаясь и проведя костяшками пальцев по гладкой щеке.

— Ой-ой, расфуфырил хвостину, павлин, — раздался рядом недовольный голос Антонины Васильевны, в чьих глазах я немного сдал позиции. Ничего, верну. Когда это мне не покорялись женщины.

— Антонина Васильевна, — вздохнул я печально, целуя пальцы Лили и широко улыбаясь ее бабушке. — Уверяю вас, павлин — честная птица. Всех виновных наказали.

— Секирь башка и в чан с дерьмом? — поинтересовалась женщина, в который раз восхитив меня до глубины души. Я кивнул, улыбнувшись в ответ.

Подаренный букет она гордо выставила посреди кухонного стола, сдвинув вазу с белыми лилиями для моей Лили, и открыла коробку с черничным тортом из французской пекарни. Это там, где кусок чизкейка стоил, как крыло от самолета.

— Хм-м-м, без стрихнина? — вновь спросила Антона Васильевна, разглядывая состав на небольшой этикетке, прилепленной аккуратно к картонной розовой коробочке.

— Бросьте, бабуля. Вас не возьмет даже мышьяк, — отозвался я, отпивая кофе из кружки и почувствовав пинок под столом от Лили, поймав ее руку вновь, сплетая наши пальцы.

Антонина Васильевна гордо приосанилась, погрозила мне шутливо пальцем, улыбнувшись широко.

— Ах, стервец. Знаешь, как угодить старой больной женщине.

— Да бросьте, — вздохнул я, положив руку на сердце и покачал головой. — Какая же вы старая? Тем более больная. У вас теперь есть «Алмак 01».

— И аппарат для измерения давления и сахара в крови, — с намеком потянула «больная» женщина, пристально посмотрев на меня. Пришлось поднять ладони вверх, отпустив руку Лили и услышав ее тяжелый вздох.

— И они тоже.

— Хороший грузинский мальчик, — похвалила меня, улыбнувшись, отрезая себе кусок торта и кладя на блюдце. Она подхватила его вместе с кружкой, выходя с кухни со словами:

— Бабушка разрешает миловаться, но внуков только после свадьбы!

Я уже говорил, как люблю эту женщину?


Через пару минут мы остались одни и я, не выдержав, потянул Лилю к себе в объятия.

— Так почему красное? — снова спросила эта неугомонная рыжая, хлопая глазами, обвивая мою шею руками, устраиваясь на коленках.

При встрече, я мог поклясться, что Лилия о чем-то серьезно думала. Она почти полностью пропустила мимо ушей мою речь о том, как мы чудесно и пользой проведем целый вечер среди богатых снобов, вдохновившись авангардным искусством. В нем я понимал чуть больше, чем ничего — подозреваю Лиля тоже. Однако, вещал будь здоров, но она меня прослушала. Интересно, где были ее мысли? Может просто не проснулась?

Сейчас с ней вроде все было в порядке. Особенно после того, как я заявил, что там будет очень много знаменитостей. Может актеры и певцы ее взбодрили? Так и быть, разрешу даже взять у них автограф. Главное пусть не обнимается.

— Тебе оно пойдет, — промурлыкал я, зарываясь носом в ее волосы, вдыхая аромат апельсина и скользя ладонью по телу до груди. Сердце быстро билось под моей рукой, отчего еще больше захотелось, чтобы в квартире мы остались одни.

— Но у меня нет красного платья, — выдохнула Лиля мне в губы, обхватывая лицо ладонями и касаясь губами губ.

— Разве это проблема? — прошептал я хрипло, крепко сжимая ее тело и пропустив мягкие волосы сквозь пальцы второй руки. — Один звонок и тут будет с десяток моделей всех дизайнеров мира.

Я урвал один короткий поцелуй, затем еще, пока Лиля не отстранилась немного и потерлась своим носом о мой.

— О, это просто потрясающе, — выдохнула она восхищенно, пока я, забираясь пальцами под ее футболку, касался прохладной светлой кожи. — Ты мне знаешь, что скажи…

— Все что хочешь, моя вейла, — возбужденно пробормотал, тяня ткань вверх, пока Лиля, хихикая, отчаянно мне мешала. В конце концов, Антонина Васильевна же нам разрешила!

— Скажи… — вновь потянула она на ухо, заставляя кровь буквально вскипеть.

— Да-да… — отозвался сквозь сцепленные зубы, чуть не застонав, стоило ей шевельнуть бедрами. Но от ее следующих слов меня буквально окатило ледяной водой:

— Расскажи-ка мне, баран нестриженый, какого черта ты не сказал мне, что твой отец был связан с «Зеленым слоном»?!

Куда бегут провинившийся мужчины: в дверь или окно?





Глава 28




Лили

Вы знаете, что делает баран, когда чувствует опасность? Правильно, он всеми копытами пытается спасти свою шкуру и не стать шашлыком. Вот Амир сейчас как типичный баран: убегает от меня по квартире и пытается задобрить. Метнулся в туалет и оттуда не своим голосом «бекает» и «мекает», не давая мне попасть внутрь и по рогам ему надавать.

Лилечка, ты главное нервничай.

Лилечка не надо на меня кричать.

Лилечка, Лилечка, все было исключительно в рамках твоей безопасности.

— Предлагаю выкурить его оттуда при помощи дихлофоса, — выдает гениальное решение моя бабуля, суетясь рядом. По такому случаю она даже надела свой лучший траурный костюм и прикрепила к шелковой блузе на груди красную брошь в виде цветка. Сминает в пальцах кружевной платочек и периодически тяжело вздыхает.

— Бабуль, ты не могла бы ни мешать?! — шиплю я, дергая в очередной раз ручку и понимая, как опасно гоняться за противником. Особенно если перед этим на нервной почве выпила три кружки чая.

— Антонина Васильевна, между прочим, я ваш будущий зять! — возмущается из-за двери Доронов, забаррикадировавшийся внутри. — Разве можно так с единственным лучшим мужчиной вашей внучки?!

— Тю, дорогой, — отзывается с ленцой бабушка, примеряясь к двум помадам красного оттенка и вертясь у зеркала. — Зятьев у меня много будет, а вот на их похороны я, возможно, попаду раз в жизни. Так что не мешай мне наслаждаться моментом. Будь добр — умри как полагается.

В общем, балаган какой-то, а не выяснение отношений. Я на самом деле не собиралась вообще поднимать этот вопрос, думала может до Амира снизойдет озарение, и он поделиться сам. Ничего подобного не произошло. Доронов в очередной раз попытался увильнуть даже после прямого вопроса. Съехал с темы, заведя что-то про доверие и защиту женщины мужчиной.

Тьфу, тоже мне защитник!

— Ты не можешь меня убить, Лиль, — доверительно выдохнул через дверь этот идиот. В моей голове закралась мысль в очередной раз отдать его обратно отцу на доработку. Серьезно, эта вариация мне не нравится — несите другую без багов.

— О, еще как могу, — прорычала я, остервенело дернув ручку в очередной раз и попытавшись ее прокрутить. Ладони от усердия вспотели, а внутренние воды уже заливали глаза. Еще немного, заскулю и начну проситься туда!

— Да брось, уверен, мы сможем договориться, — лаконично отмечает гад, заставляя скрипеть зубами.

— Дело мальчик говорит. Ты б его послушала, — отмечает бабушка и подхватывает свой черный клатч. — Ладно, чао дети. Бабушка пошла прогуляется до магазина, а вы тут не шалите, — она погрозила мне пальцем, набросив на плечи шубу и обхватив биту рукой. Я даже засмотрелась на то, как по-хозяйски она пристроила ее на плече, поправив второй рукой меховой воротник.

— Песня звонкая да кони шалые, ай, да по струнам по серебряным бей, ромалэ! Были деньги, да к чему деньги? Раскидай, цыган, карты. Погадай, куда судьба нас денет, под весёлый перебор гитары… — запела она, прогулочным шагом двинувшись на выход.

Едва захлопнулась дверь — в квартире наступила тишина. Тихо щелкнул замок, а из небольшого проема приоткрывшейся двери ванной показалась темноволосая голова удивленного Доронова. Он оглядел пустой коридор, затем перевел взгляд на меня и спросил:

— А что, Антонина Васильевна ушла?

— Ага, — потянула я, повернув к нему голову. — Взяла биту и пошла гулять.