Заберите вашего сына

Во-вторых, Белла Алмазова запела новую песенку. Заявила, что якобы Жанна была со мной в тесном контакте, и я хорошо ее знал. Что абсолютная неправда, зато стало интересно, почему она вдруг пошла против меня. Это стало поводом к тому, что возможно видео было сфальсифицировано. Только вот рушился мотив: для чего мне нести огромные убытки в связи с временным закрытием завода после взрыва и убивать девушку? Тем более таким путем выводить из борьбы конкурента, а заодно себя.

Глупо, тупо и совершенно неэффективно. Когда Оленев Максим впервые озвучил эту версию, по глазам было ясно, что он в нее сам не верил. Она же логична и притянута за уши. Зато ему по-настоящему удалось меня вывести из равновесия, когда он положил материалы старого дела передо мной, несколько копий листов из блокнота, изрисованные схемами с надписями да стрелками и несколько статей из газет. На паре из газет значилось имя матери Лили, а вот на других, более ранних — Дмитрия Заворконского.

В первых писалось о причастности моего отца к мошенническим схемам по уклонению от уплаты налогов и продаже нелегализованной алкогольной продукции. Я был в первом классе, когда Виолетта объявила настоящую охоту на отца, выискивая доказательства его преступной деятельности. Позже она отказалась от расследования, только я никогда не знал причины. Было ли это из-за их романа или, возможно, Виола просто не нашла подтверждающих фактов для своих теорий.

Но вторые… Это были ранние выпуски газеты «Истинная правда» — она выпускалась еще при СССР, пока издательство не разорилось после наступления нулевых. На копиях газетных статей некий Заворконский писал о преступной организации «Зеленый слон», занимающейся поставками оружия и наркотиков через границы с Чечней под видом гуманитарной и экологической деятельности. В них не было ни имен, ни каких-либо данных. Зато они были в старых исписанных блокнотах, коими щедро поделился с нами Оленев. И я глазам своим не поверил, когда нашел имя отца в списке тех, кто значился среди акционеров рядом с Цирковым и еще парой фамилий.

— Мы всего лишь ведем беседу, Артем Владимирович, — отбрил, тем временем, Оленев. Возвращая меня в действительность из собственного кокона мыслей, пока я задумчиво разглядывал коричневую папку, куда следователь спрятал копии.

— Этот разговор совершенно бессмысленный, — фыркнул адвокат, с шумом отодвигая деревянный неудобный стул и поднимаясь с кряхтением, одергивая полы своей дубленки. — Амир Давидович, думаю, нам стоит уйти.

Я поднял взгляд на лицо Максима Анатольевича, моргнув пару раз, глядя куда правее, прямо на пыльное пластиковое окно, через которое едва проникал солнечный свет.

— Амир Давидович? — терпеливо позвал меня Оленев, пока рядом пыхтел Сергеев.

Я сглотнул, стараясь привести разбегающиеся по черепной коробке мысли в порядок, обратив на следователя все свое внимание.

— Да? — голос стал хриплым, потому что внутри все сдавило. Судя по жесткой линии, прочертившей лоб нахмурившегося Максима Анатольевича, я догадывался. Что он сейчас скажет.

— Вы знаете, кем приходился Дмитрий Заворконский вашей девушки, дочери Виолетты Магазинчиковой? — спросил он.

Знаю, ведь все два часа полицейский мне усиленно намекал на очевидное. Подсовывал эти статейки, тряс папкой с материалами, утверждал, что совпадений не бывает и тонко намекал на абсурдность всего происходящего и эти глупые попытки состряпать на нашу семью кривое дело. Про Алмазову тоже сообщил он, как и про то, что преступник, взорвавший машину явно знал, как обстоят дела с безопасностью завода. Что нынешние «зеленые» террористы четко знали наши с отцом личные имейлы, когда присылали видео.

— Дмитрий Заворконский был супругом Виолетты Магазинчиковой. После выхода скандальных статей, а также попыток раскопать все на организацию «Зеленый слон» он пропал. А спустя год его машину подняли со дна одного из болот в Мещерской низменности. Труп был найден в багажнике.

— Намекаете на то, что мой отец к этому причастен? — сухо поинтересовался, прищурив взор, чуть наклоняясь вперед и кладя руки на стол, поверх разбросанных бумаг. — Или может на то, что Виолетта Магазинчикова организовала всю эту травлю ради… чего? Чтобы отомстить за бывшего мужа?

— Амир Давидович, я думаю нам стоит уйти, — вновь напомнил о себе Сергеев, но я заставил его замолчать одним взмахом руки, продолжая пристально смотреть на следователя, откинувшегося на спинку стула и сложившего вместе ладони перед собой.

— А сами как думаете? — притворно-равнодушным тоном спросил у меня Оленев, отчего я сцепил зубы, чуть скрипнув ими.

— Понятия не имею. Это ваша работа — расследовать, — огрызнулся тихо, с шумом поднимаясь, скрипнув ножками стула по потертому линолеуму и бросая напоследок:

— Возможно стоит заняться нынешними проблемами, а не гоняться за призраками прошлого.

Из кабинета выходил с ощущением, будто в грязи извалялся. Такой ушат помоев за раз возможен только от нашей доблестной полиции, не иначе. Раскопать старые заметки по убийству отца Лили, притянуть за уши Виолетту и вывалять в этом имя моей семьи — браво! А то, что какая-то там эскортница погибла от рук нынешних террористов — это их волновало мало.

— Артем, — позвал я адвоката, едва смог дышать и чуть оттянул галстук, пытаясь дышать глубже. Несмотря на свою комплекцию, Сергеев почти бесшумно подошел ко мне, покосившись на парочку сотрудников полиции, стоящих у подоконника в обилии цветов и болтающих друг с другом. — Подключи службу безопасности. Найдите все, что связывает моего отца с «Зеленым слоном». Даже если отец уничтожил документы, все равно какие-то платежные поручения или накладные должны были остаться. Хоть что-то!

— У меня уже есть такой приказ от Давида Джумберовича, — отозвался также невозмутимо Артем, подтвердив мои опасения, не замечая моих сжавшихся кулаков.

Мой отец и Цирков все же состояли в этой организации. И если папа заметает следы, значит там было что-то незаконное.

Путь до завода прошел в тумане. Пару раз едва не проехал на красный и нарвался на штраф, пересекая двойную сплошную, но мне было наплевать. Мысли роем витали в голове от осознания того, к какой заднице мы движемся. Миллионные убытки от остановки производства еще мелочь в сравнении с тем, что могло всплыть сейчас, спустя пару десятилетий. А главное, чем это грозило моим отношениям с Лилей.

Господи, да если она чудом откопает хоть какие-то заметки своего отца или свяжет едва заметные ниточки — конец всему, что у нас было. Вряд ли Лиля одобрит действия моего папы, более того, может решить, что он как-то причастен к смерти ее собственного отца. Как минимум косвенно. Кто вообще додумался поднять старое глухое дело? Из-за старых статей в газете? И что есть на компьютере Лили по делам отца? Виолетта когда-то говорила. Что большую часть его документов полиция забрала в качестве вещдоков, остались кое-какие копии, которые она спрятала в коробку, а после отсканировала на компьютер для удобства хранения.

Пустой завод казался сейчас заброшенным и одиноким. Огромное предприятие было закрыто, на парковке вот-вот должны были начаться ремонтные работы. Наше дорогостоящее оборудование для газового пожаротушения справилось с очагом. Спасателям и пожарникам вместе с оперативной группой осталось только закончить осмотр территории на случай, если найдутся еще самодельные взрывчатки. Поэтому сейчас разглядывая почерневшие бетонные полы и охранников, болтающихся туда-сюда внутри административного здания, вздохнул, прикладывая пропуск к электронному замку частного лифта, ведущего наверх.

— Амир Давидович, — кивнул начальник службы безопасности, увидев первым, едва я оказался на главном этаже. — Ваш отец в кабинете.

— Отлично, что там с ремонтом? — поинтересовался, выходя и двигаясь по длинному коридору в сторону отцовской обители. Чем быстрее приближался, тем сильнее волновался, чувствуя странное ощущение внутри себя. Будто на закланье иду, но ведь это глупо.

— Уже проверили всех рабочих. Каждый будет проверяться на месте досконально, — отчитался, останавливаясь у приемной, где сейчас никого не было. Едва взглянул на стол секретарши отца, задумчиво скользнув по выключенному монитору компьютера, к креслу и до подоконника, уставленного кактусами рядом со шкафом.

— Хорошо, можешь идти.

Вошел внутрь, слыша. Как едва скрипнул пол ногами и вздохнул, пройдя вперед мимо дивана для посетителей, остановившись у двери. Мне пришлось выдержать пару минут, коснувшись ручки двери прежде, чем я смог пересилить себя и войти. Отец был внутри. Сидел за своим огромным столом, за которым часто собирались инвесторы, акционеры, работники завода и многочисленные сотрудники для совещания. Он был сплошь из дуба, поставленный крестом так, чтобы вытянутая часть была похожа на стол для совещаний в конференц-зале. Сколько себя помню, в кабинете папы всегда были люди. Работники часто просили аудиенции на непредвиденные случаи, искали помощи у директора и предлагали решения для проблем производства.

На паркетном полу ковер из толстого ворса, позади отца два шкафа с папками, металлический сейчас в углу, еще одна дверь — комната с душевой и туалетом. У одной стены большой диван, на котором можно было отдохнуть, рядом вешалка, небольшой холодильник, мини-бар и полки с книгами. Ничего особенного, даже не самый современный по стилю кабинет руководителя. Разве что дорогостоящий компьютер, МФУ и телефон с переговорным устройством.

Отец поднял на меня взгляд, едва я закончил с осмотром и откинулся на спинку стула, постукивая ручкой по краю стола. Его пиджак висел позади на спинке кресла, а сам он чуть покачнулся на ножках, проговорив:

— Артем звонил, — в его словах промелькнул едва слышимый намек. Ну еще бы адвокат Давида Джумберовича умолчал о деталях нашей «беседы» со следователем. Я пересек кабинет, отодвигая ближащий стул к отцу, устраиваясь удобнее для последующей беседы, решив долго вокруг да около не ходить.

— И когда ты собирался мне сказать о том, что имеешь отношение к террористической организации?

Отцовские темные брови поползли вверх, а губы тронула улыбка. Даже не так, усмешка.

— Сам-то веришь в это? — поинтересовался папа, потирая подбородок, разглядывая меня из-под длинных ресниц, будто пытаясь считать. Что же, у него неплохо получается.

— Нет, — я качнул головой, тяжело вздыхая и поднимаясь вновь, дабы подойти к мини-бару, доставая оттуда капсулу для кофемашины, стоящей на подоконнике большого окна. — Однако, у тебя все же были дела с Цирковым. И с «Зеленым слоном».

— Были, — не стал отпираться он, следя за тем, как я устанавливаю капсулу, беру две чашки, брезгливо осматривая их и тяжело вздохнул. — Но они закончились, как только я узнал, чем они занимались под видом благотворительности. Мне они были нужны для снижения ставки по налогам.


— Цирков занимался тем же? — я скривился, передернув плечами, нажимая кнопку и дожидаясь, пока кофемашина сварит черный кофе. — Пап, ты же знаешь какой он!

— Знал, — равнодушно бросил отец, пожимая плечами. — Но мы были в такой финансовой заднице, Амир, что мне были нужны не только эти льготы. Но и деньги, что они предложили.

Ложка звякнула о край отцовской кружки, едва я услышал его слова. Никогда не знал, что у нас были проблемы. Ни дед, ни отец не упоминали об этом. Дома мы ничего не говорили о делах — таким было правило в семье Дороновых. Мама не любила слушать об этом, во всяком случае, так говорил папа. Прикрыв глаза, прислонился лбом к холодной поверхности стекла, тихо произнеся:

— Много?

— Достаточно, чтобы на пару лет закрыть глаза на то, что благотворительность была лишь прикрытием, — спустя пару минут ответил папа, скрипнув креслом. — Я не знал подробностей. Подозреваю, их не знал и Алексей. Он, конечно, редкостная мразь, но не до такой степени. А там было все, Амир. Наркотики, незаконная продажа лесных ресурсов, нелегальное оружие, алкоголь. Тогда милиция после девяностых еще долго закрывала глаза на подобное. Собственно, поэтому нас не взяли. За этим стояли высшие чины, а после моего выхода, часть из них перебралась наверх в политику, другая — бесследно исчезла.

— А Виолетта? — я открыл глаза, поворачиваясь к отцу лицом, слыша, как пискнула кофемашина. — Она знала?

— Догадывалась, — усмехнулся папа, качая головой. — Но к ее мужу я не имел никакого отношения. Он погиб гораздо позже, к тому времени я уже вышел из организации, расплатившись по всем долгам и дал откуп. Цирков ушел чуть позже. Официально «Зеленый слон» прекратил свою деятельность в 2007 году. Кто открыл его после мы не знаем.

— А кто заправлял им тогда? — я налил две чашки, размешав сахар и подойдя, поставил перед отцом кружку, усевшись вновь на стул. — Ты в курсе?

— Нет, — качнул головой тот, отхлебнув немного. — В этом деле, чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Мы общались и вели дела через посредников. Я уже тогда догадывался, что дело нечисто. А когда под нас начали копать, уже был готов уйти из дела.

Горьковато-пряный напиток разлился на языке, едва я втянул носом ароматный кофе. Мой взор остановился на репродукции картины Шишкина, рассматривая каждый мазок, будто там был ответ на многочисленные вопросы. Кто бы сейчас не стоял у руля этого «Слона», он явно был в курсе всех темных отца и Циркова. Или догадывался. Возможно кто-то из бывших руководителей, но это тоже всего лишь догадки.

— Хорошо, что делаем с тендером? — я откинулся на спинку кресла. — Что делаем с ним? У нас официально шесть дней. Цирков, похоже, тоже перед выбором.

— Выходим, — отрезал отец. — Я не собираюсь рисковать, тем более, когда есть варианты отступления.

— Вот так просто сдадимся? Потери будут просто огромными, особенно в связи с закрытием завода сейчас, — напомнил я, сглотнув, едва встретился с мрачным взглядом отца.

— А ты рискнешь безопасностью Лили ради миллионов, Амир?

Хороший вопрос, папа. Готов ли я рискнуть всем ради девушки, когда на кону дело жизни всей моей семьи. Тем более, если между нами теперь куча тайн?





Глава 25




Лиля

— У вас с Амиром все хорошо?

Я уставилась на бабушку точно на инопланетянку. Странный вопрос, однако. Смотрит так пристально, будто у меня на теле секрет вечной молодости скрыт, и она его высмотреть хочет. Глаза сузила, пальцами по столешнице постукивает, пока я просматриваю информацию в интернете.

— Конечно-о-о, бабуль. Что за вопросы? Отлично все, — отмахиваюсь, стараясь выглядеть как можно более спокойно. Нет-нет, краснеть никак нельзя, вспоминая ночь и не менее продуктивное утро.

Да она мне сразу лекцию о пользе воздержания зачитает из памятки настоящей леди 18 века. Там, где про сохранения невинности и благовоспитанности. Никаких поцелуев, никаких попыток остаться наедине за кустом в саду во время бала. Только беседы в сопровождении нянюшки или дуэньи, ничего больше.

Щеки непроизвольно загораются, но я пытаюсь спрятать их за волосами. Только вот от цепкого взора бабули это не проходит незаметно. Она громко фыркает, поднимается, недовольно пройдя к чайнику и щелкая кнопкой.

— Так и знала, что этот прохиндей ручонки свои держать в кармашках не умеет. Эх, вот никакой веры этим восточным мужикам!

— Бабуль, — резонно замечаю, тяжело вздыхая и отрывая взор от экрана ноутбука. Глядя на то, как бабушка в новеньком деловом брючном костюме бордового цвета размешивает пакетик чая в кружке. — Грузины христиане века эдак с четвертого.

Она отмахивается, ставя на стол кружку и пододвигая ко мне вазочку кокосового печенья, устраиваясь удобнее на стуле.

— А морда все равно восточная. И кровь такая же горячая, явно он у тебя не цветочек аленький из Руси. Сразу видно — мужик горный, непокорный. Такой точно пузико на диване чесать не будет да в танчики играть между первым и компотом.

Хмыкаю негромко, просматривая фотографии, присланные девушкой Влада, задумчиво рассматривая на них парня. Большинство просто снимки с различных мероприятий для подобных ему ботанов: фестивали аниме, комиксов, флешмобы и прочая ерунда. Несколько фотографий с олимпиад по биологии и химии — парень, оказывается, отлично разбирался в точных науках. Хотя в сущности эта информация не несла никакой пользы. Не считая слов его девушки о странности в его поведении после того благотворительного вечера в компании Циркова. Встречаться с Олесей вновь не рискнула, но она поведала мне о том, что в ЗОЖ парень ударился давно, а вот о зеленых заговорил совсем недавно. Все время утверждал, что пора изменить жизнь на планете.

Да уж, если бы я пошла на встречу с Олесей, это все быстро передала бы охрана Доронова. Тот бы понял, что я вновь занялась расследованием. Тем более, когда домой в родные пенаты меня привезли в бронированном джипе в сопровождении трех охранников, что сейчас дежурили у подъезда. Впрочем, я не уверена, что он и в мой компьютер не пустил корни, потому сидела сейчас с маминого, вновь и вновь перебирая файлы. Переписку с девушкой Влада стерла. Пообещав ей напоследок сообщить, если что-то узнаю о парне.

— У тебя такой вид, будто ты мировой заговор раскрыть пытаешься, — отхлебнув чаю, бабушка взяла печенье, критично оглядев его.

— Оно, типо, очень полезное и почти некалорийное, — отозвалась я, заметив ее замешательство.

— Что, прям совсем? — заинтересованно наклонила голову. — Может попробовать такое испечь?

— Да легко. Состав на коробке. Из помойки достань и прочти, — пожала я плечами, увернувшись от шлепка по плечу, хихикнув громко.

Рядом с бабушкой было хорошо, спокойно и весело. Не хватало только мамы для полного собрания нашего дружного женского коллектива. Мужчины — это хорошо, но мне почему-то стало отчаянно не хватать вот таких посиделок. А еще, мама обязательно бы что-нибудь придумала насчет Влада.

— Ладно, вижу, что мучает что-то, — буркнула бабушка спустя пару минут безуспешных попыток меня поймать и отодрать за уши. — Говори.