За тридцать тирских шекелей

Они выпили. Все осушили рюмки как и положено, до дна, а Феликс лишь пригубил и поставил на стол.

– Неправильно поминаешь, Феликс, – заметил Охотников. – Если и было что между вами, так и забыть уже пора!

– Это точно, – согласился Сухомлинов.

– А что же было у вас такое? – снова полюбопытствовал Сергей Сергеевич.

– Да многое было, – глядя в сторону, буркнул адвокат.

– Что «многое»?! – повысил голос Граф. – Что вы перемигиваетесь? Что вы переглядываетесь да на меня косо смотрите? Новый человек в нашей компании что подумает? Хотя не такой уж и новый – пять лет вместе тремся. Так пусть знает, как все было на самом деле. Не я во всем виноват… Я все честно сделал, слово свое сдержал!

– А что же случилось? – не успокаивался Сергей Сергеич.

– Я перстень искал свой, фамильный, вот этот! – Феликс поднял полученную книгу, ткнул пальцем в обложку. А он в Эрмитаже оказался. Ну, и попросил я Бернштейна покойного достать его мне…

– Из Эрмитажа достать? – изумился Сергей Сергеич.

– Из Эрмитажа, из Эрмитажа… Что тут особенного? Есть специалисты, которые и из Грановитой палаты достанут то, что надо!

– Нууу, – протянул Пересветов. – Я в этих вопросах не понимаю.

– Так вот, и мы не понимаем, – ядовито вставил Сухомлинов. – Я, как адвокат, так особенно! Феликсушка наш попросил Александра Исаковича с нужными людьми поговорить. А тот доктором работал, венерическим, знакомые у него всякие были. Вот и потолковал с блатными. Денежку им передал…

– Передал или нет – неизвестно, – вставил Феликс.

– Передал, передал, Феликсушка, не бери грех на душу. Не подумаю я никогда, что Александр Исакович подлянку такую сделал. Да и не стали они бы без денежки работать. Не такие это людишки…

– И что получилось? – спросил Пересветов в очередной раз.

– Да нехорошо как-то получилось, – пожал плечами Сухомлинов. – Наперекосяк все пошло. Перстень-то из Эрмитажа вынули, только сторожа в живых не оставили! А дальше больше – непонятки начались: один блатной убит, второй, а потом организатор этого дела по этапу на север поехал. А перстень куда-то исчез, и деньги пропали…

– Немалые деньги, – встрял Феликс. – Десять тысяч!

– Короче, много бед случилось, и все они на Александра Исаковича легли.

– А на меня не легли? – прицепился Феликс. – Что это за привычка все мимо меня грузить? Бернштейн ваш мне всегда говорил: что так размашисто живешь, разве тебе две жизни намерено? Но я одной жизнью так и живу, а он уже где?

– Грешно-о-о говорить так, Феликсушка, грешно-о-о, – протянул Охотников. – С каждым беда может случиться. А деньги-то для тебя не смертельные!

– Да тут дело в принципе. Я бы еще столько же отдал. Мне только перстень нужен!

– Да что же это за перстень такой? – воскликнул Сергей Сергеич.

– Это отдельная статья, – протянули Охотников и Сухомлинов одновременно.

– Статья все та же! – раздраженно сказал Феликс. – Прапрадеда моего перстень!

– Ну, не совсем так, – уточнил Сухомлинов, проявляя адвокатскую натуру и склонность к крючкотворству. – На сегодняшний день это спорный объект имущества…

– Стрелялся он из-за него, – пропустив мимо ушей реплику, продолжил Феликс. – И погиб. Причем прапрадед-то дуэлянтом был. А застрелил его лох зеленый, который пистолет в руки впервые взял. Только перстень у него был на пальце!

– А что, это роль сыграло, думаете? – спросил Сергей Сергеич.

– Уверен, – кивнул Феликс. – Уверен. Мы давно древностями занимаемся, сталкивались. Бывает, икона хорошему человеку желания выполняет, а плохого наказывает. Или какая-нибудь старинная штучка беду сулит. Так вот, этот перстень, удачу приносил, факт. Потому я его и хочу получить. Только ушел он в неизвестном направлении, провалился в блатной мир. И где он, как его достать – не знаю. Вот книжку твою прочту, может, что-то и прояснится…

– Ну что ж, – чтобы сгладить возникшее в компании напряжение, Пересветов широко заулыбался, налил всем и поднял бокал. – Давайте за это и выпьем. Пусть желание уважаемого Графа после этого дня рождения исполнится. Это будет подарок судьбы!

Зазвенел хрусталь, и они выпили в очередной раз. А тут и основные блюда подоспели – седло барашка, цыплята-табака, плов по-хански… Напряжение рассосалось, возникшая было неприязнь исчезла, да и разговоры вернулись в обычное застольное русло. На десерт подали торт из мороженого, потом наступило время прощания, сытые и захмелевшие гости расходились довольными, искренне обнимая хозяина. Словом, торжественный обед удался на славу!

Но Граф так не считал. Проводив сотрапезников, он остался, будто бы расплатиться, но уходить не торопился: сел в уголке кабинета, в глубокое кресло под торшером, поставил на журнальный столик рядом фарфорового китайца и стал с интересом перелистывать подаренную книгу. Но сосредоточиться не мог: в душе шевелились неприятные мысли.

«Вот оно, значит, как, – с горечью думал он. – Друзья друзьями, а камень за пазухой держат… Всё Бернштейна моей жертвой считают! Я, получается, его свел в могилу… А почему, собственно? Человек не первой молодости, нервничал много, в конце концов сердце и не выдержало… Я-то при чем?»

Китаец смотрел на него и улыбался искусно нарисованным ртом. И иногда казалось, что рот не нарисованный, а настоящий, и между тонкими губами проглядывают прокуренные зубы… Странно смотрел и странно улыбался. Как будто живой. И знает про него все…

Граф встал, подошел к столу, плеснул в бокал коньяка, выпил, бросил в рот несколько виноградин. Можно обмануть друга, можно перехитрить врага, но самого себя не проведешь! Он знал, что слухи и подозрения появились не на голом месте и известная доля вины в его действиях присутствует. Дело в том, что все «антикварщики», во всяком случае солидные фигуры, а не рядовая шелупень, имели своего «ангела-хранителя», который носил погоны и принадлежал к одному из правоохранительных ведомств. За информацию и специфические услуги, курирующий офицер, которого подопечные чаще считали не ангелом, а представителем противоположного, «темного» лагеря, оказывал протекцию своему информатору и обеспечивал ему защиту и режим наибольшего благоприятствования – то, что в последующие годы стало называться «крышей».

Такой «крышей» у Графа был в то время капитан Семенов, который служил в ОБХСС и как раз работал по линии антиквариата, фарцовки и прочим направлениям, которыми они успешно занимались – иконы, связи с иностранцами и так далее. И надо сказать, что когда Бернштейн не смог или, как Граф думал «не очень захотел» вернуть взятые деньги, а перстень, пропавший из Эрмитажа, так и не оказался в коллекции Юздовского, тот сильно обиделся. И шепнул на ушко своему куратору, что именно Бернштейн организовал ограбление Эрмитажа, а занимался этим музейный вор, специально выписанный из Ростова. Надо сказать, что Семенов добросовестно организовал проверку этого сигнала: подключил уголовный розыск, оперативники выезжали в Ростов, но ничего раскопать не смогли…

Потом Бернштейна несколько раз задерживали на «толкучке», каждый раз вызывали на допросы, вроде бы для уточнения обстоятельств, но в числе прочего спрашивали, не знает ли он, где находится перстень, похищенный в Эрмитаже, который никакого отношения к задержаниям не имел… Конечно, сделано это было так топорно, что Александр Исакович заподозрил, откуда ветер дует, и поделился своими подозрениями с окружающими. На Графа стали косо поглядывать, некоторые даже перестали с ним общаться. Он не обращал на это внимания, но через какое-то время Александр Исаакович скоропостижно скончался: сердце не выдержало нервных стрессов и постоянного напряжения. Это сразу изменило оценку скрытого конфликта: смерть перевесила десять тысяч рублей, которые не играли в жизни Графа существенной роли. И виновной стороной молва признала именно его! Но с тех лет много воды утекло, а оказывается, не забыта давняя история, и отношение к нему как к виновнику в смерти товарища, не изменилось.

«Да, хороши друзья, – подумал Юздовский. – Как говорится, «“таких друзей водить в музей”!»


Он усмехнулся: поговорка для их компании вполне подходила: они часто залетают в музеи, как стервятники в поисках поживы…

«Ладно, нужно держать ухо востро и спиной к ним не поворачиваться», – подумал он, подмигнул китайцу и вновь принялся листать книгу. История перстня его очень увлекла. Он погрузился в нее настолько, что даже забыл о течении времени. Официант несколько раз заглядывал, но не беспокоил важного гостя.

Однако, заглянув в очередной раз, все же деликатно потрогал его за плечо.

– Феликс Георгиевич, там вас какой-то человек спрашивает.

– Какой еще человек?

– Не знаю, незнакомый. Сказал, что ему подсказали, где вас можно найти. У него к вам консультация.

– Консультация? Если все ко мне будут с улицы приходить в ресторан и консультироваться, так мне и обедать некогда будет! – раздраженно сказал Юздовский. – Может, он еще ко мне домой заявится?

– Так что, прогнать его?

Граф задумался.

– Не надо. Так и быть, приму ради своего Дня рождения. Пусть зайдет. А ты принеси мне ликерчика…

Юздовский был не совсем искренен. Просто на душе было холодно и пусто, и он согласился принять неизвестного просителя только для того, чтобы это одиночество развеять. Через несколько минут в кабинет зашел человек. Он явно был не из того круга, в котором привык общаться Граф. По виду – настоящий очкастый ботаник, но, судя по стеклам-хамелеонам, и по костюму, он не был обычным лохом, которые толпами бродят по Невскому. Поздоровавшись, он, повинуясь жесту графа, сел в кресло напротив. И тут заметил лежащую перед Графом книгу.

– Вот здорово! – улыбнулся он. – Вы как раз читаете мою книгу, какое совпадение!

– Как «твою книгу»? – скривился Граф. – Эту книгу мне только что подарили товарищи.

– Понятно-понятно, – закивал головой проситель. – Я Трофимов Иван Родионович, я ее написал!

– Что? – изумился Юздовский и повернул к себе заднюю обложку. Посмотрел на фото автора, перевел взгляд на вошедшего. На лице отразилось изумление. – Вот это да, действительно, нарочно не придумаешь! Так это вы работали с перстнем? – Граф доброжелательно улыбнулся, встал и протянул руку. – Позвольте представиться: Юздовский Феликс Георгиевич!

Надо сказать, что теперь поведение Графа изменилось – он смотрел на Трофимова уже не как на неизвестного просителя, а как обычно смотрел на людей, с которых думал получить деньги – заинтересованно и уважительно. Правда, когда он добивался своего, и заинтересованность, и уважительность пропадали неизвестно куда. Но пока он еще этого не добился.

Теперь изумился Трофимов.

– Мир тесен! – воскликнул он. – Нет, ну разве бывают такие совпадения? Ведь я хорошо знаю историю вашего предка, и про эту дуэль…

– А не выпить ли нам за столь знаменательную встречу, уважаемый Иван Родионович? – воскликнул Граф. – Думаю, нас неспроста свела судьба!

При этих словах лицо Трофимова помрачнело. Подспудная мысль о «третьей силе» выскользнула наружу и испортила настроение.

– Да, да… Ну, давайте выпьем… Хотя я небольшой любитель…

Они выпили, настроение улучшилось. Юздовский расспрашивал: действительно ли движение перстня можно отследить на протяжении тысячелетий?

– Во всяком случае, заметная часть пути мне известна, – с гордостью ответил Трофимов. – Сейчас я жду известий от английских коллег об очередном отрезке его движения. Ведь этот артефакт оставлял за собой заметный след, он влиял на судьбы людей: одних возвышал, других низвергал…

– А определить его местонахождение сейчас вы можете?! – с жадным любопытством спросил Юздовский. – Я готов хорошо заплатить!

Доцент развел руками.

– Увы, я же не сыщик. Я работаю с документами прошлых лет, а не с людьми из криминального мира…

– Жаль. Но вы держали его в руках?

– Держал.

– И что вы про него скажете?

– Это мощный энергетический носитель. Иногда энергия прорывалась наружу – он сильно обжег руку моему коллеге. А когда я тут же взял его, он был совершенно холоден…

– Но он обладает сверхъестественными свойствами?

– Как вам сказать, – Трофимов уже натренировался отвечать на такие вопросы. И снова он ходил вокруг да около, не затрагивая тех сторон, которые могли противоречить теории марксизма-ленинизма, и, конечно, не затрагивая никакую мистику. Во всяком случае, о судьбе Киндяева, разорванного самым настоящим львом в цирке, упоминать он не стал.

Время летело быстро, они говорили долго, за окнами стемнело. Юздовский стал терять интерес к посетителю, пора было заканчивать разговор.

– А вы по какому вопросу? – наконец поинтересовался он.

– У меня к вам консультация, – Трофимов полез в карман, вынул картонную коробочку, раскрыл и аккуратно положил на журнальный столик большую монету.

– Ооооо, – протянул Юздовский. – Тирский шекель… Похоже, это подлинник!

– Это редкая вещь? – спросил Трофимов.

Граф бросил на него острый взгляд.